Пираньи Неаполя
Шрифт:
После небольшой перепалки ей все же удалось уговорить подругу. На выходе из подъезда Летицию ожидало красочное буйство воздушных шаров. Она сразу все поняла – Николас вырос перед ней как по мановению волшебной палочки, и наконец-то она удостоила его словом:
– Ого! Это ты, вот сволочь, – засмеялась она.
– Любовь моя, уберем подножку и взлетим, – еще ближе подошел к ней Николас.
– Ну, я не знаю, Нико, – начала Летиция. – Ты вообще думаешь, что делаешь?
– Это правда, любимая, я идиот, ублюдок. Но я делаю это ради тебя.
– Ну
– Да, я злой. Да, я дерьмо. Обвиняй меня в чем хочешь. Я все время думаю о тебе, ничего не могу с собой поделать. Если кто-то на тебя смотрит, я должен его наказать, не могу сдержаться. Ты только моя!
– Скажешь тоже… ты слишком ревнивый. – Летиция сопротивлялась на словах, но руками гладила его по щекам.
– Я изменюсь, обещаю тебе. Все, что я делаю, – ради нашей с тобой любви. Рядом с тобой я стану лучшим из мужчин, правда, самым лучшим. – Он улучил момент, взял ее руки в свои, стал целовать ладони.
– Лучший не ведет себя так, – возразила она, нахмурившись и пытаясь освободить руки. Николас на мговение притянул ее к себе, потом плавно отстранил. – Если я ошибся, то потому, что хотел защитить тебя.
На Летицию смотрел не только Николас, взгляды Дохлой Рыбы, Зубика, Бриато и Цецилии, соседей и случайных прохожих были направлены на нее: она перестала сопротивляться и под громкие аплодисменты обняла Николаса.
– Молодцы, помирились, – подытожил Дохлая Рыба. Зубик вдохнул гелий из шарика и заговорил придурочным голосом, а все подхватили эту забаву. Эти смешные голоса шли им куда больше, чем те, которые они пытались себе настроить. А Николас разгреб воздушные шары, поднял Летицию и посадил ее на скутер:
– Л'eти, лети!
– Мне не нужны они, чтобы летать. – Летиция обняла его. – Мне хватит тебя.
Николас достал перочинный нож и медленно принялся обрезать ленточки воздушных шаров. Желтые, красные, голубые, розовые: один за другим взмывали они в небо, расцвечивая его яркими красками. Радостная Летиция завороженно провожала их взглядом.
– Подождите, подождите! А нам дадите? – Малыши шести-семи лет окружили Николаса.
Они обращались к нему на “вы”, и это ему льстило.
– Вот как, ничего себе!
Он брал воздушные шары и привязывал их детям к запястью. Летиция смотрела на него с обожанием, Николас с наслаждением купался в нем, а глазами искал, кому бы еще из детей сделать подарок.
Грабители
Николас появился у “Нового махараджи”, его встретил Агостино.
– Ничего не получается, Нико, нас не пускают.
Рядом с ним Зубик грустно кивнул – на мгновение он воспарил к небесам, и его пинками отправили обратно на землю. Чупа-Чупс, только из спортзала, с мокрыми еще волосами, разозлился:
– Что?! Вот уроды.
– Ну, говорят, они не уверены, а вдруг мы без Копакабаны не заплатим. И вообще, его кабинет уже кому-то отдали.
– Черт, быстро у них дело делается! Не успели отправить клиента за решетку, как ему нашли замену, – сказал
– Мараджа, что будем делать? Нас макают в говно. Другие работают, а мы нет… Вечно на побегушках. Кто-то гребет деньги лопатой, а нам достаются объедки, – подошел к нему Агостино.
Нужно было что-то придумать. Все надеялись на Николаса, он был главным.
– Будем грабить, – сухо сказал он.
Это было не предложение, а констатация. Тон не оставлял никаких сомнений в решимости Николаса. Чупа-Чупс вытаращил глаза.
– Грабить?! – переспросил Агостино.
– Ну да, грабить.
– Что, членом пиф-паф? – спросил Зубик, который наконец вышел из ступора.
– Есть пушка. – Николас вытащил старый бельгийский револьвер.
– Это что за металлолом?! – Агостино невольно рассмеялся.
– Мадонна! Где ты его взял? На Диком Западе? Ковбои подарили? – оживился Зубик.
– Пока есть только такая штука, и с этой штукой мы будем действовать. Берем глухие шлемы – и вперед.
Николас стоял, засунув руки глубоко в карманы. Он ждал. Это была проверка, вызов. Кто примет его, кто отступит?
– А где мы возьмем закрытые шлемы? У тебя есть? У меня – нет, – сказал Агостино. Он врал, закрытый шлем лежал у него дома, новый. Нужно было под любым предлогом потянуть время, чтобы понять, блефует Николас или нет.
– У меня есть, – сказал Зубик.
– И у меня тоже, – отозвался Чупа-Чупс.
– Спичка, возьмешь шарф или платок у мамы… – посоветовал Николас.
– Бита нужна. Ограбим супермаркет, – предложил Зубик.
– Вот так, сразу? Ничего не разведав, без подготовки? – сомневался Агостино. Чаша весов неумолимо клонилась в сторону ограбления.
– Подготовка? Зачем? Это тебе что, “На гребне волны” [16] ? Подъезжаем, заходим, максимум пять минут, берем кассу и сваливаем. Перед самым закрытием. Удираем, по пути обчистим пару табачных лавок у вокзала.
16
“На гребне волны” – американский боевик, ремейк одноименного фильма 1991 года.
Николас назначил встречу всем троим через час у своего дома. Всем было велено позаботиться о мопедах и шлемах, биту он брал на себя. Несколько лет назад он увлекся бейсболом и даже начал собирать коллекцию бейсболок. Посмотрел всего одну игру по интернету, быстро надоело: правила его не интересовали. Однако очарование этого мира, столь американского, не ослабило своего воздействия, поэтому, как только представился случай, он украл бейсбольную биту без этикетки, лежавшую по недогляду в магазине “Мондо Конвеньенца”. Николас ни разу ее не использовал, ему импонировала ее агрессивность, примитивная злоба: точно такая была у Аль Капоне в фильме “Неприкасаемые”.