Пираты государственной безопасности
Шрифт:
Глава четвертая
Российская Федерация,
Юго-Западный округ Москвы
Около трех недель назад
– Значит, руководство погружением было полностью возложено на вас. Я правильно понимаю? – сдвинув густые брови, уставился на подследственного мужчина средних лет в синем форменном кителе с погонами подполковника юстиции.
Капитан третьего ранга Михаил Жук сидел на том же стуле, где несколькими днями раньше отвечал на вопросы его сослуживец – Игорь Фурцев.
– Да, – глухо отозвался Михаил, – погружением двух пар руководил я.
– Почему вы не запретили Черенкову идти внутрь судна?
– Я руководил спуском. Решение идти внутрь принимал командир «Фрегата» накануне – на борту сторожевика. У меня не было полномочий вмешиваться и тем более запрещать это погружение – я всего лишь боевой пловец, имеющий некоторый опыт.
Губы подполковника скривились в усмешке. Что-то написав в бланке допроса, он откинулся на спинку кресла.
– Так-то оно так. Только ответить за смерть двоих человек вам все равно придется.
Вздохнув, Жук молча кивнул. Взгляд его зацепился за одну точку на краю плинтуса, руки безвольно покоились на коленях. Еще неделю назад он жил полноценной жизнью, мечтал, строил планы на отпуск. После недавних событий будущее померкло, и о завтрашнем дне он предпочитал не думать.
– Скажите… – вновь склонился над бумагами следователь, – как складывались отношения у командования «Фрегата» с молодым пополнением?
– Обыкновенно складывались, – пожал плечами Михаил. – Капитаны второго ранга Черенков и Устюжанин обучали их тонкостям нашей работы: проводили индивидуальные занятия, тренировки, тестирования. И даже на глубину для выполнения серьезной работы брали в качестве напарников, чтобы и там приглядывать за ними, опекать, натаскивать в боевых условиях.
– Натаскивать, говорите? А не кажется ли вам, что в последнем погружении, закончившемся трагедией, им следовало бы воздержаться от воспитательной работы и взять на глубину более опытных товарищей?
– Уверен, если бы они знали, чем закончится роковая ходка к траулеру, вообще отменили бы спуск, – вновь тяжело вздохнул капитан третьего ранга.
– Увы, правосудие, равно как и история не терпит сослагательного наклонения. Случилась трагедия из-за халатности руководства Особого отряда боевых пловцов, и теперь мы обязаны выявить степень виновности каждого из причастных к должностному преступлению.
– Что же со мной будет?
– Поверьте, условным сроком вы не отделаетесь. На какой именно срок вас осудят – на четыре, пять или шесть лет заключения в колонии общего режима, – решит суд. А пока… – подполковник полистал личное дело подследственного, – пока, Михаил Афанасьевич, я принимаю решение отпустить вас под подписку о невыезде. Характеристики у вас положительные, ранее к уголовной и административной ответственности не привлекались, посему не вижу оснований в заключении под стражу. Ознакомьтесь и распишитесь внизу. Вот здесь… – Следователь подвинул к краю стола заполненный бланк и ткнул пальцем на свободную строку возле даты.
Бывший боевой пловец пробежал глазами текст, обязывающий проживать по месту прописки
– Я могу идти?
– Конечно. Возьмите пропуск – предъявите на выходе охране, – протянул небольшой бумажный прямоугольничек следователь.
Понурив голову, Жук поплелся к выходу из кабинета, но уже у самой двери следователь окликнул его:
– Михаил Афанасьевич!
– Да, – обернулся тот.
– Один из ваших коллег, также отпущенный мной под подписку о невыезде, изволил пропасть из поля зрения и в ближайшее время будет объявлен в розыск. Мы обязательно найдем его, посадим в следственный изолятор, а мера наказания на суде последует куда более жесткая. Пожалуйста, не повторяйте подобных ошибок. А чтобы у вас не появился соблазн, я заранее сообщаю дату нашей следующей встречи: вы обязаны явиться ко мне на допрос завтра в одиннадцать утра…
Волнение слегка отпустило после первой же рюмки водки в незнакомом ресторанчике на окраине Москвы, о неказистое крыльцо которого Михаил едва не споткнулся. К спиртному он всегда был равнодушен – как-никак, с младых лет увлекался автомобилями и спортом, однако после погружений не чурался поддержать традицию «Фрегата» и усугубить граммов двести крепкого алкоголя. «Мы не пьем, а восстанавливаем моральный дух!» – часто говаривал капитан второго ранга Устюжанин. Как ни странно, но в его словах содержалось разумное зерно: какой бы трудной ни случилась работа на глубине, а после двух-трех рюмок напряжение с усталостью уходили.
Спустя полчаса за столик Михаила подсел седовласый старик, представившийся Игнатом Матвеевичем и моментально очаровавший морского офицера мягкими манерами, умением слушать и убедительно говорить. Наполнив рюмки хорошим коньяком, он дружелюбно поинтересовался:
– Кажется, вы чем-то расстроены?
Тот вздохнул, проглотил коньяк и решил поделиться своими печалями…
Слушая длинный рассказ, незнакомец сопереживал и удивленно вскидывал кустистые брови, но при этом не забывал разливать по рюмкам крепкий алкоголь.
– Да-а… – протянул он, когда Жук озвучил решение подполковника из Следственного комитета. – Стало быть, вы – боевой пловец?
– Был таковым до недавнего времени.
– Ну что вы, молодой человек! Представители таких редчайших и опасных профессий уходят в запас только по достижении предельного возраста или вследствие ухудшения здоровья!
– Разве? – одарил визави недоуменным взглядом Михаил.
– Поверьте моему богатому жизненному опыту. Давайте-ка выпьем за ваше здоровье – оно вам еще не раз пригодится.
Они выпили. А спустя четверть часа память и координация Михаила стали давать сбои…
Очнулся он утром в незнакомом сумрачном помещении. Зубы отбивали мелкую дрожь, а бока побаливали от жесткой деревянной лавки, на которой он лежал, свесив затекшую правую руку.
– Где я? – с трудом принял Жук вертикальное положение.
– В санатории, – проскрипел чей-то голос с соседней лавки. И со смешком добавил: – В номере люкс. Правда, без вида на море и вообще без всякого вида.
– В каком еще санатории? – изумленно оглядел Михаил серые стены.