Пират
Шрифт:
Чёртова дюжина пиратских судов добралась до выхода в море к вечеру. Остановившись в виду испанской эскадры, будучи от неё чуть дальше пушечного выстрела, отдали якоря и зажгли отличительные огни.
Близились сумерки, а начинать сражение в темноте не желал никто — сие было чревато. Кроме того, стоило учитывать погоду в сезон дождей: с утра, как правило, было ясно, а вот к полудню небо затягивало тучами, и начинался дождь. Стоило ли оказывать испанцам услугу в тушении пожаров? Ясное дело, нет.
Всю ночь на палубах испанских кораблей мельтешил свет факелов — дозорные бдели, опасаясь скрытного подхода пиратских каноэ. В темноте далеко разносились звоны судовых колоколов и хрипловатые напевы горнов. Потом эти «флотские» звуки приглушил очередной дождь.
Ночь перед боем прошла тревожно, в гаданиях «кто-кого», в сомнениях, да в распале бойцовского духа, но Олег сумел хорошо выспаться. Старая добрая привычка — на битву следует идти отдохнувшим и полным сил.
И вот восток над пильчатой линией далёкого кряжа озарился сиянием наступающего дня.
Всё ожило. Две противоборствующие армады, ещё недавно сонные и притихшие, медленно приходили в движение.
Испанские фрегаты подняли якоря и двинулись навстречу пиратам, хотя и не могли войти в озеро Маракайбо — это были тяжёлые корабли с большой осадкой.
Корсары тоже пошли на сближение, благословляя ветер с востока — задул хороший бакштаг. [31]
«Милагроса» шла в полветра или галфинд, избрав себе цель — могучую «Ла Магдалену».
— Давай, давай… — цедил Олег, глядя, как медленно вырастает корпус вражеского фрегата.
31
Бакштаг — направление ветра сзади-сбоку. Галфинд — в полветра; ветер, дующий строго сбоку, перпендикулярно курсу судна.
На «Магдалене» не догадывались о предназначении «Милагросы», а потому не слишком торопились с её потоплением.
Адмирал дель Кампо-и-Эспиноса здраво рассудил, что в трюмах адмиральского корабля наверняка полно золота.
Как же можно отправлять на дно сундуки с сокровищами? Не разумно-с.
Были, правда, и рассуждения благородного толка — дон Алонсо подпускал вражеское судно поближе, дабы сравнять шансы своих дальнобойных орудий с пиратскими пушчонками.
Чуть позже, так и не дождавшись залпа, адмирал сильно удивился, поняв, что безумцы решили идти на абордаж. Что ж, скривился Кампо-и-Эспиноса, мои молодцы не посрамят гордое знамя Кастилии! И приказал открыть огонь по дальним кораблям пиратов, чтобы отогнать их и не создавать помех для образцово-показательной стычки. Пусть те издали полюбуются, как испанцы ловко и умело станут изничтожать жалкую абордажную команду!
— Приготовиться! — заорал Харрис.
Ташкаль первым раздул угли в медной жаровне и запалил факел. Передав его Беке, зажёг второй и третий. Матросы хватали их, как спортсмены-олимпийцы на эстафете, и разносили огонь по кораблю.
— Запаливай фитили! Оба!
Ко всем бочонкам с порохом накрутили по два фитиля — надёжности ради. Мало ли, вдруг какой потухнет! Зашипело…
Испанцы, не слишком понимая, что происходит, заряжали мушкеты, всё ещё дожидаясь абордажа. Изредка постреливая, они дождались…
— Крючья! — рявкнул Том.
Пикардиец, Драй, Жан, Поль, Тристан Железная Рука и Крис Халлоран раскрутили абордажные кошки и зашвырнули их на борт «Магдалены» — та будто наплывала, опрокидываясь своею громадой.
Два корабля столкнулись с гулом и треском, сойдясь бортами, спутывая реи и снасти.
Загрохотавшие, залязгавшие крючья вцепились в дерево, притягивая «Милагросу» к флагманскому кораблю.
Пули так и свистели, впиваясь в палубу брандера, дырявя его паруса.
— Зажигай — и ходу!
Факелы полетели в отверстые люки, а вся команда «поджигателей» попрыгала в море. И только тут до испанских моряков дошло, какого дурака они сваляли.
Адмирал надсадно орал, требуя, чтобы матросы спрыгивали на «Милагросу» и рубили той мачты — пусть-де опасную соседку относит в море. Но было уже слишком поздно.
Пламя с рёвом вырвалось из трюма, вскрывая доски палубы. Огненными клубами и брызгами окатило оно борт «Ла Магдалены», взвиваясь до верхушек мачт. Загрохотали взрывы, «подкидывая» на палубу флагмана всё новые и новые порции зажигательной смеси. Просмолённое полотно, взлетая странными зловещими птицами, облепливало паруса и снасти фрегата.
Пожар расходился, как в иссушенном лесу, охватывая мачты, стекая на нижние палубы. Олег не успел ещё доплыть до галиота, а «Ла Магдалена» уже полыхала — вся.
Рёв пламени был так силён, что глушил голоса, полупрозрачные полотнища рукотворных протуберанцев вздымались в небеса, закручиваясь и почти не давая дыма.
Когда Сухов вылез на палубу, по проливу раскатился гром взрыва — это огонь добрался до крюйт-камеры…
Облако порохового дыма только на миг скрыло гибнущую «Магдалену» — могучая тяга унесла белёсую пелену.
— Пипец котёнку, — пробормотал Олег, стягивая с себя мокрую одежду.
Ташкаль, сам мокрый, уже был тут как тут, с ворохом сухих рубах и прочего.
Пока Сухов одевался, испанский фрегат «Сан-Луис» решил удрать, но далеко не ушёл — напоролся на мель. Видимо, испанцы хотели отойти под прикрытие орудий форта Ла-Барра, но внезапная гибель флагмана настолько деморализовала и парализовала их, что все лоции вылетели у капитана фрегата (кстати, вице-адмирала Матео Алонсо де Уидобро) из головы.
«Сан-Луис» вздумал тонуть и лёг на дно, оставляя над водою задранную корму. Пираты, воодушевлённые мгновенным разгромом испанцев, двинулись в атаку — моргановская «Лилли» и «Долфин» Джона Морриса обстреляли третий испанский корабль «Нуэстра-Сеньора-де-ла-Соледад».
Зажав его с обоих бортов, сломив несильное сопротивление, корсары устремились на абордаж, с лёгкостью захватывая «приз».
Понахватав испанского добра, они умножили им свою добычу, а шлюп подожгли. Горящий корабль понесло течением к берегу.