Пират и русалка
Шрифт:
– О, ничего особенного, сэр, – поспешил объяснить Корнелиус. – Просто… До того как вы встретитесь с матросами… Может быть, вам лучше…
– Да в чем, черт подери, дело?
Корнелиус показал на ухо Джуда, и тот, подняв руку, нащупал орхидею, которую заложила ему за ухо Доминик.
Ни тот ни другой не смели взглянуть друг на друга. Первый помощник поспешил прочь, а Джуд раздавил злополучный цветок, сожалея, что не может выместить злость на Доминик.
14
Одна
Почему она вела себя так бесстыдно? Потому что он ожидал от нее этого? Потому что ей было необходимо убедить его в том, что она именно такая, какой притворяется?
Доминик закрыла глаза, вспоминая, как его сильное тело серебрилось в лунном свете. О, как он был прекрасен! А если бы она встретила его на каком-нибудь светском приеме на Гваделупе и он был бы из приличной семьи, она бы обратила на него внимание? О да, она бы заметила его даже в зале, где полным полно красивых мужчин. В нем чувствовалась такая сила, такое властное начало, что ему не смогла бы противостоять ни одна женщина.
Доминик разделась и провела руками по своему телу. Какой она казалась ему, когда он смотрел на нее?
Вздохнув, она натянула ночную сорочку, которая была всего-навсего мужской рубашкой огромного размера, и легла в постель.
Как ей не хватало рядом человека, с которым она могла бы поговорить обо всем, что ее мучило! Будь жива ее мать, она бы научила Доминик, как вести себя с мужчиной. Однако при чем здесь ее переживания? Ее вынудили изображать из себя распутницу, и она должна поступать соответственно.
Она потушила фонарь, лежала в темноте и, не в силах сомкнуть глаз, разглядывала лунные узоры на потолке каюты. «Валькур, дедушка, у вас все будет хорошо. Я помогу вам выбраться на свободу. Обещаю».
Ее так донимали тревожные мысли, что, когда ранним утром фрегат «Вихрь», дождавшись прилива, взял курс в открытое море, она все еще не спала.
Доминик не видела Джуда всю следующую неделю. Она уже почти решила, что он никогда больше не пожелает общаться с ней, когда Корнелиус обратился к ней от его имени:
– Мисс Шарбоно, капитан Гэллант просил меня передать вам приглашение поужинать с ним сегодня вечером, когда пробьют восемь склянок, – объявил он самым светским тоном.
Доминик расстраивало невнимание к ней Джуда; и все же из гордости она, не успев подумать, выпалила в ответ:
– Скажите вашему капитану, что сегодня вечером я намерена ужинать одна!
Корнелиус кивнул и подумал про себя, что, наверное, это первая женщина, которая смогла отказать его капитану.
– Я передам ему ваш ответ, мисс Шарбоно, но вы меня огорчили, доктор Грэм, я уверен, тоже был бы счастлив разделить с вами общество.
– Вы и Итан тоже будете ужинать с капитаном Гэллантом? – осведомилась Доминик, теряясь в догадках, что за игру затеял капитан.
– Ну разумеется, как обычно. – Корнелиус повернулся, намереваясь идти по своим делам. – Я передам капитану ваш отказ.
– Постойте! – воскликнула Доминик, загораживая ему дорогу. – Пожалуй, я немного поспешила с ответом. Я передумала, Корнелиус. Можете сказать капитану Гэлланту, что я принимаю его приглашение.
Корнелиус улыбнулся и, отдав честь, удалился.
Жизнь на «Вихре» была довольно скучной, пока не появилась мисс Шарбоно. Одно ее присутствие делало каждый день интереснее предыдущего, особенно теперь, когда она поймала на крючок самого капитана. Корнелиус усмехнулся: сегодня за ужином уж точно жди забавы.
День уже клонился к закату, когда усталая Доминик вернулась в свою каюту. Она помогала Итану накладывать шину на сломанную ногу одного матроса.
Войдя, она буквально остолбенела, обнаружив лежавшее на своей кровати платье. Девушка недоверчиво дотронулась до розовой льняной материи, словно это был самый прекрасный, наряд, какой ей доводилось видеть. Она улыбнулась, заметив большие неровные стежки, и догадалась, что это постарался для нее Хеннингс, парусных дел мастер. Платье было с широкой оборкой в складку и высоким воротом – явно устаревшего фасона, и все равно она обрадовалась, как не радовалась в жизни ни одной обновке. Доминик прижала платье к себе, с благодарностью думая о добром Хеннингсе. Она с гордостью станет носить этот наряд.
Но доброту проявил не один Хеннингс. Доминик с наслаждением опустилась в огромное корыто с горячей водой, которое принес Том. Принимая ванну, она гадала про себя, где он сумел раздобыть ароматные соли.
Потом Доминик причесала и красиво уложила волосы, прихватив их сзади розовой лентой, которую она нашла рядом с платьем. Ее огорчало лишь то, что ей придется надеть к платью свои грубые сапоги с отворотами!
В назначенный срок, прижав руку к бешено колотившемуся сердцу, Доминик вышла из каюты. Она никак не ожидала, что будет так волноваться перед новой встречей с Джудом.
Поднявшись на палубу, Доминик обнаружила там поджидавшего ее Итана. Он предложил ей руку.
– Мне поручена честь проводить вас к столу капитана Гэлланта.
Она присела в реверансе.
– Доктор, вы потрясающе элегантны.
В его голосе зазвучали серьезные нотки:
– Вы уверены, что с вашей стороны разумно идти на этот ужин?
Было очевидно, что доктор знает о натянутых отношениях между ней и Джудом.
– Но я хочу пойти, Итан.
Она с радостью открылась бы ему, но не могла. И отступать тоже не имела права. Время было на вес золота – каждый лишний день, проведенный Валькуром и дедушкой в лапах этого французского чудовища-бонапартиста, был для Доминик, словно острый нож.