Пираты Короля-Солнца(ч1-5,по главу19)
Шрифт:
– А Раулю?
– Потом. Пусть малость придет в себя. По-моему, он еще не вполне очухался.
– Черт возьми, Гугенот!
– Я для себя решил быть эталоном выдержки и самообладания. И уже начал заводить дружбу с моряками.
– Я видел вашу приятельскую беседу с помощником капитана.
– Да. Но я объясню тебя ситуацию и прошу взглянуть на события остраненно, с точки зрения экипажа. У нас – как и во всем этом далеком от совершенства мире – много шума, показухи и прочей мишуры. Моряки жили спокойно, не тужили и вот – на тебе! – им выпала честь принимать на борту важных персон – Адмирала Франции со штабом и свитой.
– Разве ты повар? Прости друг, я пошутил. Ты говоришь о тех временах, когда ты был мушкетером Его Величества?
– Эх! Сколько ругани мы выслушивали от гасконца после всяких парадов и путешествий с королевским Двором. Раз Жюссак свалился с лошади… А, не стоит. Он нам не прощал ни одной ошибки. Но мы не обижались, зная, что он нас всех очень любил…
– Любит, – поправил Люк,- Тебя и Оливье, наверно, еще больше, чем тех, кто с ним сейчас в Париже. Но я не замечал, когда видел прекрасных мушкетеров, что вы совершаете какие-то ошибки. Вы казались идеальными всадниками. Правда, я рассуждаю как мечтатель, а не как профессиональный кавалерист.
– Но мы-то замечали свои ошибки и надеялись втайне, что Д'Артаньян не заметит! Напрасно! От него ничего скрыть было невозможно. Я не о том. Я о показухе, которая сопутствует важным персонам на море и на суше. Так вот, дорогой мой Люк, моряки из кожи вон лезут, чтобы не ударить в грязь лицом перед парижанами. Мы не профессионалы, мы многое не замечаем. Но де Вентадорн видит все промахи своего экипажа, как видел все наши оплошности Д'Артаньян.
– На корабле полный порядок, по-моему. Опять же с точки зрения художника.
– Это со стороны пассажиров. Но я не стремлюсь проникнуть в тайны корабля. А наши, попав в общество таких классных навигаторов, пытаются доказать, что они не ''сухопутные крысы'', и играют в пиратов. Пираты, корсары, флибустьеры, авантюристы… Дети считают подобную публику круче, чем военные моряки, каковыми являются члены экипажа ''Короны''.
– Согласен, игра в пиратов несколько ребячлива, но ты тоже повязал бандану с лиилями.
– Я в детстве не наигрался в пиратов, – усмехнулся Гугенот, – Хотя и родился в Ла Рошели. Но меня эта игра сначала забавляла и увлекала. А сейчас я вижу, что Оливье начал злоупотреблять морским жаргоном, а моряки начинают посмеиваться над ним. И даже, пожалуй, считают это профанацией своей профессии. Он этого пока не замечает. Но он такой вспыльчивый!
– Ай, де ми! – свистнул Люк, – Думаешь, конфликт неизбежен?
– Думаю, эти чрезвычайные меры все-таки оправданы. Нельзя расслабляться. Вот что я думаю.
– А можем мы хотя бы выразить протест? Любой может сорваться. У всех нервы на взводе.
– Что ты предлагаешь?
– Я сам человек не конфликтный. Когда речь идет обо мне лично. Но если затронут мою живопись! Это моя ахиллесова пята, и тут я очень уязвим. Назовите Люка мазилой, пачкуном, бездарью, и Люк…знаешь, Анж, в минуты отчаяния я сам говорю себе это, но от профанов я выслушивать такие вещи не намерен! И я уже не буду добродушным ''своим парнем''. Я буду… разъяренным монстром. И вызову на дуэль того, кто посмеет,…позволит себе…Кстати! С драки и началось мое знакомство с Раулем. Он посмеивался над моими коммерческими картинками, а я, понимая, что это мазня на продажу, все-таки обиделся на ''барчонка'', которому собирался сбыть свою продукцию.
– Да? Вы дрались? Как ты еще жив остался?
– Мы,
– Кто же остановил ваш, с позволения сказать, поединок?
– Иисус Христос.
– Кто-кто?
– Иисус Христос, – повторил Люк.
– Явился к вам с небес? Люк… я понимаю, у художников богатое воображение, и все же позволь усомниться. Это слишком.
– На моей картине, – сказал Люк смущенно, – Кабатчик Годо увидел, что мы деремся, схватил мой картон с Христом-Спасителем и отчаянно закричал: ''Не проливайте кровь, господа!'' Рауль увидел моего Христа и сразу прекратил ''поединок''. И мы помирились.
– А мне ты не показывал свой картон с Иисусом.
– Он еще не закончен, – сказал Люк смущенно, – Годо увидел случайно. У художников есть очень дорогие им работы, которые они пишут для души, а не для продажи. Но, чтобы писать такие работы, надо что-то есть. Нужны краски, много чего нужно…Вот и приходится порой…Эх!
– Люк! Неужели ты боишься, что будут ругать твою живопись? Да ты пишешь как бог!
– Нет, – сказал Люк, – Все-таки, все, что я хочу, выразить не удается. Но я буду работать как лошадь, чтобы писать как бог. Вот и сейчас мне предстоит уйма работы.
– Я понял, – сказал Гугенот,- Какой-то заказ.
– Экслибрис для капитана, – сказал Люк, – Но это мелочь, прикладная графика.
– Не морочь мне голову. Для экслибриса не нужны ни охра, ни белила.
– Я получил большой заказ, – сказал Люк тихо, – очень интересный, но сложный в техническом отношении. Групповой портрет капитана и его офицеров для кают-компании. Маслом.
– Но корабль качает?
– Пока буду делать наброски композиции, эскизы…Капитан обещал какие-то приспособления. Потом мы идем с опережением, и, когда флагман будет поджидать, пока подтянется весь караван, можно будет работать. Завтра корабельный плотник приготовит подрамник, натянет холст. Никогда не писал на парусине! Мои холсты тоньше. Но, надеюсь, справлюсь. А еще грунтовать холст, ждать, пока грунт высохнет. Но это мои профессиональные тонкости.
– Значит, ты выходишь из игры, – сказал Гугенот,- Придется мне в одиночку пасти эту пиратскую компанию. А у меня тоже дел по горло.
– Понимаю, – сказал Люк,- Экспедиция Хименеса и изучение языков. А если Рауль будет добрым пастырем для этого стада?
Гугенот пожал плечами.
– Раньше – да, теперь… не уверен. Время покажет. Рауль, по-моему, больше всех Пиратов склонен к эксцентрическим выходкам.
– Тогда не знаю, – сказал Люк,- А Рауль, не в упрек ему будь сказано, сначала не угадал во мне дворянина.
– Для этого тебя надо узнать поближе, – сказал Гугенот, – Я тоже не сразу понял, что ты принадлежишь к нашему сословию. Люк, прости за откровенность, но когда ты сидел, съежившись, сгорбившись где-нибудь в уголке в кабаке Годо, поставив перед собой плакат: ''Рисую портрет. Цена 10 ливров. Идеальное сходство''. – Ты очень мало походил на владельца герба и замка. Но стоило тебе взять в руки карандаш и начать работу, ты преображался! Словно ангел слетал с небес и касался тебя крылом. Я наблюдал за тобой в такие минуты. Сутулый оборвыш становился властелином, ты был выше герцогов и королей. Ты был – прости за пафос – но мне казалось, что ты избранник Богов, что ты весь в ином мире, мире твоих грез и фантазий, прекрасном, лучшем, чем наш, нам недоступном…