Пираты Елизаветы. Золотой век
Шрифт:
Еще несколько дней назад путешественникам пришлось спешиться и вести лошадей в поводу. Горная тропа, вернее ее видимость, была настолько плоха, что бедные животные ежесекундно рисковали сломать себе ноги. Не лучше было и людям, которым пришлось скакать по склонам, как местным агути. Однажды Ришери ткнул пальцем на жесткую притоптанную траву и сказал:
– Видите, они идут впереди. Обгоняют нас на день.
– Это все из-за вас, – немедленно встрял потный Абрабанель и утер шею грязным батистовым платком. – Все из-за вас и вашей безалаберности. Вы позволили удрать этому висельнику, вы проворонили нападение маронов, вы допустили, что нас едва не разорвали
– Отец, нам всем трудно, но скоро наше приключение закончится… – подала голос Элейна, которой по примеру мадам Аделаиды тоже пришлось облачиться в мужскую одежду. Но если мадам Аделаида была одета в платье, сшитое по ее мерке на заказ, то на Элейне были запасные штаны из гардероба капитана Ришери, так как в одеяниях своих рослых соотечественников она рисковала заблудиться, а папенькины можно было обернуть вокруг нее три раза. Кафтан ей ссудил Ван Дер Фельд, шляпу еще кто-то: одевать одежду с трупа девушка решительно отказалась, и ее поделили между собой оставшиеся в живых солдаты.
– А ты вообще молчи, блудная дщерь! – вскричал господин Абрабанель. – Если бы не твое безрассудство, мы бы сейчас не тащились по камням, а…
– Интересно, откуда бы взялась удобная дорога? – заметил месье Амбулен и приподнял брови, изображая удивление.
Он-то был довольнее всех. Индеец, черт его возьми, пропал; письмо духовника короля у него в кармане, Ришери, если не хочет прослыть изменником и попасть под суд, должен ему подчиниться. Значит, сокровища достанутся Ордену. «Quod erat demonstrandum» [25] – что и требовалось доказать.
25
Quod erat demonstrandum (лат.) – что и требовалось доказать.
Против обыкновения мадам Аделаида не приняла участия в назревающей перепалке. Воспользовавшись минутной передышкой, она присела на камень и углубилась в собственные размышления. Следы стоянки Кроуфорда укрепляли в ней надежду на счастливый исход. В любом случае он жив, значит, вместе они что-нибудь придумают. Главное – перетащить на свою сторону Ришери и избавиться от свалившегося на голову иезуита. Не успели избавиться от одного – и на тебе – другой. Но ведет он себя весьма самоуверенно. Неужели он здесь не один? Но кто еще? Или он успел переправить записку в миссию? Проклятие! Она краем глаза следила за Амбуленом, пытаясь прочесть его мысли по выражению лица. А выражение, прямо скажем, было простым и безмятежным до омерзения.
«Вот дрянь, – подумала Лукреция. – Прикидывается овцой. Но я-то знаю, где пасут таких ягняток. Клыки у них почище волчьих, а лапки заканчиваются коготками. Неужели Кольбер настолько плох, что наш иезуитский падре ла Шез [26] переупрямил его? Нет, не может быть. Король всегда стремился ограничить власть Ватикана во Франции. Но теперешняя „мадам сегодняшнего дня“ [27] – истовая католичка… Неужели есть новые указания, более влиятельные, чем слово Кольбера?» – И Лукреция снова испытующе посмотрела на Амбулена из-под полуопущенных ресниц. На кону стоял не просто успех ее предприятия – на кон ставили ее жизнь.
26
Отец
27
Игра слов: на французском «мадам Ментенон» и «сегодняшний день» звучат одинаково, поэтому последнюю фаворитку короля так и называли – «мадам сегодняшнего дня».
– Если бы мне посчастливилось объяснять его светлости морскому министру месье Кольберу, как выглядит Эспаньола, то я бы, скорее всего, взял бы кусок бумаги, смял его и, положив на стол, сказал: «Вот, ваша светлость, как выглядит ваша колония». – Шевалье Ришери вздохнул и оглядел свой пыльный и местами рваный костюм. – Но, боюсь, мне может не посчастливиться…
– Да, это вы, месье, отлично придумали, – рассмеялся Амбулен. – Когда я увидел громаду гор, словно вертикально поднимающихся со дна моря, я сразу оценил название этого острова, данное ему местными инейцами.
– И что же это за название? – спросила Элейна, которой чем-то нравился этот простодушный молодой врач, манерами и прямотой напоминающий ей Харта.
– Гаити. Индейцы-тайны из племени араваков называли свой остров «Гаити» – «Горная страна».
– А откуда вы знаете?
– Поднабрался от своего приятеля-индейца, – снова встрял неуемный коадъютор. – Водитесь со всякой швалью, а ведь с виду – дворянин.
– Я действительно дворянин, – доброжелательно улыбнулся Амбулен. – Но я рано осиротел, и мне пришлось самому добывать себе хлеб. С юности я питал слабость к наукам и избрал для себя медицину.
Мадам Аделаида вздрогнула и еще внимательнее всмотрелась в лицо молодого мужчины.
– Это благородное поприще, – кивнула Элейна. – Моя няня тоже разбиралась в медицине и все лечила меня от детских хворей.
– Знаю я эти лекарства – пичкала тебя шоколадом да взбитыми яйцами с медом, – проворчал Абрабанель. – Едва не испортила малютке желудок! От этого у нее всегда был такой понос!
– Ну, папа!.. – Элейна покраснела до кончиков волос и отвернулась.
Ришери захохотал и невольно посмотрел на мадам, а мадам Аделаида соизволила улыбнуться. «Седьмой, – отметила она. – Он посмотрел на меня седьмой раз с той ночи. Что ж, дождемся десятки и пойдем в наступление!»
– Сколько нам еще осталось, не соизволите ли сказать? – Абрабанель обернулся к женщине.
– Два перехода. Завтра к вечеру мы должны быть на месте.
– Но где это место?
– Чуть западнее, – ответила Аделаида и ослепительно улыбнулась.
– Хватит болтать, привал на заходе солнца, – вдруг скомандовал капитан Ришери, и вскоре уже цепочка людей снова медленно потянулась в горы.
После нападения оживших мертвецов отряд сильно поредел и теперь едва начитывал около полутора дюжин человек. Что они будут делать с сокровищами старались не думать. Главное было теперь только одно – найти их.
Два десятка рабов, матросы с «Азалии», рота испанских солдат под предводительством дона Фернандо Диаса и его племянник достигли перевала через хребет и разбили лагерь. Перевал оказался узкой тропой между скалами, и навьюченный мул мог протиснуться туда с большим трудом. Они шли по следам капитана Ришери и его отряда, останавливаясь только для ночлега и в полдень – следов было много, они были свежими, и очень скоро дон Фернандо должен был их догнать.