Пираты Короля-Солнца
Шрифт:
— Весьма.
— …Рыцари покинули христианский лагерь…
— Санта Фе.
— Да-да, Санта Фе — Святая Вера… И, переодевшись в роще — не то сливовой, не то оливковой, в мусульманские бурнусы, въехали в город. Прекрасную принцессу доставили на Новую площадь. Палачи эмира держали факелы в руках. Все террасы были покрыты опечаленными женщинами, проклинавшими Абдаллу, все сожалели о несчастной участи прелестной Зораиды. Говорили, что затевается бунт. А Зораида, вся в черном, взошла на помост, окруженный тройным рядом воинов.
Предводитель Зегрисов, Мухаммед, обвинитель Зораиды,
Так прошел час. Срок истекал. Но снова запели трубы, и четыре всадника в длинных белых бурнусах появились на ристалище. Один из них подъехал к подножию помоста и поклонился прелестной Зораиде. Началась битва. Четыре пары противников устремились друг на друга с неописуемой яростью. Бой был отчаянный. Христиане, укрепленные сознанием правоты дела, за которое сражались, показывали чудеса храбрости — два Зегриса были убиты в мгновение ока, третий вскоре поледовал за ними, а Мухаммед, смертельно раненый доном Хуаном де Чаконом, перед смертью признался в невиновности Зораиды и Абансеррахов и испустил дух, изрыгая потоки крови.
Веселая музыка приветствовала победителей. Прелестная Зораида была торжественно доставлена во дворец эмира, а христианские рыцари выехали из Гранады, не согласившись открыть, кто они.
— Это все? — спросил Рауль.
— Это еще не все, — сказал Анри, — Слушайте, что было дальше. Абдалла не успокоился. Он пытался отравить Зораиду, и эмирша со своими приверженцами сбежала из дворца в христианскую армию. Вскоре Гранада сдалась Фердинанду и Изабелле. Большой серебряный крест, служивший знаменем испанской армии, явился на самой высокой башне Альгамбры рядом с хоругвью Святого Иакова. Абдалла же, поднявшись на гору, откуда в последний раз открылись отдаленные минареты Гранады, усеянные испанскими знаменами, воскликнул со слезами: 'Есть ли под небом другая горесть, которая могла бы сравниться с моей? ' — "Скажи лучше стыд! — заявила султанша Аиша, мать его, — Да, ты имеешь право оплакивать как женщина прекрасное царство, которое не смог защитить как мужчина' . Вот и вся история. Я не знаю, какая судьба ожидала прелестную Зораиду в испанской армии, но хотелось бы, чтобы они были вместе.
— Рыцарь дон Хуан де Чакон и фаворитка эмира Гранады Зораида? — спросил Рауль.
— Да, почему бы и нет? По справедливости, эту историю надо бы закончить так: 'И они жили долго и счастливо в освобожденной Гранаде' . Вам понравилась моя история?
— Да. Впечатляет. Милая сказка.
— Это правда!
— Правда, правда. Христианские рыцари победили мусульман, никто даже не ранен, их не опознали под белыми бурнусами — все так и было,… если бы так могло быть.
— А рыцарь дон Хуан де Чакон вам понравился?
— Виват, виват, — сказал Рауль, хлопая в ладоши.
— А если без иронии? Вы, вообще-то, хоть когда-нибудь можете быть серьезным?
— Да понравился мне ваш рыцарь! Но ведь это же пятнадцатый век! Когда
— Если вам понравился рыцарь Хуан де Чакон из пятнадцатого века, то не смейте что-либо говорить против Шевалье де Сен-Дени — он тоже спас женщину, вернее, молодую девушку в ситуации не менее отчаянной, чем в далекой Гранаде. И он был один — против всех!
— Но не фаворитку… эмира…
— Фаворитки эмиров… и королей отдыхают. Я говорю о дочери Бофора! И она поклялась, что…
— Знаю, — перебил Рауль.
— Вы знаете? откуда? Вы ведь не присутствовали на балу у герцога, когда она сказала…
— Но я же не могу быть сразу в двух местах — на юге и в Париже.
— Так откуда вы знаете?
— Из письма де Гиша.
— Вот оно что… И вы не хотите помочь мне во всем разобраться?
— Но ведь дон Хуан де Чакон так и не раскрыл свое инкогнито, победив предводителя Зегрисов. Да, вот еще что, Анри — тогда, в каюте, я был неправ. Люди, подобные вам, не читают чужие письма.
— Нунка-хамас, никогда-никогда, как сказал бы благородный рыцарь Хуан де Чакон, — заявил Анри.
30. ВЛАСТЕЛИН УБИЙЦ
— АШЬЯЯ НААМИЛЬХА, — сказал Рауль, потягиваясь.
— Что вы сказали? — спросил Вандом.
– 'Чем бы заняться? ' Пойду, посмотрю, как там наши. Не хотите присоединиться, Анри?
— С места не сойду, пока не дошью знамя! Я дал зарок.
— Что ж, в таком случае — до встречи.
— ИЛЯЛЬ-ЛИКАА, — важно ответил Анри и состроил гримаску. Рауль улыбнулся.
— Что вы смеетесь? ЛИ-МААЗА ТАДХАК? — спросил Анри, — Разве мой арабский так плох?
— Вы делаете успехи, — похвалил Рауль и пошел к своим друзьям, а Анри вздохнул и вновь взялся за шитье.
Пираты обосновались под тентом и встретили своего лидера приветственными возгласами. Вся компания была в сборе, только Люк как всегда отсутствовал. Желторотые играли в карты, Серж перебирал струны гитары, Гугенот был погружен в свою книгу, а Оливье лениво перелистывал арабский разговорник. Ролан громко называл новые слова.
— Золото! — говорил Оливье.
— ЗАХАБ, — отвечал Ролан.
— Жемчуг!
— АЛЬ-ЛЮ-ЛЮ!
— Алмаз!
— АЛЬ- МААС!
— Серебро!
— АЛЬ-ФИДДА!
— Молодец, — сказал Оливье, — Не пропадешь.
— АХЛЯН! / Привет!/ — поздоровался Рауль с Пиратами.
— Привет-привет! — отвечали Пираты, — Наконец-то!
— Как дела? КЕЙФ — АЛЬ УМУУР?
— Нормально, — сказал Гугенот.
— АЗЫЫМ. / Великолепно,/ — сказал Ролан.
— Вы не видели моего Гримо?
— Твой Гримо и герцог дымят как два дракона — в две трубки.
— Черт! — пробормотал Рауль, — ЛЯАЙН. Гробит бедняга здоровье на старости лет. И так кашляет по ночам. Заведу ему кальян, что ли. Посмотри в разговорнике, как кальян по-арабски.
— ШИИША, — сказал Оливье, — На гашиш похоже. Заведи ему гашиш. УРИИД ЛЯУ САМАХТ… Дайте, пожалуйста… — а слово 'гашиш' не найти.
— И не найдешь. Господин де Вентадорн таким зельем не балуется. И знаешь, я плохо понимаю твой арабский, Оливье.
— Это шутка.
— Ты не понимаешь, чем шутишь. Если вспомнить историю…