Пираты Елизаветы. Золотой век

Марвел Питер

– И что же я там должен делать? – осторожно спросил Дамиан.

– То же самое, что делают сейчас шпионы Абанильи, – будете искать нашего человека. Это не так сложно. Это мулат, сирота, полукровка, наполовину француз, наполовину африканец. Прекрасно владеет испанским и французским. Воспитанник здешней миссии. Во всяком случае, достопочтенный отец Жан рекомендовал его именно так.

– Может быть, надежнее все-таки спросить имя? – поинтересовался Дамиан.

Отец Франциск покачал головой.

– Мы не знаем истинных имен наших братьев, – ответил он. – И не знаем, сможет ли он назваться тем именем, под которым его представил нам генерал-визитатор. Да и вообще будет лучше,

если не будет звучать никаких имен.

– Но что я должен сказать, если обнаружу этого человека?

– Все, что вам требуется сказать, – это наш девиз: «Ad majorem Dei gloriam!» Этого вполне достаточно. Наш мулат, по-видимому, всего лишь новициант, но девиз, разумеется, ему известен. Он вас поймет.

Несмотря на некоторые предосторожности, путешественники с «Азалии» все же привлекли к себе некоторое внимание. Несколько праздных горожан, шатающихся по портовым улочкам, парочка лакеев, чистящих башмаки господ во дворе, да грязные уличные мальчишки, играющие прямо на мостовой, готовые за мелкую монету поддержать путешественнику стремя или лошадь, обратили взоры на странную пару, одетую по последней испанской моде. Все в полной мере оценили стать и манеры господина, смуглое лицо которого было немного изуродовано шрамом, оставшимся на верхней губе и левой щеке после сабельного удара. Его высокую, исполненную скрытой мощи фигуру провожали уважительными взглядами и одобрительным свистом. Зато над его малорослым и малость застенчивым спутником зеваки потешались от души. Всех позабавила та неуверенность, с которой этот простак носил на себе платье от лучшего мадридского портного. Казалось, что и длинная шпага, болтающаяся у его бедра, повешена там ради соблюдения некоторых условностей, и хозяин вряд ли слишком часто пускает ее в ход. Островитяне, знающие толк в оружии и не позволявшие ему ржаветь попусту, вдоволь надивились на знатного по виду гостя, особенно когда услышали, что он спрашивает у прохожих, как пройти к постоялому двору «Карраска».

К тому времени отец Франциск уже оставил своего спутника в одиночестве и, погрузившись в носилки, отправился прямиком к дому губернатора. Дамиан не стал откладывать дела в долгий ящик и занялся поисками постоялого двора. Но молодой мужчина в богатой одежде, разгуливающий по городу пешком, вызывал лишь недоумение и любопытство.

– Позвольте дать вам хороший совет, молодой человек! – чуть высокомерно заявил ему господин с двойным подбородком, судя по внешнему виду, мелкий торговец. – Постоялый двор «Карраска» – не самое подходящее место для приличного человека. Вы-то, я вижу, прибыли прямо из Мадрида?

– Я бы так не сказал, – подумав, ответил ему Дамиан. – Старая добрая Испания мало изменилась, и славный город Мадрид по-прежнему не имеет выхода к морю. Поэтому, с вашего разрешения, я прибыл сюда прямо из Кадикса.

– Я это и имел в виду! – воскликнул раздосадованный торговец. – И прямо вам скажу, не стоило пересекать океан, чтобы осесть в «Карраске»!

– Похоже, мой испанский отстал от жизни, – спокойно отреагировал Дамиан. – Я ведь спрашивал не совета, а как пройти…

– Да идите вы… вот этой авенидой, – буркнул торговец, показывая рукой направление, в котором следовало двигаться. – И не далее как через полчаса окажетесь у северных ворот города. Там спросите. Хотя выбор ваш, молодой человек, может вызвать лишь сожаление!

Дамиан нисколько не расстроился, а, наоборот, подняв голову, отправился в указанном направлении. На его круглом лице было написано доброжелательное любопытство, которое постоянно сопровождало его с тех пор, как он ступил на землю Эспаньолы.

Город Санто-Доминго произвел на него наивыгоднейшее

впечатление, потому что был очень похож на какой-нибудь обычный городок на юге благословенной Испании, разве что больше здесь попадалось экзотических, невиданных ранее растений и пестрых птиц, оперение которых было Дамиану незнакомо. Даже манера горожан одеваться, к удивлению Дамиана, не слишком отличалась от того, что он привык видеть у себя на родине. Следовало понимать, что сообщение со Старым Светом было налажено здесь прекрасно и даже веяния моды доходили сюда, хотя и с понятным опозданием.

Не удивил Дамиана и постоялый двор, похожий на тысячи подобных постоялых дворов, разбросанных по всем землям и континентам. Разве что публика, в нем обретающаяся, имела свой неподражаемый колорит – это были вольные охотники, скотоводы, издольщики, владельцы небольших клочков земли и крошечных плантаций. Люди эти отличались грубостью нравов, сочетающейся с редкой заносчивостью и подозрительностью, – смесь довольно гремучая и опасная, особенно если не знать, как с ней обращаться.

К счастью, в этот самый день народу на постоялом дворе было совсем немного, и забавная, по мнению местных, фигура Дамиана привлекла не столь обширное внимание, на какое она могла рассчитывать. Двое ловцов черепах из Эль-Котуи, поджарые, загорелые как смоль парни, попытались было вызвать Дамиана на перебранку, но он ответил им такой кроткой улыбкой, что забияки тут же отстали, а один даже покрутил возле собственного виска пальцем.

Дамиан между тем нашел хозяина постоялого двора – жирного, мрачного и недоверчивого мужика лет сорока, с пудовыми кулаками, каждым из которых можно было гнуть подковы, – и перекинулся с ним несколькими словечками. Разумеется, хорошо зная человеческую природу, Дамиан вначале сунул в один из кулаков несколько мелких серебряных монет, надеясь, что это нехитрое средство расположит собеседника в его пользу.

Хозяин, которого звали Толстый Педро, хладнокровно ссыпал деньги в карман кожаного фартука, который был надет на нем по той причине, что с утра он возился с лошадьми, и промолвил:

– Сеньор, должно быть, впервые в наших краях? Только что прибыли из Старого Света, а? И как там поживает старушка Испания?

– Она процветает, – кратко, но с улыбкой ответил Дамиан, который не видел этой старушки года три.

– Пятнадцать годков, как я не ступал на землю моей Андалусии, – мечтательно сказал толстяк. – Осел здесь. Здесь теперь мой дом. А господин, должно быть, заблудился? Я сужу по вашему платью. У нас тут все больше простой люд останавливается. А если благородные господа и заходят…

– Не надо лишних слов, друг мой, – с кроткой улыбкой прервал его Дамиан. – Все мы Божьи дети, и платье тут совершенно ни при чем. Вспомни, Христос заходил в простые хижины и говорил с рыбаками и блудницами… Мне тем более незазорно. К тому же мне есть о чем с тобой поговорить. Специально для этого прошел через весь город.

– Ага, – сказал Толстый Педро. – Поговорить. А у меня как раз ни минуты времени на разговоры. Хлопот полон рот… – Для убедительности он указал рукой на свой фартук.

– Так у тебя и карман тоже не пустой, – хладнокровно напомнил Дамиан. – А если торопишься, то скажи мне побыстрее вот что… Мулат, молодой, проныра, по выговору – француз, одет, должно быть, вполне прилично, хотя, возможно, и стеснен в средствах.

– Молодой мулат? – Толстый Педро поскреб в затылке. – Не люблю я этих ублюдков… И какой белый позарится на черномазую…

Он испытующе уставился на Дамиана, и тот понял, что хозяин что-то знает.

– Я не прошу тебя его любить, – спокойно заметил Дамиан. – Я спросил, бывал ли он тут.