Пираты Мексиканского залива
Шрифт:
Дон Хусто, не дожидаясь конца грозы, вышел из комнаты и бегом спустился по лестнице, бормоча сквозь зубы:
– Глупец, мужлан, выродок…
Через некоторое время сошел вниз и дон Диего, тоже не в лучшем расположении духа.
«Негодяй! – повторял он про себя. – Замышлять дурное против члена своей же семьи!.. И предлагать это мне… мне… Злодей! Как только я сдержал себя! Я отомщу дону Энрике и донье Ане, но сделаю это сам, я сам или с помощью друзей… но этот… О, негодяй!»
Не взглянув на конюха, он вскочил на заплясавшего под
Проехав недолгое время, дон Диего присоединился к группе молодых людей, появившихся на конях со стороны главной площади, и все направились по улице святого Франциска к Аламеде. Мало-помалу веселая болтовня товарищей рассеяла тучу, омрачавшую лоб Индиано. Когда молодые люди подъехали к Аламеде, дон Диего сделал знак одному из всадников, и они опередили других, чтобы поговорить без помехи.
– Все ли готово для сегодняшней затеи, Эстрада? – спросил Индиано.
– Сделано все по твоему желанию, – ответил юноша, которого дон Диего назвал Эстрадой.
– Как же ты думаешь действовать?
– А вот как. Я точно заметил дом; пока влюбленные будут беседовать, я со своими спутниками притаюсь за углом. Мы без труда подслушаем разговор, а в нужный момент выйдем и поднимем такой шум, что мертвые и те проснутся. Этого достаточно?
– Вполне; но только не зевайте.
– Что ты! Я буду на балу до назначенного часа, а мои люди спрячутся в хибарке по соседству с домом доньи Аны. Там их никто не увидит, а я приду за ними, когда настанет время.
– Сколько их?
– Шестеро, и все надежные. Отважны, как львы, и молчаливы, как рыбы.
– А когда я узнаю обо всем?
– Скоро, ведь я вернусь на бал.
– Только не причиняйте вреда дону Энрике.
– Нет, нет, уговор точен: мы его разоружим и привяжем к решетке, а когда рассветет, на него сможет любоваться весь город.
– Отлично.
В это время остальные всадники присоединились к дону Диего и Эстраде, и их разговор прервался. Но сказанного было довольно.
Верховая прогулка продолжалась до вечера, а едва стемнело, молодые люди разъехались по домам, чтобы приготовиться к балу.
– Будь осторожен, – напомнил дон Диего Эстраде.
– Не беспокойся, – ответил тот.
В десять часов вечера блестящее общество заполнило приемные залы в доме маркиза дель Валье, потомка Эрнана Кортеса. Здесь муниципальные власти давали пышный бал.
Сверкало и переливалось море алмазов, кружев, парчи и цветов, а в его волнах мелькали прелестные лица, горящие глаза, чарующие улыбки. Веселые молодые голоса сливались с нежными звуками музыки, и, словно далекий аккомпанемент, раздавался звон хрусталя и серебра.
На празднестве, не зная соперников, царил Индиано. Гордая осанка, роскошный наряд, украшенный невиданными драгоценностями, – а кроме
Доньи Аны не было видно, и этим объяснялось отсутствие дона Энрике, но почему же не пришла она? Никто не знал, и все спрашивали об этом друг у друга.
В четверть двенадцатого дон Диего взглянул на усыпанные брильянтами часы и шепнул Эстраде:
– Пожалуй, пора.
Эстрада пожал ему руку и незаметно выскользнул из залы.
С этой минуты Индиано больше не танцевал. Скрывая волнение, он бродил по залам, тайком поглядывая в окна, выходившие на главную площадь и начало улицы Икстапалапа. Так прошло более часа. В тот момент, когда дон Диего тысячный раз посмотрел в окно, кто-то, тронул его за руку. Оглянувшись, он увидел Эстраду.
– Удалось? – спросил дон Диего.
– Мне надо поговорить с тобой, – ответил Эстрада. – Выйдем отсюда.
Они прошли по галерее в небольшой уединенный покой.
– Говори же! – нетерпеливо воскликнул дон Диего.
– Видишь ли, дело серьезное; я совершил безумство, но не раскаиваюсь.
– Дон Энрике мертв?
– Нет.
– Тогда что же?
– Слушай: стоя на углу, я поджидал удобного момента, как вдруг из их разговора понял, что дама собирается бежать со своим воздыхателем.
– Вероломная!
– Он должен был ждать на том же месте, а она выйти из дверей дома. И тут меня осенило: я оставил четверку моих молодцов стеречь дона Энрике, а с остальными двумя встал у входа. Немного погодя мы услыхали, как поворачивается ключ, дама выскользнула, и дверь снова захлопнулась.
– Дальше…
– Мы схватили донью Ану, едва успевшую вскрикнуть, мои помощники завернули ее в плащ, взяли на руки и, следуя за мной, в одно мгновение, никем не замеченные, перенесли ее ко мне домой, где она и находится в полном твоем распоряжении.
– Какое безумие!
– Безумие или нет, но дело сделано. Если хочешь – она твоя, если нет – оставь ее мне. Она мне нравится и немало помучила меня в свое время.
– А если тебя изобличат?
– Каким образом? В моем доме нет никого, кроме меня и слуг. Мои подручные – люди верные, в самом крайнем случае я заплачу собственной головой, а ради такой славной девчонки стоит уйти немного раньше из этой юдоли слез.
– Что же делал дон Энрике?
– Дрался на шпагах с четырьмя моими молодцами.
– Чем же все кончилось?
– Ничем. Когда я вернулся туда, один из них ждал меня и рассказал, что на помощь к возлюбленному выскочили люди из дома доньи Аны, мои люди разбежались и все остались целы и невредимы.
– Отлично. Теперь идем отсюда, чтобы не возбуждать подозрений. Следует сейчас же пустить слух, что донья Ана бежала из дому неизвестно с кем. Да постарайся, чтобы все заметили твое присутствие на балу, осторожность необходима.