Пираты Венеры
Шрифт:
В ответ дружно ударили большие орудия на линкорах.
Сражение началось.
Глава 45
Самые крупные орудия линкора стреляли снарядами весом в тысячу фунтов на расстояние около пятнадцати миль, а орудия меньшего калибра — пятисотфунтовыми снарядами на двадцать или двадцать пять миль. Эти орудия применялись, когда противник находился за горизонтом, поскольку т- и р-лучи распространяются строго прямолинейно, цель должна быть видна артиллеристу.
Передние эсминцы и крейсеры находились пока за горизонтом, спеша навстречу врагу, чтобы стало возможным применять лучевые орудия. Снаряды противника градом сыпались вокруг нас; наши линкоры тоже вели огонь залп за залпом.
Внезапно линкоры рванулись вперед на
Я увидел прямое попадание снаряда в надстройку соседнего корабля. Вероятно, все на мостике погибли мгновенно. Корабль показался мне похожим на человека, потерявшего глаза, однако сохранил свое место в ряду и продолжал вести огонь. Его командир и экипаж действовали из бронированной рубки управления внутри корабля, получая сигналы с флагмана. Даже изувеченный, линкор все еще сохранял боеспособность.
— Видишь, о чем я говорил, — офицер, который советовал мне спуститься вниз, кивнул в сторону обломков надстройки.
— Вижу, — отозвался я, — но здесь гораздо интересней, чем внизу.
— Когда подойдем вплотную, будет еще интересней, — ухмыльнулся он.
Впереди были видны наши крейсер и несколько эсминцев. Они сблизились с боевыми судами противника, и наконец из-за горизонта показались линкоры врага. Через полчаса мы оказались в гуще событий. Маленькие суда-разведчики кружили вокруг, словно москиты. Как они, так и эсминцы запускали вращающиеся торпеды во вражеские корабли, а корабли противника того же класса использовали подобное же оружие против нас.
Залпы крупных орудий уступили место злому шипению лучей, способных разрушать почти любое вещество.
Корабли обладали двумя видами защиты: тяжелыми броневыми плитами против снарядов, а поверх плит тонким защитным слоем, непроницаемым для т-лучей. Однако такой слой разрушался под действием некоторых химических веществ. И теперь, когда обе эскадры вошли в тесное соприкосновение, в действие вступил новый вид орудий, стреляющих снарядами, начиненными кислотой. При прямом попадании большие пятна кислоты растекались по борту пострадавшего корабля, растворяя защищающий от т-лучей материал и обнажая броневые плиты. Корабль сразу же становился уязвимым для лучевого поражения. Лучевые орудия с корабля противника сразу же палили в него. Стратегия поврежденного корабля состояла в искусном маневрировании, чтобы не подставлять слабый участок противнику.
Когда нас охватил вихрь сражения, я обнаружил, что один из самых интересных эпизодов боя сосредоточился вокруг маленьких самодвижущихся торпед.
Установленные на трехколесных платформах, эти торпеды должны были по прямой линии двигаться к цели, которая им задана при запуске. Естественно, что неровности местности отклоняли торпеды в сторону. Поэтому действительно эффективны они оказываются только на очень близких расстояниях. Их предназначение — вывести из строя гусеницы, на которых передвигались лантары на манер наших гусеничных тракторов и танков. Задача маленьких разведывательных судов состояла в обезвреживании вражеских торпед и запуске своих собственных. По-моему, управлять этими судами было интереснее всего. Поразительно маневренные и самые быстрые из всех машин, участвовавших в сражении, они показались мне самыми занятными: то запустят торпеду, то делают зигзаги на бешеной скорости, чтобы уклониться от залпов т-лучей, то гонятся за вражеской торпедой и выводят ее из строя.
Флагманский корабль находился в гуще сражения. Вскоре я нашел еще более интересные вещи, чем маленькие разведывательные суда, потому что мы оказались вовлечены в поединок с экипажем военного корабля противника, подошедшего к правому борту. Шестеро из нашей команды уже были убиты, а одно из орудий выведено из строя. Химический снаряд повредил броню, растворил защитную оболочку и обнажил ее для смертоносных лучей.
Т-лучи пробили в броне большую дыру, и артиллеристы падали один за другим. Два человека тащили новый щит к орудию. Я стал им помогать. Мы держали щит перед собой, прикрываясь от вражеского огня, но, прилаживая его на место, мои компаньоны высунулись из-за его края и моментально погибли.
Я огляделся вокруг — не придет ли кто-нибудь командовать орудием, но обнаружил, что на мостике все уже убиты за исключением расчетов других орудий, причем из одного стрелял единственный оставшийся в живых офицер. Тогда я уселся на сиденье у щитка пушки и припал глазом к перископу-прицелу. Я был полностью защищен от всего, кроме снарядов. Во всяком случае пока очередной химический снаряд не ударит в мой щит.
Через прицел хорошо виден мостик вражеского корабля. Их положение было ненамного лучше. Палуба усеяна трупами, два орудия бездействовали. С нижних палуб обоих кораблей следовали один за другим залпы, стреляли химическими снарядами и т-лучами в борта. В броне противника виднелась зияющая дыра, но наши лучевые орудия никак не попадали в эту уязвимую точку.
Я навел прицел на мостик противника и заметил ногу, высунувшуюся из-за щитка орудия прямо напротив меня. Я тщательно навел прицел и выстрелил. Раздался истошный крик, и бедный парень покатился по палубе. Ему бы было лучше потерпеть, так как голова осталась без защиты тоже, а через пару секунд она разделила участь его ноги. Однако орудие продолжало вести огонь. За щитом находились еще по меньшей мере два артиллериста.
Т-лучи распространяются по прямой, диаметр их пучка не превышает толщину обычного карандаша. Два выстрела, что я сделал из пушки, убедили меня в надежности и точности орудия. Естественно, движение, постоянное раскачивание и тряска обоих кораблей на ухабах делали почти любой выстрел неточным — слишком велика была власть случайности. Но с какой бы скоростью ни катился корабль, всегда находится миг, когда движущийся объект как бы застывает, и именно в эти моменты я и сделал два удачных выстрела.
Теперь я решил попытаться сделать еще один такой же выстрел и стал целиться в крошечное отверстие в вражеского орудия, хотя и не рассчитывал на успех. Если бы мне удалось поразить столь малую цель, орудие надолго, а может быть, и навсегда, вышло бы из строя. Следить за такой целью было очень трудно — нервы напряглись до предела. Я сделал с дюжину выстрелов, и все безрезультатно. А затем на какую-то долю секунды оба корабля, казалось, одновременно застыли. Перекрестье прицела точно совпало с отверстием в щитке, и я выстрелил. Орудие противника словно задрожало крупной дрожью — т-луч и прошили его насквозь. Этому орудию больше в сражении не участвовать.
На мостике противника уцелела всего одна действующая пушка. Двое из ее расчета лежали мертвыми около нее. Уцелел лишь один артиллерист. Оставшиеся в живых люди, стрелявшие из орудия, которое я вывел из строя, будут, конечно, стараться перебежать к единственной пушке и пополнить ее расчет. Я нацелил орудие на пространство между этими двумя пушками и стал ждать. Конечно, оба артиллериста, торопясь, побежали одновременно, и я уложил обоих.
Оглядываясь вокруг и высматривая, где еще можно нанести ущерб противнику, я наводил прицел на другие части линкора. Он был уже изрядно потрепан, но большая часть орудий все еще стреляла. Я разглядел пятно кислоты, расползшейся очень низко на корпусе. Туда попал химический снаряд. Оно находилось на бронированном щитке, который защищал шасси линкора. Навел орудие на это пятно и нажал кнопку. Пятно прыгало в прицеле, поскольку оба корабля раскачивались. Тем сильнее я был доволен, увидев, как в броне образовалась дыра. Я стрелял в нее до тех пор, пока она не расширилась до размера человеческой головы, обнажив большое металлическое звено гусеницы, на которой передвигался этот монстр. Гусеница перемещалась с такой скоростью, что т-лучи рассеивались по ее поверхности, и немедленный эффект получить не удавалось Но вот наконец одно звено смялось под тяжестью гигантского корабля. В тот же миг линкор зашатался и качнулся в нашу сторону. Гусеница по левому борту оказалась зажатой. Однако правая сторона продолжала двигаться. Мы на полной скорости отскочили в сторону, чтобы избежать столкновения. Когда же корабль противника окончательно замер, оставили его эсминцам и разведывательным судам, которые уже собрались вокруг него, словно гиены и шакалы.