Пират ее величества. Как Фрэнсис Дрейк помог Елизавете I создать Британскую империю

Бергрин Лоуренс

В мировой торговле и открытии новых земель испанцы решительно опережали англичан. В июле 1525 г., всего через три года после того, как потрепанная «Виктория» Магеллана вернулась в Севилью, Гарсиа Хофре де Лоайса отправился по приказу короля Карла исследовать Острова пряностей с флотом из семи кораблей и 450 человек. Среди них был и Хуан Себастьян Элькано, баскский мореплаватель, который сопровождал Магеллана и стал одним из немногих выживших в той экспедиции. Лоайсе поручили спасти потерянные корабли злополучной Молуккской армады Магеллана, но, увы, ему так и не удалось выполнить эту амбициозную задачу.

Пережив штормы и мятеж, в мае 1526 г. значительно уменьшившийся флот Лоайсы вошел в Магелланов пролив. Следующий этап – плавание через Тихий океан – оказался для него фатальным: корабли один за другим садились на мель. «Санта-Мария дель Парраль» добралась до побережья Сулавеси в Индонезии. Там почти все члены команды были убиты

либо обращены в рабство, за исключением четырех спасшихся. Из семи кораблей, отправившихся в плавание, лишь один сумел достичь Островов пряностей. К тому времени и Лоайса, и Элькано умерли от цинги. Их тела завернули в парусину и сбросили в море. К концу путешествия в живых оставалось 24 человека, все они вернулись в Испанию. Среди них был Ганс фон Аахен, бывший канонир Магеллана, который таким образом стал первым человеком, совершившим кругосветное плавание дважды.

Позднее, в 1533 г., Франсиско де Ульоа отправился исследовать Магелланов пролив из Вальдивии на южном берегу Чили (и стал первым европейцем, вошедшим в западное устье пролива). На половине пути он решил, что у него скоро закончится провизия, и повернул обратно. В ноябре 1557 г. Хуан Ладрильеро первым прошел пролив в обоих направлениях. За ним последовали другие испанские исследователи.

Их успехи повысили ставки для Дрейка. Елизавете было жизненно важно установить английское – и протестантское – присутствие в Новом Свете, пока не стало слишком поздно. Но Дрейк не принадлежал к числу тех, кто легко впадает в тревогу и отчаяние. Огромные территории Центральной и Южной Америки были слишком велики, чтобы какая-то одна держава – даже Испания – могла полностью взять их под свой контроль. А испанский флот, хотя это пока еще не стало очевидно, был слишком рассредоточен и страдал отсутствием дисциплины и бездеятельностью.

Разношерстная команда Дрейка едва ли соответствовала тем честолюбивым задачам, которые он перед ней ставил. Только один из его людей, Уильям Коук, до этого побывал в Тихом океане, и то не как исследователь, а как пленник испанцев. Однако Дрейк постарался набрать в команду всех специалистов, которые могли понадобиться в путешествии: кузнеца, бондарей, которые занимались ремонтом бочек, и плотников. Кроме того, Дрейк, большой любитель музыки, взял с собой на корабль несколько музыкантов, игравших на разных инструментах при сменах вахты и пении псалмов.

В экспедиции участвовало около дюжины «джентльменов», в их числе Томас Даути, дворянин, вложивший в это предприятие собственные средства, и его младший сводный брат Джон. Томас Даути, скорее всего, знал об истинных намерениях Дрейка, и, в силу своего статуса, вероятно, считал себя полноправным вторым командующим, что было опасным заблуждением. Возникшая в результате неопределенность нервировала Дрейка и сказывалась на состоянии команды до такой степени, что в определенный момент это стало угрожать плаванию.

Кроме того, в команду входили натуралист Лоуренс Элиот, специалист по ботанике, и несколько купцов, в том числе Джон Сараколд, член Почтенной компании драпировщиков, могущественной торговой ассоциации, основанной еще в 1180 г.

Фрэнсис Флетчер, священник англиканской церкви, отвечал за проведение религиозных обрядов. В его записях указано, что он учился в Пембрук-колледже в Кембридже, но не окончил его и некоторое время служил настоятелем прихода Святой Марии Магдалины в Лондоне. Среди участников экспедиции было крайне мало грамотных, поэтому Флетчеру пришлось взять на себя обязанности летописца. Он вел подробные записки о путешествии, которые позднее были собраны воедино и опубликованы под названием «Кругосветное плавание сэра Фрэнсиса Дрейка». Он проявил себя как увлеченный очевидец, чуткий к настроениям команды, красноречивый, склонный к живописным сравнениям и абсолютно лояльный. Следуя примеру других капитанов, Дрейк взял с собой личного слугу, африканца Диего, сбежавшего из испанского плена. Он был, вероятно, единственным чернокожим членом команды. Они познакомились в 1572 г., когда Дрейк напал на испанский порт Номбре-де-Диос в Панаме. Диего, говоривший как по-испански, так и по-английски, оказался весьма полезен Дрейку и не только стал его личным слугой, но и получал жалованье, как все остальные нанятые на корабль матросы. В путешествие отправились родственники Дрейка: его младший брат Томас, его племянник Джон, всего пятнадцати лет от роду, и племянник кузена и наставника Дрейка, Джона Хокинса, ранее познакомившего того с грязным, опасным и прибыльным ремеслом работорговца. За исключением Томаса Даути, который написал завещание 11 сентября 1577 г. незадолго до отъезда, и самого Дрейка, никто из команды, судя по всему, не осознавал, что они отправляются в самое амбициозное путешествие в истории английского флота. Даже сам Дрейк был не до конца уверен, куда его приведет эта затея. Он шел туда, куда его звала жажда золота и почестей.

Все это время за происходящим с беспокойством наблюдали испанские шпионы. Их опасения по поводу Англии и особенно Дрейка усиливались день ото дня. 20 сентября 1577 г. Антонио де Гуарас, испанский посол при дворе королевы Елизаветы, предупреждал: «Они осуществляют свои коварные планы весьма расчетливо, а потому есть подозрение, что пират Дрейк намеревается отправиться в Шотландию с некоторым количеством небольших судов, войти в удобный порт и попытаться схватить шотландского принца с тем, чтобы далее получить за него солидный выкуп, ради чего он и доставит его сюда под конвоем находящихся там кораблей королевы».

Невозмутимое поведение Дрейка не позволяло сделать никаких определенных выводов. Возможно, он планировал очередную авантюру и собирался отправиться туда, куда его понесут ветры судьбы, – через все Средиземное море к торговому порту в египетской Александрии, или вдоль побережья Африки, или через Атлантику. Как писал Фрэнсис Претти, оруженосец и личный охранник Дрейка: «15 ноября в год от Рождества Христова 1577 мастер Фрэнсис Дрейк с флотом из пяти кораблей и барков и с людьми числом 164 человека, джентльменами и матросами, вышел из Плимута, мнимо направившись в Александрию». Именно тогда их планы нарушило первое из множества неожиданных происшествий. «Поднявшийся встречный ветер вынудил его на следующее утро отправиться в Фалмут-Хейвен в Корнуолле, где на нас обрушилась буря столь ужасная, подобную которой мало кто видел, и поистине такая свирепая, что все наши корабли едва не погибли. Но Господу было угодно уберечь нас от этой крайности и поразить нас в настоящем лишь следующими двумя обстоятельствами: на нашем флагмане “Пеликане” людям пришлось срубить и свалить за борт мачту, дабы спасти корабль, а “Мериголд”, изрядно побитую, бурей выбросило на берег. Для устранения этих повреждений мы снова вернулись в Плимут».

Дрейк несколько недель восстанавливал поврежденное судно, а затем наконец экспедиция «вышла во второй раз из Плимута и отплыла 13-го числа следующего декабря». Дни были короткими, а воздух холодным и влажным – направься они в Египет, их ждало бы солнце Александрии. Магеллан назвал свой флот Молуккской армадой, тем самым обозначив конечную цель его плавания; Дрейк во многом вдохновлялся примером Магеллана, но решил не давать своей флотилии никакого имени, оставляя себе пространство для маневра. Может быть, они поплывут в Александрию – а может быть, и нет. Чтобы быстро сколотить состояние, стоило отправиться в Бразилию. Если бы Дрейк смог добраться до побережья, избежав столкновения с испанскими солдатами, и вернулся с полным трюмом серебра и золота, королева наверняка сочла бы его путешествие успешным. Чего Дрейк точно не собирался делать, это гибнуть на далеких берегах, как Магеллан, разрубленный на части и покрытый позором.

Большую часть сведений о Южной Америке Дрейк почерпнул из противоречивых записок флорентийского мореплавателя Америго Веспуччи, умершего в 1512 г. Веспуччи утверждал, что совершил не менее четырех плаваний к земле, которую он назвал Новым Светом, и написал несколько влиятельных писем о своих приключениях (авторство первого и четвертого писем оспаривается). Эти отчеты популяризовали его открытия в Западной Европе. Умелый пропагандист, Веспуччи живо нарисовал яркий портрет огромной земли под названием Бразилия (в честь pau brasil, цветущего дерева, которое в те времена произрастало там в изобилии). Он рассказывал о том, как обнаженные местные жители выбегали к кромке воды, чтобы приветствовать прибывших европейцев (полностью одетых). По его словам, поначалу общение было осторожным и происходило в основном на языке жестов. Наладить контакт помог обмен подарками, подтвердивший мирные намерения гостей. Жители Бразилии «все… были отличными пловцами. Они нам доверяли, как если бы были давно с нами знакомы» [1] . Эта способность произвела на европейцев большое впечатление, ведь многие из них, даже моряки, совсем не умели плавать. Женщины держались в воде даже увереннее, чем мужчины, – «мы много раз видели, как они проплывали в море две лиги без всякой опоры и отдыха». У них было достаточно оружия, закаленного на огне, – «копья, а также дубины с красиво вырезанными шишками на конце», с помощью которых они сражались «против людей, говорящих на ином языке. Они не сохраняют жизни никому, разве что затем, чтобы подвергнуть врага еще большему мучению. Когда они идут воевать, то берут своих женщин с собой не потому, что те могут сражаться, а потому, что они несут снаряжение, ибо женщины переносят на спине на расстояние 3040 лиг груз, который ни один мужчина не станет нести».

1

Здесь и далее цит. по: Письма Америго Веспуччи. Пер. М. Н. Цетлина.