Пират (сборник)
Шрифт:
У него защекотало в носу, и на щеку выползла слеза. Он торопливо достал из кармана большой клетчатый платок и, отряхнув его, вытер щеку.
Голуби бросились со всех концов двора к нему, ожидая подачки.
Старик пошарил в карманах, достал несколько крошек, бросил их голубям и задумался.
Он вспомнил своего предшественника, который сам ежедневно кормил голубей. Сколько поколений этих голубей уже сменилось с тех пор! Ему тоже всегда нравились эти занятные птицы.
Голуби вертелись у самых его ног. Один из них, толстый и сизый, чем-то похожий на него самого, широко расправил хвост и мел им асфальт, гоняясь за голубкой.
Старик засмотрелся на голубя.
«Сорока на хвосте носит», – вспомнил он упрек начальника. Вдруг он заморгал глазами, стараясь уловить мелькавшую мысль, и уже по-новому, заинтересованно стал присматриваться к голубям. Голуби стаями кружились над острогом, лазили на подоконники и бегали по двору.
Старик тряхнул головой, как уставшая лошадь перед тем, как снова двинуть с места тяжелый воз, и зашагал к себе.
Утром следующего дня старый тюремщик опять появился во дворе.
Было еще очень рано. За рекой только всходило солнце, и косые лучи желтыми пятнами скользили по стенам.
Черный асфальт блестел от росы; со двора и с крыш поднималось легкое облачко пара.
Старик выбрал место у стены, уже нагретое солнцем, и, жмурясь как кот, снял шапку, подставив лучам круглую, лысую голову.
Служитель в жандармской форме вынес большой черный горшок и поставил его на табуретку рядом со стариком.
Вскоре над тюрьмой появились первые голуби. Проголодавшись за ночь, они прямо с купола падали стрелой на тюремный двор.
У многих из них в гнездах пищали птенцы, и родители спешили запастись кормом. Они не вертелись и не гонялись, как всегда, а суетливо носились по двору, подбирая крошки.
Старик снял с горшка крышку, зачерпнул полную деревянную ложку круто сваренной пшенной каши и, бросив кашу на асфальт, поманил голубей.
Старый, большой сизый голубь, тот самый, что вертелся вчера у его ног, подскочил первым. Он из-под носа соседа выхватил большой кусок, сразу проглотил его и потянулся за другим. И вдруг, словно испугавшись чего-то, резко подпрыгнул кверху и взмахнул крыльями, но не поднялся, а упал на кашу и замер, широко расставив крылья. Еще полдесятка голубей забилось в судорогах и застыло рядом с ним.
Старик не спеша черпал кашу, ложка за ложкой, и разбрасывал ее по двору. Через четверть часа двор был густо усыпан мертвыми голубями.
Каша, обильно сдобренная мышьяком, убивала на месте. К вечеру купол опустел совершенно.
Ни гула, ни хлопанья крыльев, ни вечных боев из-за мест, только монотонно пищали во всех углах некормленные со вчерашнего дня голубята да тихо отряхивался одиноко сидевший на балке белый турман.
Пепельная с хохолком голубка одной из первых упала посредине двора, рядом с сизым старым голубем.
В церковной сторожке на чердаке лежал нетронутый корм.
Самсон и Катя ждали весь день голубей, но голуби не прилетели.
Утром дети видели, как они, стая за стаей, летели в тюрьму, а назад не вернулся ни один. Только турман прилетел дважды и перед темнотой скрылся в куполе.
Других голубей не было видно ни над тюрьмой, ни над церковью.
Когда об этом сказали Воробушкину, он очень встревожился. Еще до восхода солнца, на следующий день, он выехал на рыбную ловлю и остановил лодку на старом месте, против тюрьмы.
На этот раз Воробушкин удил недолго. Не успело взойти солнце, как он уже торопливо греб к берегу. Огромная стая голубей, обычно сновавшая от тюрьмы к церкви, исчезла. Только одинокий белый голубь мелькнул над тюрьмой и скрылся в окошке.
Выскочив из лодки, Воробушкин бегом помчался к дому, словно за ним гнались.
Дома он достал еще с вечера заготовленную трубочку тонкой бумаги, развернул ее и торопливо приписал несколько строк.
Через минуту Митька рысью мчался к церковной сторожке.
Днем, сидя в кабинете, начальник тюрьмы увидел через окно белого голубя. Голубь покружился над двором и сел на карниз. Старик, захватив каши, вышел во двор.
Голубь с карниза исчез без следа.
Тюремщик вернулся к себе и снова занялся своими делами.
Немного спустя, подняв голову, он опять увидел этого голубя.
Турман сидел на прежнем месте, отряхивался и чистил перья. Старик моргнул глазами, чтобы убедиться, что это не обман зрения, но когда он снова вернулся во двор, голубь опять исчез.
Этот таинственно появляющийся и исчезающий голубь заинтересовал тюремщика, мысль о нем уже не оставляла его весь день.
Он сел у окна и терпеливо ждал появления голубя. Турман появился только перед самым вечером.
Старик снова схватил кашу и торопливо выбежал во двор.
Голубь сидел на подоконнике одной из крайних камер.
Каша, щедро предлагаемая голубю, не заставляла его переменить положение. Он сидел на подоконнике скучный, нахохлившийся и не двигался с места.
Услышав призывное «гуль-гуль», он только лениво посмотрел вниз, потом зевнул, потянулся и расправил крылья.
Записка, свернутая в трубочку и привязанная к внутренней стороне крыла, мелькнула только на секунду, но для кошачьих глаз старика этой секунды было достаточно.
Он подпрыгнул, словно по нему пропустили электрический ток, и, бросив кашу, мгновенно скрылся в дверях здания.
Через несколько минут он уже сидел на крыше с ружьем в руках и, притаившись, ждал появления голубя.
Турмана ждал не один старик.
В двухстах метрах от тюрьмы на крыше низенькой сторожки ожидали голубя Катя и Самсон.