Пиратское солнце
Шрифт:
— На помощь! — Тюремщик силился вскочить на ноги, но все время подлетал в воздух, в то время как блок темниц с щемящим крррак! отделился от остальной части конструкции. Из-за угла внезапно хлынул дневной свет.
Тюремщик выпучил глаза, а Чейсон тем временем накинулся на него и сумел выхватить из рук дубинку. Схватившись за нее обеими руками, он размахнулся и припечатал голову тюремщика к стене. Тот застонал и свернулся клубком.
— Эй! Ты что делаешь? — На фоне вновь образовавшегося освещения проступили силуэты еще двух надзирателей. С саблями.
Чейсон
Теперь, когда тюремный блок оторвался от остальной части здания, он снова стал невесомым. Это давало надзирателям преимущество, но они замешкались, услыхав адский тарарам исступленных криков, доносившихся из камер. Чейсон добрался до дверей прежде, чем его успели изловить. Он нашел ту, которую искал, и воткнув в ее замок мастер-ключ, с силой его провернул. Не успел он убраться с дороги, как дверь распахнулась и в коридор кто-то выскочил. Чейсон бросил ключи возникшей из камеры фигурке и повернулся, чтобы встретить двух тюремщиков.
Оба ринулись вперед, сверкнув саблями. Чейсон репетировал подобный момент месяцами — фантазии о побеге помогали ему оставаться в здравом уме — и был наготове. Он воспользовался дубинкой как кинжалом, скользнув ею по клинку первого человека и изворачиваясь, потом сложился в воздухе вдвое и пнул его в физиономию Через мгновение сабля противника оказалась в его руке. Он повернулся — но слишком поздно, потому что второй занес руку и рубанул…
…и промазал, когда на него сбоку прыгнул оборванный мальчишка, не старше двенадцати лет. Прежде чем тюремщик успел обратить свою саблю против мальчишки, Чейсон прыгнул вслед за ним и ударил сзади, пригвоздив его предплечье к стене.
Тюремщик взвыл, а парнишка обернулся, и Чейсон впервые за много месяцев смог его как следует разглядеть.
Тощая горгулья вместо пацана: впалые щеки, черные бусинки глаз в резко очертившихся глазницах, все в ореоле жирных черных волос — на секунду Чейсон заколебался, решив, что, должно быть, открыл не ту камеру. Потом привидение заговорило со знакомой хрипотцой:
— Сэр! И видок же у вас, позвольте сказать.
Чейсон рассмеялся:
— Кто бы говорил, Мартор! Тебе хватит сил управиться с саблей? Могут встретиться и другие.
Мартор жутко ухмыльнулся.
— Они разрешали мне нарезать круги в беличьем колесе, дурачье. Я в порядке. — Он ткнул назад большим пальцем в стоящие в ряд двери камер. — Что насчет этой компании?
— Выпусти кого-нибудь, пожалуй. Они создадут неплохой отвлекающий фактор, пока мы уходим.
— Мы? О каком это «мы» вы говорите?
Мартор с Чейсоном вытаращились друг на друга. Голос шел со стороны одной из камер, и он был знакомым. Чейсон подошел к безликой железной двери и постучал по ней:
— Простите?
— Я тоже вхожу в ваш отвлекающий фактор? — спросил голос. В нем сквозили властные нотки, словно говорившему доводилось быть оратором или певцом, но теперь голос звучал тонко и отчаянно. — И спустя все это время, такова единственная роль, которую я могу сыграть в вашей эскападе?
Чейсон моргнул:
— П-посол?
— А за кого еще вы меня принимаете, болван вы этакий? Я тот самый Ричард Рейсс, которого вы умыкнули от жизни в роскоши и удовольствиях, чтобы я помог вам в вашей маленькой самоубийственной экспедиции. Приказываю вам открыть дверь сию секунду, если только вас не пугает мой совершенно оправданный гнев за то, что вы похитили мою жизнь и мою репутацию. Открывайте, сэр, если вы любите свою страну и соотечественников!
— Ого, это точно он, — сказал Мартор. Он распахнул дверь, и их встретили кустистые седые волосы и ошалевшие глаза. Узнать удалось только родимое пятно винного цвета на щеке.
— …Или вы просто спустя все это время собрались бросить меня? — Рейсс, кажется, готов был удариться в слезы.
Чейсон бросил ему дубинку, и тот неуклюже ее поймал.
— Ни за что, — сказал адмирал. — Я отказался от гарантированного побега, чтобы вернуться за вами. Теперь идемте со мной, если только хотите снова увидеть свой дом.
Двое мужчин и мальчуган повернулись и прыгнули в сторону света.
Маленький буксир завис напротив окна камеры допросов. Пока люди Венеры стояли на его обшивке и вели огонь на подавление по немногим все еще остававшимся в здании надзирателям, сама она перебросила через неширокий зазор крюк и зацепила оконную решетку. По ее команде сработала пружинная лебедка, прутья затрещали и завизжали, а потом вылетели наружу.
Она просунула в комнату стволы двух пистолетов, затем голову; посмотрела на тело главного дознавателя, затем — вздернув одну бровь — на второго мужчину, который все еще цеплялся за основание стола. Тот пожал плечами.
— Тут нет, — сказал он. — Но ушел свободным.
Она выругалась и убралась. Через несколько секунд двигатели буксира, взвыв, ожили, и он унесся прочь. Заезжий следователь наблюдал за исчезающим в тумане судном из окна.
Он поглядел по сторонам, на тысячу и одно облако, испещрившие просторы воздуха здесь, на краю Формации Фалкон.
— Удачи вам, — сказал он с коротким смешком. Затем он вернулся к столу — дожидаться, пока вызволят его самого, — а пока что пустился в размышления, как потратить деньги, которые заплатила ему таинственная женщина.
2
Чейсон и его товарищи коротали ночь, забившись внутрь зыбкой, ажурной сердцевины огромного облака. Выбираясь из тюрьмы, Мартор — мальчишка — прихватил маленький педальный вентилятор, которым пользовался тюремный садовник. У вентилятора были пара ремней, которые перекидывались через плечи, сиденье на короткой стойке и две педали, укрепленные над трехфутовым пропеллером. Любой, кто взглянул бы на беглецов, нашел бы зрелище жалким и несуразным: трое заключенных медленно пробираются между облаков размером с город, один как сумасшедший крутит педали, а двое других ухватились за его плечи. Облака по левую руку выглядели как серые силуэты, окаймленные ярко-голубым небом — колыбелью далекого солнца. Полотнища белого пара и проходы между ними усыпали синеву спиралями и стенами, уходящими в бесконечность. Справа облака белели отраженным светом на фоне бездонного индиго. В этих глубинах не светило искусственных солнц; в устрашающей бездне, известной как зима, жилищ не водилось.