Пират.Дилогия
Шрифт:
– О, друг мой Педро! – засмеялся Громов. – Даже гораздо легче – я бы так сказал.
Он едва дождался следующего дня, когда, наконец, все должно было проясниться – Влада это или не Влада? Андрей, конечно, надеялся, но, размышляя, все же склонялся к последнему – слишком уж хорошо здесь знали урожденную Бьянку Моренос, ныне – супругу откупщика королевских налогов барона Амброзио КадафалкиПуччидо. Недавнюю, насколько успел навести справки Громов, супругу – и месяца не прошло после свадьбы. Точно такая же история, как и с Амалией – обедневший дворянский род,
– Обычная совсем, обычная совсем история, – Андрей фальшиво напевал про себя старую, неизвестно откуда взявшуюся на языке, песню. – Немного грустно всем, немного грустно всем – не более.
Молодой человек ехал в порт верхом, как и положено сеньору королевскому лейтенанту да и вообще всякому маломальски уважающему себя человеку – пешком ведь одни нищие ходят. Покладистая гнедая кобылка неторопливо цокала копытами по мостовой, а Громов искоса поглядывал на прохожих – после спуска с горы Монтжуик можно было позволить себе немного расслабиться… и даже немножко предаться воспоминаниям, особенно если посмотреть на тянувшуюся за хижинами рыбаков золотую полоску пляжа. Вот как раз здесь, где сейчас ехал Андрей, проходила… Пройдет! Пассео Колон – улица или набережная Колумба, тут вот стояла колонна – памятник знаменитому мореплавателю, сразу за которой начинался знаменитый бульвар Рамбла. Здесь вот – скамейки стояли, а вон там – старый почтамт, там, дальше – рак с клешнями и веселый памятник в стиле Хоана Миро, а за ним – два небоскреба… а вот тут вот…
А вот тут вот и оказалась искомая таверна с большим золоченым якорем у входа. Судя по виду – сероватозолотистый камень, опрятная дубовая дверь, просторный двор с коновязью и крытая красной черепицей крыша – вовсе не какаянибудь забегаловка, а вполне приличное заведение, предназначенное вовсе не для матросов и рыбаков, а для господ капитанов, шкиперов и почтенных негоциантов – двое прилично одетых людей как раз столкнулись в дверях с Громовым, почтительно уступив дорогу.
– Пожалуйста, проходите, сеньор.
– Спасибо.
Поблагодарив, молодой человек снял с головы треуголку с плюмажем, купленную в лавке папаши Манрежа за два с половиной дублона, и в задумчивости остановился посреди помещения, вовсе не полутемного, как почемуто казалось снаружи. Просто окна с противоположной стороны выходили на море, а ставни были распахнуты настежь. На стенах висели небольшие, изящно сделанные кораблики, какие моряки обычно ставят в церквях, испрашивая у Святой Девы удачи, рядом с корабликами поблескивали судовые колокольчики – рынды, а над стойкой хозяина заведения висели самый настоящий штурвал и деревянный дельфин – статуя с кормы судна. Повсюду было опрятно и чисто – тщательно подметенный пол, выскобленные столы, улыбающийся, куривший трубку бородач в белом переднике – наверное, сам хозяин.
– Сеньор лейтенант? – Андрей не успел и рта раскрыть, как бородач обратился к нему с самым радушным видом:
– Откуда вы меня знаете?
– Кто ж не знает героя крепости Монтжуик,
Молодой человек закашлялся, и вовсе не от табачного дыма, просто както непривычно было чувствовать себя в роли героя, едва не погибшего за какогото там короля, без разницы – доброго или злого. Ну за Каталонию – еще куда ни шло – приятно.
– Меня зовут Ансельмо, Ансельмо Блянеш, можно просто – дядюшка Ансельмо.
– Очень приятно…
– Ваш друг уже заказал обед наверх, в апартаменты.
– Мой друг? – изумился Громов.
Кабатчик выпустил из трубки клубы белого дыма:
– Да, да – сеньор Владос. Он сказал, что вы с ним долго не виделись. Ах, как приятно наблюдать за встречей двух старых друзей! Ваш друг не велел вас беспокоить – так что, если вдруг закончится вино – спуститесь за ним сами или крикнете.
Владос! Влада? Так это и в самом деле она? Отчего же во время встречи на балу девчонка вела себя так странно? Может быть, имелись какието особые обстоятельства? Ладно, узнаем!
– Вам вот по этой лестнице, сеньор лейтенант. Прямо наверх и подымайтесь, и передайте вашему другу – вам здесь никто не будет мешать.
Заскрипели под ногами ступеньки, Громов поднялся на второй этаж и, остановившись перед единственной дверью, осторожно постучал.
– Входите, не заперто, – отозвался женский голос пофранцузски. – Рада вас видеть, сеньор Андреас.
Она сидела на кровати, Влада – красивая, изящная, синеглазая и такая желанная! Каштановые волосы ее раскинулись волнами по плечам, губы изогнулись в усмешке – как видно, для конспирации девушка явилась сюда в мужском платье, под мужским именем. Кафтан и камзол с обшитыми желтой шелковой тесьмою обшлагами небрежно валялись на стуле, стоявшем у распахнутого окна, сама же Влада… Влада?.. расположилась на ложе в белой мужской сорочке, коротких штанах – кюлотах и босиком – точнее, в светлоголубых чулках. Изящные башмаки, украшенные бантами, стояли рядом, под стулом.
– Послушай, все ж я хочу спросить тебя… – порусски начал Андрей.
– Молчи! – встав, девушка отозвалась пофранцузски и, подойдя ближе, положила гостю руки на плечи, заглядывая в глаза… а вот дотронулась рукой до мочки уха – такой знакомый жест!
– Влада!!!
Ахнув, Громов схватил девчонку в объятия, поцеловал и, подняв на руки, закружил:
– Господи! Как же я рад!
– Вот сразу так? – тихо засмеялась девушка. – Что ж, я не против…
– Да брось ты французский…
А больше Андрей не говорил ничего. Просто посадил Владу на ложе, погладил под тонкой тканью грудь… снова поцеловал в губы. Стянутая сорочка полетела в угол, за ней – и чулки, и штаны… И вся одежка – не только девушки, но и ее гостя…
– Какая ты красивая, Влада… – шептал Громов, лаская девушке грудь. – Милая моя… родная…
Поцелуй в пупок… и ниже… и снова – в грудь… и в шейку… И – в объятия, притянуть к себе, наслаждаясь, дыша, поднимаясь душой в синее каталонское небо, высоковысоко!