Пират
Шрифт:
Мы шли длинными галсами — час одним, два часа другим. С нашей командой иначе было нельзя, и Антонио раз и навсегда доказал свою полезность. Жарден и старшина-рулевой хотели выбросить за борт половину груза. Думаю, это принесло бы больше вреда, чем пользы. Глубокая осадка увеличивает устойчивость судна.
В первый день мы никого не встретили, но к вечеру временная мачта стояла на месте, ветер наполнял новый гафельный парус, и у нас была более опытная команда по сравнению с той, которая ела завтрак утром. Один из плюсов гафельного паруса в том, что можно поднять конец гафеля выше мачты. При короткой мачте вроде нашей это большое преимущество. У гафельного паруса есть и недостатки, но тогда, в силу этого своего достоинства, он вполне меня устраивал.
Со спальными местами возникла проблема. Жарден хотел отдать мне капитанскую каюту. Я бы чувствовал себя захватчиком, если бы занял ее, а если бы согласился делить каюту с ним, он отдал бы мне койку, а сам спал бы на полу с Азукой. В конечном счете я устроился на ночь на юте ближе к ахтерштевню, объяснив это следующим образом: мол, я тревожусь, что временная мачта может не выдержать напора ветра и что в темноте мы проскочим мимо «Магдалены». Я говорил неправду, хотя слова насчет «Магдалены» едва не сбылись.
То, что я тогда лег спать на палубе, с одной стороны, хорошо, но с другой — плохо. Когда я наконец растянулся на сложенной в несколько раз парусине, я думать не думал, что начинается ночь, которая врежется мне в память навеки. Каждый вечер в приходском доме, когда я, почистив зубы и надев пижаму, укладываюсь в постель, я невольно вспоминаю ту ночь. Второй такой в моей жизни не было. Позвольте мне начать с хорошего.
Ночное небо было кристально чистым и безлунным. Я смотрел в бескрайнюю даль Вселенной, приветствуя далекие солнца и скопления солнц, наблюдая за медленным движением планет между ними — кроваво-красного Марса и лучезарной Венеры в облачной мантии. Впервые в жизни я по-настоящему осознал, что нахожусь на такой же планете, что Земля со мной вместе несется сквозь черные космические просторы, даже когда мы улыбаемся при ярком солнечном свете. Прежде я всегда представлял рай некой таинственной страной далеко за пределами Вселенной, страной, где Бог восседает на золотом троне. Той ночью я понял: рай не где-то далеко — рай везде, где пребывает Бог, а Бог пребывает повсюду. Каждая человеческая душа является Его тронным залом.
Ад — он тоже здесь.
Средневековые художники писали аллегорические картины, говорим мы. На самом деле они просто обладали более острым зрением и изображали то, что видели, — ангелов и чертей, зверей и полулюдей-полуживотных вроде меня.
Сколько времени я пролежал там, созерцая звезды? Надо полагать, не один час, ибо я отчетливо помню движение планет по небесному своду. Тогда я знал наверное, что блаженные мертвецы зрят Бога лицом к лицу, и чувствовал, что я тоже увидел малую частицу того, что видят они. Мой бедный язык не в силах описать все великолепие зрелища, явившегося моему взору той ночью. В конце концов я уснул.
Когда я проснулся, меня ласкала женщина, и я был обнажен ниже пояса — во всяком случае, так мне показалось. Я решил, что ошибался и на самом деле Новия не осталась на «Магдалене», а находится вместе со мной здесь, на «Розе». Как я мог впасть в столь глупую ошибку? Или мне приснилось, что она осталась там? Она поцеловала меня, легла сверху, плотно прижавшись ко мне всем своим нагим телом, и дальше последовало то, что мне не пристало описывать здесь или еще где-либо. Это было замечательно. Я бы солгал, если бы сказал иначе. В этом была чистая страсть — и любовь. Настоящая любовь.
Здесь, в Молодежном центре, я слышал разговоры ребят о том, что есть хороший секс и плохой секс, но даже плохой секс вещь хорошая. У меня случался плохой секс, и мальчики заблуждаются. Они так говорят, полагая, что это звучит круто. Они переменят свое мнение, когда повзрослеют. Я сказал, что у меня случался плохой секс, но это не относится к той ночи.
Наконец, полностью проснувшись, я сел — и тут же снова лег.
— Азука, — прошептал я, — ты чего добиваешься? Жарден убьет нас.
Она хихикнула.
— Он спит, Крис. Я измотала его сильно-сильно.
— Меня тоже.
— Но не так сильно, как Жардена. И он не убьет тебя. Я знаю, кто из вас сильнее. Он не сможет тебя убить, даже не попытается. Мцвилили ничего не сделает. Он благородный.
Значит, нас было трое. Мне потребовалось несколько секунд, чтобы переварить это.
— Только не говори Новии. Она разозлится на меня. Или расскажи во всех подробностях, если тебе угодно. — Азука снова хихикнула. — Ты переспал со мной, чтобы она ревновала. Так Новия подумает. Я должна находиться рядом, когда ты будешь рассказывать ей, Крис. — Она поцеловала меня. — Я хочу все слышать.
— Не будь я таким слабаком, я бы сбросил тебя за борт.
Я начал подниматься на ноги и обнаружил, что спущенные штаны по-прежнему болтаются у меня на одной щиколотке.
— Ты этого не сделаешь.
Я знал, что Азука права. Она мне слишком нравилась.
Ну ладно, я любил ее. Кроме того, она спасла нас от повешения. Я заставил Азуку вернуться к Жардену и взял с нее обещание молчать о случившемся.
— Я не стану его будить, — прошептала она. — У меня не осталось сил после тебя, Крис.
Потом я пошел на нос облегчиться. Вахтенные храпели, лежа вповалку на палубе, словно мертвецы. Вернувшись на ют, я обстоятельно поговорил со штурвальным. Убедившись, что он будет держать рот на замке, я снова лег и спал крепким сном, пока меня не разбудило солнце.
Полагаю, здесь мне следовало бы сказать, что на следующее утро мы увидели поблизости «Магдалену», но на самом деле в тот день она так и не показалась на горизонте. Возможно, это произошло днем позже, но точно я не помню.
Когда мы наконец увидели «Магдалену», она шла с захваченным испанским судном. Оно называлось «Кастильо бланко», но гамбургерами на нем не торговали [8] . Если говорить серьезно, «Кастильо бланко» был галерой и, возможно, красивейшим кораблем из всех, виденных мной в жизни: низкобортный, с изящными обводами, с двумя мачтами и косым парусным вооружением, с длинным бушпритом, оснащенным двумя прямыми парусами. Прежде чем продолжить, я должен сказать, что это было не такого рода судно, какое представляется современным людям при слове «галера», то есть плавучая тюрьма с галерными рабами, прикованными к веслам. По бортам у нее имелись уключины и длинные весла, но сидели на них не рабы, а члены команды, причем далеко не на всех, хотя в мертвый штиль галера могла бы развить очень и очень приличную скорость, задействовав все весла. Я уже полюбил «Магдалену». Вероятно, вы успели понять это, если дочитали досюда. С «Кастильо бланко» дело обстояло иначе. «Магдалена» не вызывала у меня особо сильных чувств, пока мы не очистили днище и не установили кливер. В «Кастильо бланко» я влюбился с первого взгляда.
8
Castillo Blanco ( исп.) — белый замок. White Castle ( англ.) — «Белый замок»: старейшая в США сеть закусочных (с 1921 г.), где подают одноименные гамбургеры характерного вида, маленькие и квадратные.