Пираты офшорного моря
Шрифт:
– Ты что, не мог отличить белого от черного?
– Сейчас вечер. Я толком даже не сумел его рассмотреть, видел его только сзади. А сзади не очень-то и рассмотришь. Действовал быстро, ты же сам говорил, что он очень опасен.
– Черт! – выругался Абу Рахим. – Он оказался куда более хитрее, чем мы думали. Исмаил, убирайся оттуда немедленно! Не удивлюсь, если он уже вызвал полицию.
– Я все понял. – Негр отключил телефон.
В этот же момент он услышал чуткие быстрые шаги, раздававшиеся на лестнице, и в следующую секунду в дверь требовательно постучали.
– Открывайте, полиция!
Распахнув
Удары в дверь становились все сильнее. Секунда промедления – и уже не уйти. Набрав в легкие побольше воздуха, словно он намеревался погрузиться в воду, Исмаил оттолкнулся и полетел вниз. И тотчас почувствовал, как грудную клетку разодрала невыносимая острая боль, свет померк, и он упал прямо на дикорастущий куст кактуса. Набранный в грудь воздух, кроваво пузырясь, вышел через пробитую грудь.
Стараясь не шуметь, Джон спустился вниз, вышел из подъезда и вытащил мобильный телефон.
– Это полиция?..
– Мы вас слушаем, – раздался спокойный голос.
– В третьем доме на улице Виктории находятся террористы…
– Вы уверены?
– Вне всякого сомнения. Они хотят провести террористический акт в деловом центре Найроби.
– Какая квартира?
– Тридцать пять.
– Выезжаем!
Выключив телефон, Джон Эйрос зашвырнул его подальше в траву. Вряд ли он пролежит здесь долго: отыщется с восходом солнца, так что для кого-то это будет неплохой подарок, тем более что достанется не самая старая модель.
Полиция приехала быстрее, чем ожидал Джон. Окружив дом, полицейские, вооруженные автоматами, организованной цепочкой вбежали в подъезд. Оставалось только занять подходящее место, чтобы полюбоваться их слаженными действиями. Такое местечко отыскалось: среди высоких кустов, разросшихся за домом. Партером, конечно, не назовешь, но вполне достаточно, чтобы рассмотреть все в деталях.
Вскоре прозвучала короткая автоматная очередь. За ней – другая, столь же короткая. На втором этаже с громким стуком распахнулась оконная рама, вниз полетело битое стекло. И в проеме появилась чья-то могучая фигура. На лице гиганта отразилась растерянность, когда он взглянул вниз, откуда заточенными кинжалами торчали какие-то взъерошенные дикорастущие кусты. Именно эта заминка стоила ему жизни: сбоку, ударив по барабанным перепонкам, прозвучала короткая харкающая очередь. Гигант вздрогнул, ухватившись пятерней за простреленную грудь, ноги его подкосились, и он полетел вниз. Раздался звук поломанных сучьев и глухой удар упавшего на землю тела.
Стараясь не привлечь к себе внимания, Джон повернулся и пошел в сторону параллельной улицы.
Со стороны разрушенного здания продолжал раздаваться барабанный бой (весьма символично!), подхваченный слаженным многоголосьем, которое вполне могло бы сойти за погребальную молитву.
Надо как можно дальше убираться от зловещего места, еще непонятно, чем все это может закончиться лично для него. Хорошо, что запасной вариант был предусмотрен с самого начала. Отсюда до ближайшей гостиницы было метров пятьсот, своим фасадом она выходила прямиком на улицу. Номер был снят на имя господина Кевина Костнера. Вряд ли кто будет спрашивать у него документы, здесь это просто не принято, но на всякий случай в правом кармане пиджака находились водительские права на это имя.
Гостиница оказалась неплохой. У входа его встретил дружелюбный швейцар, одетый почему-то в красный камзол, на крупной голове – треуголка, широкий подбородок украшала приклеенная рыжая борода. Несуразность эта умиляла, возможно, что в другой раз подобное зрелище выжало бы из него нечто похожее на улыбку, но сейчас Джон был сосредоточен и сдержан.
Швейцар гостеприимно распахнул перед ним дверь. Поблагодарив его кивком, Джон прошел в просторный холл и направился к стойке регистрации, за которой стояла миловидная негритянка. Поздоровавшись, Джон Эйрос произнес:
– Для меня заказан номер.
– Как вас зовут?
– Мистер Кевин Костнер…
Губы дежурной профессионально растянулись в приветствии. Вроде бы и мелочь, но отчего-то хотелось считать эту улыбку эксклюзивной. Щелкнув длинными пальцами по клавишам компьютера, девушка удовлетворенно кивнула.
– Можете проходить к себе в номер, мистер Костнер. – Она положила перед ним ключи. – Это на втором этаже.
– Разберусь, – кивнул Джон, забирая ключи.
Поднявшись на этаж, он прошел по длинному коридору в самый его конец, где и размещался его номер, буквально впритык к запасному выходу. Весьма не лишний штришок в сложившихся обстоятельствах.
Распахнув дверь, он вошел в просторный гостиничный номер и закрылся на два оборота ключа. В углу комнаты тихо работал кондиционер, нагнетая прохладный воздух в помещение. В комнате было по-домашнему уютно, с поправкой на местный колорит: вряд ли европейцу придет в голову подвешивать на стену высушенную голову (пусть даже если это и искусный муляж), а здесь подобная вещь воспринималась весьма органично. Столь же к месту были копья, стоявшие в углу. На тумбочке у входа стоял телефон – никакой экзотики в виде змей или крокодилов, просто белая трубка, лежавшая на рычагах.
Подняв трубку, Джон набрал нужный номер. После второго гудка женский голос произнес:
– Слушаю вас.
Услышав приятный тембр ее голоса, вряд ли кто заподозрил бы эту девушку в шпионаже. Обычно таким голосом напевают колыбельную.
– Мистера Сэма не оказалось на месте, – сказал Эйрос буднично.
– А вы не оставили ему записку? – несколько заинтересованно спросила женщина.
Еще одна ключевая фраза, означавшая не что иное, как: «Нужна ли вам помощь?»
– В этом нет надобности, я просто зайду к нему завтра и передам вашу просьбу, – бодро ответил Джон.
– Вы можете не торопиться, дело не столь срочное.
Там догадались, что сейчас он находится в затруднительном положении, и настойчиво предлагали помощь. Надо их успокоить и дать понять, что все не так скверно, как может показаться со стороны.
– Для меня это совсем несложно, – ответил Джон. – Я как раз завтра буду в этом районе и передам вашу просьбу.
Он поймал себя на том, что ожидает ответа с волнением, – им ничего не стоило отозвать его обратно. В этом случае операцию придется сворачивать на середине. А делать этого очень не хотелось.