Пиратские игры
Шрифт:
«Боже, какую чушь приходится нести! — сам себе ужаснулся Стенин. — Докатился…»
Офицеры переглянулись, пожали плечами и молча поспешили на палубу руководить процессом эвакуации. Конечно, после связи с кавторангом было выяснено хоть что-то, но легче от этого стало ненамного. Однако, наученные многолетним опытом службы, офицеры в отличие от курсантов не раз бывали в чрезвычайных ситуациях, и золотое правило, которым они руководствовались в таких случаях, было — не задавать лишних вопросов. Тем более обсуждать приказы запрещалось даже по уставу. Стенину, как опытному командиру, они доверяли. Не раз им приходилось наблюдать,
Выйдя на палубу, они столкнулись с полным отсутствием порядка. Курсанты, не соблюдая многих правил, которые им вдалбливали в академии годами, толпились у штормтрапа, пытаясь как можно быстрее попасть на мотобот. Те, кто уже находились на борту, вместо того чтобы помогать принимать остальных, пытались найти себе место.
Капитан третьего ранга вместе с боцманом быстро приняли командование на себя. Четко отдавая указания, они в считаные секунды устранили творящийся вокруг хаос. Соловьев своими приказами подавил легкую панику курсантов, которые не могли его ослушаться, и наладил организованный спуск на плавсредство, раскачивающееся на волнах рядом с парусником.
Проследив за тем, чтобы все курсанты спустились в мотобот, несколько офицеров оглядели напоследок всю палубу, проверяя, чтобы никто случайно не остался на борту, и последними по штормтрапу спустились на плавсредство. Оказавшись на мотоботе, все члены команды были очень взволнованы. Каждый из курсантов считал своим долгом высказать свое мнение по поводу происходящего. Паника потихоньку успокоилась, и все желали, чтобы эти спонтанные и столь жесткие учения скорее закончились и можно было спокойно вернуться на борт.
Глава 10
Хеттиф, узнав, что весь экипаж покинул судно, довольно потирал руки. Его план удался, и теперь никого, кроме его людей и кавторанга, на судне не было. Рядом с ним находился Стенин, которого физиономия сомалийца уже не просто раздражала — его просто выворачивало наизнанку, когда он на нее смотрел. Ему было противно, что он ничего не смог сделать и думал о том, что с ними теперь будет. Спрашивать об этом у Али было совершенно бесполезно. Впрочем, Стенин и сам догадывался о судьбе своих подопечных.
Хеттиф радовался, словно дитя, которому подарили игрушку, о которой он давно мечтал. Теперь он уже не угрожал оружием кавторангу — бежать тому было некуда.
— Зачем я вам нужен? — прозвучал голос командира корабля.
— Пока ничего знать тебе не положено, а придет время, и сам узнаешь, — лениво ответил Али, с превосходством глядя на россиянина.
Он развернулся и вышел из рулевой рубки. На борту парусника впервые за последние несколько месяцев стало предельно тихо. Никаких криков курсантов, команд офицеров и прочей кутерьмы, к которой кавторанг так привык. Даже мотор, казалось, стал звучать как-то тише обычного. На палубе было пусто, повсюду валялись куски брезента, которые разбросали в суматохе спускавшиеся в мотобот курсанты. Из машинного отделения на воздух выскочил пигмей. Его лицо просто сияло от счастья. Он стал расхаживать по палубе, тоже чувствуя себя полноправным хозяином.
Али тем временем осматривал каюты и трюмы. Он заходил в каждое помещение и обыскивал его. Целью таких действий африканца было найти оружие, деньги или ценности, оставленные командой, которая в спешке покидала судно. К величайшему сожалению, ожидания сомалийца не оправдались: ни оружия, ни денег он отыскать не смог. Когда он проходил мимо карантинной каюты, дверь неожиданно распахнулась. Хеттиф машинально схватился за пистолет, но тут же убрал оружие: перед ним появилась Марьям, с которой он попал на парусник. Она расплылась в улыбке при виде Али. Он объяснил ей, что все в порядке, корабль у них в руках, ночная операция прошла успешно. Вместе они решили обследовать оставшиеся каюты, в которых размещался офицерский состав.
Еще несколько африканцев, которые находились внизу, вылезли на свет божий. Чрезвычайно довольные удавшейся операцией, они устроили что-то вроде банкета на свой дикий лад. Притащив съестные припасы, они принялись закусывать. Утолив голод, пираты накурились какой-то дряни и начали веселиться. Зазвучали песни, перемежавшиеся плясками и криками.
Кавторанг издали наблюдал за всем происходящим и понимал, что это еще не последнее испытание, которое ему предстоит вынести. Сомалийцы, сделав «паузу», принялись что-то громко обсуждать. Али говорил о чем-то, что, несомненно, доставляло всем большое удовольствие, поскольку почти после каждой его фразы все дружно заходились диким хохотом. Кавторанг заметил, что один из бандитов постоянно наблюдает за ним. «Боятся, чтобы чего не выкинул», — горько усмехнулся про себя командир, вынужденный сидеть в поле видимости банды. Ему ужасно хотелось спать после всех перенесенных тревог и волнений, и он, облокотившись на какую-то коробку, закрыл глаза.
Начиналось утро, воздух стал более прохладным и свежим. Пигмей уже почти спал, развалившись прямо на полу. К нему подошел с несколько озабоченным видом Хеттиф.
— Слушай, русских на борту точно не осталось?
— Да брось ты сомневаться, все спокойно. Ну, ты же сам говорил, — ответил Мингуо, — тут курсанты и офицеры, приказы не обсуждают. Сказали в мотобот — значит, в мотобот, — после этих слов они весело рассмеялись и побрели в каюту.
Глава 11
Недавно «родившая» Марьям вышла из каюты и неспешно начала прогулку по палубе захваченного фрегата. В ее походке и взгляде уже не осталось ничего от той забитой и несчастной женщины, которой так сочувствовали русские моряки. Теперь грязная, замызганная рабыня превратилась в надменную хозяйку. Именно с таким видом она оглядывала захваченное пиратами судно, заглядывала в каюты и хозяйственные помещения, дергала за тросы, как бы проверяя их, задирала голову вверх, рассматривая рангоут. Ветра все еще не было, поэтому бесполезные при штиле паруса были опущены курсантами еще до захвата «Адмирала Сенина».
А в это время сами курсанты, сжавшись, словно зерна в кукурузном початке, сидели в мотоботе, из которого не так давно «спасали» мнимых беженцев. Из-за перегрузки — шутка ли, выдержать 130 крепких мужиков на борту! — мотобот осел предельно низко, но не переворачивался. В глазах курсантов читалось полное смятение. «Ничего себе учебная тревога», — то и дело слышалось вокруг. Впрочем, и сами офицеры походили на котят, брошенных в реку, чтобы там и потонуть. В данной ситуации что-то предпринять было невозможно. Потяжелевший мотобот медленно отставал от фрегата, дрейфуя в открытый океан.