Пират
Шрифт:
— Но нет, нет! — громко воскликнул он, поразмыслив. — Я все сделал правильно. Лучше погибнуть здесь, чем видеть то, что я видел, и не иметь возможности помочь несчастным…
Он еще раз взглянул на белые паруса, затем опустился на рыхлый песок и погрузился в грустные размышления. Но вскоре палящий зной напомнил ему о реальной действительности. Он встал, осмотрел окрестности и прикинул, что ему следует сделать прежде всего. Он вытащил лодку подальше на берег и закрепил ее причальным концом за одно из весел, воткнутое им глубоко в песок. После этого он принялся обследовать остров и обнаружил, что тот представляет собой узкую полоску земли, возвышающуюся над морем. Уровень воды здесь, в открытом море, во время приливов, по всей видимости, поднимался незначительно, но песчаная коса была настолько
Франсиско решил убрать, с берега свой скарб. Он вернулся к лодке, вытащил из нее свой сундучок, воду и провизию и перетащил их на высокое местечко. Затем снял и унес туда же весла и парус, потом перетащил туда, раскачивая и толкая, лодку, что отняло у него последние силы. Обессиленный, он едва дотащился до бочонка с водой и освежился. В полдень жара сделалась невыносимой, но она же и заставила его снова приняться за работу. Он перевернул лодку вверх днищем и уложил оба ее конца на небольшие возвышения так, что под ней образовалось пространство высотой в два-три фута. Над днищем он растянул парус, использовав в качестве колышков уключины. Под лодку он сложил бочонки с водой и провиант, оставив снаружи лишь сундучок. Соорудив себе таким образом некоторое подобие укрытия от солнца и прохлады ночи, он забрался в свое прибежище, решив остаться там до вечера.
Хотя Франсиско не было на палубе, когда шхуна брала курс к острову, он все же догадывался, в какой части океана находится. Он достал из сундучка свою карту и стал рассматривать ее, чтобы определить расстояние до точек, из которых он мог бы ждать помощи. Он понял, что остров является одним из многочисленных малых островов, тянущихся вдоль побережья Лаонго, и удален примерно на семьсот миль от острова Санкт-Томас, ближайшего места, где он мог бы встретить европейские лица. Он был также твердо уверен, что от побережья его отделяет около сорока или пятидесяти миль. Но стоило ли рисковать, чтобы приплыть к диким туземцам? Ему было известно, как отвратительно обращались с ними европейцы. Работорговцы в то время действовали одинаково: они высаживались на побережье, нападали на местных жителей, силой захватывали их и вывозили на продажу в Америку. Для него было бы счастьем встретить какое-нибудь торговое судно из тех, что регулярно обходили побережье в поисках золотого песка и слоновой кости, которые выменивались у негров на европейские побрякушки.
Один, без надежды на помощь, с запасом продовольствия на несколько дней, отрезанный от всего живого, стоял Франсиско на узкой полоске земли, которая едва ли могла оградить его от опасного и загадочного океана, глядя на волны, катившиеся до самого горизонта. Какой же малой была для него вероятность спасения! Сотни миль отделяли его от места, откуда он мог бы ожидать помощи, а единственным средством достичь его была утлая лодчонка, настоящая скорлупка, которую мог опрокинуть первый же порыв ветра.
Так горестно размышлял Франсиско. Вскоре он преодолел свою нерешительность, поскольку был молод, отважен и верил в лучшее. Жара достигла такой силы, что Франсиско, пролежавший весь день под лодкой, задыхался от недостатка свежего воздуха. Не было даже легкого дуновения над поверхностью моря. Во всей природе, казалось, царили покой и мертвая тишина. Лишь когда тени ночи окутали это одинокое местечко, Франсиско решился покинуть свое убежище, но нашел совсем небольшое облегчение. Воздух стал необыкновенно плотен, и вокруг расползался удушливый туман, столь редкий для местного климата. Франсиско взглянул на небесный свод и удивился, не увидев на нем звезд; все пространство между небом и землей занимал серый туман. Он посмотрел на горизонт, но и его не смог отчетливо разглядеть. Кругом висела та же темнота, что и над его песчаным островом. Он подошел к воде, но и там не ощущалось никакого движения воздуха. Казалось, необъятный океан застыл в оцепенении или экстазе смерти.
Франсиско откинул с пылающего лба волосы и еще раз окинул взором пустынный уголок, ставший его пристанищем, но и теперь не обнаружил на нем ничего, кроме неизменной
Помолившись, он поднялся и, осмотрев горизонт, заметил, что картина природы изменилась. Черная масса поднималась к зениту. Темнота вокруг сделалась еще плотней. Послышались тихие приглушенные звуки, похожие на те, когда вверху поднимается ветер, но поверхность воды оставалась неподвижной и спокойной, как в пруду. Очевидными стали признаки большого, быстро надвигающегося шторма, и покинутый всеми юноша озирался по сторонам, страстно желая понять, что же должно произойти. Но вот звуки стали громче, тут и там массы воздуха приходили в движение, но с какой стороны надвигалась буря, человеческий глаз определить не мог. Однако звуки тут же пропали, будто ветер хотел лишь за считанные секунды взбунтовать инертное море. Но вот последовали шипение и завывания шторма, сотрясало воздух эхо отдаленного грома. Все ближе и ближе подходил ураган к острову и вдруг со всей силой, всем своим ужасающим гулом обрушился на одинокого Франсиско.
Так мощен и неожидан был первый шквал, что повалил его на землю. Разум подсказал юноше застыть в этом положении, поскольку поднятый ветром сухой песок закружился с такой силой, что тут же ослепил его. Он отполз бы к своей лодке и укрылся там, если бы знал, в какую сторону ползти. Но так продолжалось недолго. Вскоре ураган выбросил на островок первый вал воды, и песок, смешавшись с водой, осел и уплотнился.
Почувствовав, что промок, Франсиско поднял голову. Все пространство, которое он смог увидеть, занимали ужасающая тьма, закрывавшая весь небосклон, и пузырящаяся молочного цвета пена, покрывавшая море, поверхность которого все еще оставалась ровной, будто таким его сохраняло давление ветра. В то же время уровень воды повысился и вода залила почти половину острова, а массы пены, надвигавшиеся с ужасающей быстротой, переваливались уже на его другую сторону.
Лишь теперь раскрылись в небе шлюзы, и ливень, смешавшись с пеной, поднятой вверх бурей, обрушился на юношу, который все еще лежал на том месте, куда его уложил шторм. Поток обрушившейся на него воды подсказал ему, что дольше оставаться на этом месте нельзя. Море быстро поднималось. И прежде чем он на четвереньках немного отполз в сторону, на него с ревом обрушился новый водяной вал, снова напомнив ему, что он находится на самом опасном месте. Поэтому он поднялся и поспешил к той возвышенности, где находились его лодка и запасы.
Ослепленный водой и пеной, он ничего не мог различить. Но ему повезло, он споткнулся об один из бочонков с водой и, падая, ударился головой о сундучок. Здесь должна была находиться и лодка, но ее на месте не оказалось. Видимо, она была унесена ветром и водой. Таким образом, у него пропали все надежды на спасение. Франсиско подумал, что убегает от воды лишь для того, чтобы умереть через несколько дней. Удар головой о сундучок и охвативший его ужас, когда он обнаружил отсутствие лодки, настолько потрясли его, что он на некоторое время потерял сознание.
Когда юноша пришел в себя, он заметил, что обстановка вокруг снова изменилась. Море находилось теперь в состоянии дикого, яростного возбуждения, и вода издавала такой же громкий шум, какой до этого создавал ураган. Весь островок, за исключением той части, где находился Франсиско, был покрыт пенящейся, бурлящей водой. Но и его убежище изредка затоплялось, когда отдельные чудовищные водяные валы, обгоняя обычные волны, докатывались до его ног. Франсиско приготовился встретить смерть.
Но постепенно темнота, закрывавшая небо, стала рассеиваться. На горизонте не было уже темных масс, и у молодого человека зародилась надежда на спасение. Однако если он избежит гибели от бушующих волн, то только для того, чтобы попасть в когти еще более ужасной смерти. Если бы его теперь поглотило море, то через несколько секунд он освободился бы от всех страданий и бедствий. Теперь же он должен будет ожидать смерти от голода и жажды под палящими лучами солнца. Представив себе это, Франсиско закрыл лицо руками и взмолился: