Пираты государственной безопасности
Шрифт:
– Подобные детали не имеют значения – ваша пара выполняла руководство погружением, и вы вместе с бывшим капитаном третьего ранга Жуком несете ответственность за случившееся, – хмуро отозвался представитель Следственного комитета, продолжая заполнять какой-то бланк.
Капитан-лейтенант Игорь Фурцев сидел на стуле сбоку от огромного письменного стола. Голова его была опущена, взгляд беспорядочно блуждал по надраенному паркету, руки нервно елозили по коленкам.
– Ну что ж, Игорь Федорович, характеристики у вас положительные, ранее к уголовной и административной ответственности вы не привлекались, – продолжал мужчина средних лет в синем форменном кителе с погонами подполковника юстиции. – Посему я не вижу оснований заключать вас под стражу на время следствия.
– Значит, я свободен? – с надеждой посмотрел на собеседника Игорь.
Подполковник усмехнулся и подал лист с угловым штампом и прямоугольником печатного текста:
– Все в этом мире относительно. Я отпускаю вас под подписку о невыезде. Ознакомьтесь и поставьте внизу автограф.
Фурцев прочитал сухие фразы, обязывающие проживать по названному ранее адресу и являться на допросы по первому требованию, вздохнув, взял ручку и поставил внизу убористую подпись. Все-таки возвратиться в подмосковный Подольск к родной тетке было гораздо приятнее, чем париться на нарах в душной камере следственного изолятора.
Следователь протянул бумажку размером с визитку:
– Держите пропуск. Вы, если не ошибаюсь, проживаете у родственницы в Подольске?
– Так точно, – по-военному ответил молодой человек.
– Сейчас отправитесь к ней?
– Да.
– Что ж, желаю удачи.
Взяв бумажку, Игорь нерешительно шагнул по направлению к двери. Взявшись за ручку, обернулся:
– Товарищ подполковник, разрешите вопрос?
– Спрашивайте.
– Какое меня ждет наказание?
Хозяин кабинета снял очки, пожевал губами.
– Все зависит от степени вашей вины, которую еще предстоит выяснить. Уверен, представитель обвинения на суде потребует реальный срок лишения свободы. Небольшой – года три-четыре, но реальный. И, поверьте, судья его обязательно назначит. А теперь извините – мне надо работать. Сегодня вечером я позвоню вам и сообщу дату нашей следующей встречи…
Капитан-лейтенант выходил из кабинета и спускался по лестнице на ватных ногах. Никогда еще он не чувствовал себя так паршиво, как в стенах этого проклятого государственного учреждения. Ведь успел многое повидать и считал свою психику закаленной, неоднократно бывал на таких глубинах, которые здешние сотрудники созерцали только в голливудских фильмах. Да и вины за собой не видел. А стоило войти в огромный кабинет и ощутить на себе тяжелый взгляд подполковника, как разом испарилась уверенность, а по спине пробежал неприятный холодок, будто именно он повинен в гибели двух молодых товарищей.
– Нет, – прошептал Игорь, выходя из здания на гранитное крыльцо, – однажды нечто подобное в моей жизни происходило…
Оказавшись на шумной улице, он припомнил, как, играя в футбол на четвертом курсе военно-морского училища, сломал ногу. После матча травматолог с простым именем Вася и незвучной фамилией Мотыга наложил на перелом гипс и подал костыли.
– Можешь забыть о физической подготовке месяцев на пять-шесть.
Попробовав передвигаться с помощью нехитрых приспособлений, Фурцев ощутил всю полноту своей беспомощности.
– Неужели на полгода? – переспросил он с кислой физиономией.
– Увы, – пожал плечами Вася и отчалил из палаты.
Вот и теперь, сделав несколько неуверенных шагов в сторону станции метро, Игорь невольно обернулся на парадные двери, из которых только что вышел.
– Ч-черт, – качнул он головой. – Да в этих стенах и ангел почувствует себя грешником!..
Будто во сне Игорек добрался до вокзала, сел в электричку, следовавшую в Серпухов через Подольск, и проехал несколько остановок. В голове с четкой ритмичностью метронома пульсировали одни и те же фразы, вылетевшие из уст следователя: «…Уверен, представитель обвинения потребует для вас реальный срок лишения свободы. И, поверьте, судья его обязательно назначит…»
– За что? – глядя в окно, едва шевелил губами Фурцев. – Разве от меня что-то зависело в тот роковой день? Разве я мог изменить ход событий?..
Однако, зная особенности национального правосудия, он все отчетливее осознавал, что справедливого вердикта в зале суда не услышит.
Вечерело. Электричка резво бежала по пригороду Москвы, за окнами проплывали кварталы южнобутовских новостроек.
На траверзе Щербинки, когда до знакомого подольского вокзала оставалось несколько минут, Игорек вдруг мысленно смоделировал сочную картинку ближайшего будущего: однообразные бараки за бесконечными рядами заборов и колючей проволоки, вышки с вертухаями, однообразный лай собак, понурые лица собратьев по несчастью…
И вдруг в его голове случилось просветление. «А зачем мне все это: следствие, суды, этапы, колонии с бараками и прочие нервотрепки?! Генерал Горчаков куда-то запропастился – видно, в этот раз помочь не в его силах. Во «Фрегате» мне больше не служить, офицерского звания уже лишили, а приказ об увольнении будет подписан со дня на день, квартиры и военной пенсии не видать, как собственного копчика. Так что же я потеряю, если…»
Он призадумался на несколько минут, рисуя в воображении совсем другую картину. Электропоезд, тем временем снизив скорость, подъезжал к знакомому вокзалу. Металлический голос из динамика объявил о прибытии на станцию Подольск, и часть пассажиров потянулась к тамбурам.
А Фурцев, словно позабыв о цели своей поездки, сидел на диванчике у окна и разглядывал водонапорную башню на привокзальной площади…
Зашипели двери, электричка плавно тронулась. Длинный асфальтированный перрон с табличками «Подольск» остался позади.
Игорь воровато оглянулся. Основная масса пассажиров, ехавших из Москвы, покинула вагон, но человек двадцать остались сидеть на своих местах. Вздохнув, он поднял воротник легкой ветровки и снова уставился в окно…
Несколько минут назад в его голове родилась смелая идея. «А если исчезнуть? Не на неделю, месяц или год, а навсегда?..» – подумал он, потихоньку готовясь покинуть вагон в Подольске. Но борьба законопослушного гражданина и свободолюбивого человека, ненавидящего несправедливость, длилась всего несколько мгновений, после чего Фурцев остался сидеть на месте, лишь проводив взглядом ушедшего по проходу соседа.
– Да, вероятно, это единственный способ остаться на свободе, – тихо прошептал он, расправляя воротник куртки.
В основе родившейся идеи лежала давняя связь с молодой женщиной по имени Татьяна, проживавшей в Серпухове.
Женщин у симпатичного и обаятельного Игорька имелось предостаточно, однако большинство годилось лишь для сексуальных развлечений на вечерок-другой. И лишь единицы из них отличались умом, преданностью и способностью помочь в трудную минуту. Как раз такой и была Татьяна. Подробности знакомства трехлетней давности он успел подзабыть. Кажется, она приезжала в Москву по делам работы, днями пропадала на каком-то предприятии, а теплыми вечерами бродила по городу и паркам. Где-то в районе Лужников они и повстречались. Знакомство завязалось легко, несколько вечеров погуляли вместе, поговорили о всякой всячине, и скоро дело дошло до постели. Однако близость не остудила интереса молодого повесы – после той незабываемой ночи он продолжал ей звонить, и они изредка встречались.