Пираты Венеры

«…Если в вашу спальню в полночь тринадцатого дня этого месяца войдет женщина в белом, пожалуйста,

ответьте на мое письмо. Если она не появится, я не буду ждать ответа». Прочитав заключительную фразу, я уже собрался кинуть письмо в корзину для бумаг, куда отправлялись все подобные послания, но почему-то продолжил чтение:

«…Если эта особа что-либо скажет вам, не откажите в любезности запомнить ее слова и повторить их в вашем письме…»

Я решил все же дочитать до конца, но тут зазвонил телефон, и я сунул письмо в одну из папок на письменном столе. В папке хранились просмотренные бумаги; а порядок в делах соблюдался неукоснительно, инцидент с загадочным письмом казался законченным.

Из папки бумаги шли в подшивку.

Звонил Ясон Гридли. Его голос звучал взволнованно — он попросил немедленно заехать к нему в лабораторию. Ясон никогда не нервничал по пустякам, и я поспешил удовлетворить его просьбу, а заодно и свое любопытство. Вскочив в машину, быстро проехал разделявшие нас несколько кварталов и убедился, что Ясон, приглашая меня, имел достаточно веские основания. Он только что получил сообщение по радио из внутреннего мира Земли — Пеллюсидара.

Накануне отправления огромного дирижабля 0-220, являющегося завершающим этапом исторического эксперимента, Ясон решил остаться для поисков фон Хорста, единственного пропавшего члена экспедиции. Тарзан, Дэвид Иннес и капитан Зуппер убедили его в неразумности поступка, поскольку Дэвид обещал направить отряд подчиненных ему пеллюсидарских воинов на поиски молодого немецкого лейтенанта.

Однако, вернувшись в наш мир, Ясон испытывал определенную вину за судьбу фон Хорста, молодого человека, любимца всей экспедиции, и время от времени повторял, как он раскаивается в том, что покинул Пеллюсидар, не исчерпав всех средств и возможностей, чтобы спасти фон Хорста или убедиться, что он погиб.

Ясон махнул мне рукой, указывая на кресло, и предложил сигарету.

— Получена депеша от Абнера Перри, — начал он. — Первая за эти месяцы.

— Она должна быть интересной, — заметил я, — раз так взволновала тебя.

— Да. До Сари дошла весть, что фон Хорст нашелся.

Поскольку сообщение Ясона связано с событиями, совершенно не относящимся к нашему повествованию, я упоминаю о нем, чтобы подчеркнуть два факта, которые, несмотря на их незначительность, проливают свет на цепь последовавших за ними примечательных событий. Во-первых, я забыл о письме, о котором упомянул выше, во-вторых, в моем сознании четко зафиксировалась дата его получения — десятое.

Надо заметить, о получении письма я очень быстро забыл. Оно не запечатлелось в памяти и, следовательно, никак не могло влиять на мое сознание в событиях, произошедших позже. Факт существования письма улетучился из головы через пять минут после прочтения настолько полно, как если бы я никогда его не читал.

Следующие три дня были чрезвычайно утомительными, так что когда я тринадцатого поздно вечером отправился спать, голова была настолько забита всяческими подробностями имущественных сделок, которые никак не складывались в нужную картину, что прошло довольно много времени, прежде чем удалось заснуть. Могу, не преувеличивая, утверждать, что последние мысли касались кредитов и несправедливых протестов.

Что меня разбудило, не знаю. Я приподнялся и со страхом увидел закутанную во что-то белое, как мне показалось, развевающуюся простыню, женщину, входившую в комнату через запертую дверь. Стояла ясная лунная ночь, различные предметы обстановки были отчетливо видны. Но особенно четко выделялась похожая на привидение фигура в белом, парящая над полом в футе от постели.

Я не подвержен галлюцинациям, никогда не видел привидений, никогда не жаждал встречи с ними и не имел понятия, как вести себя в подобной ситуации. Даже не будь она столь явно сверхъестественна, все равно было непонятно, как она оказалась ночью в спальне, потому что незнакомые женщины никогда не вторгались в мое пуританское жилище.

— Полночь тринадцатого, — произнесла она низким музыкальным голосом.

— Да, — согласился я и сразу вспомнил про письмо, полученное десятого.

— Сегодня он покинул остров Гуаделупа, — продолжала она. — И ждет в Гарамасе вашего письма.

Вот и все. Она беззвучно пересекла комнату и покинула ее, но не через окно, что было бы естественным, а через сплошную стену. Целую минуту я сидел на кровати ошеломленный, уставившись на то место, где в последний раз видел женщину, и пытался уверить себя, что сплю. Но я бодрствовал, и прошло не менее часа, прежде чем Морфей добился успеха (так писатели славного викторианского времени изящно называли приход сна).

Утром я добрался до своего офиса немного раньше, чем обычно, и, конечно, начал с поисков письма, полученного мною четыре дня назад. Я не знал ни имени писавшего, ни места отправления, но секретарь вспомнил его — оно заметно отличалось от остальной корреспонденции.

— Оно поступило десятого откуда-то из Мексики, — заявил он.

Письма у нас подшиваются в папки по штатам и странам, и отыскать его оказалось нетрудно.

На этот раз я тщательно прочитал письмо. Оно было датировано третьим числом и проштемпелевано в Гарамасе. Гарамас — это порт в в Калифорнийском заливе. Вот его текст.

«Дорогой сэр! Поскольку я занимаюсь реализацией проекта огромной научной важности, считаю возможным воззвать о помощи (не финансовой) к тому, кто представляется мне психологически и интеллектуально подходящим, культурным и умным, чтобы оценить открывающиеся возможности.

Причину, по которой я обратился к вам, буду рад объяснить в том счастливом случае, если окажется желательным наше личное свидание. А в желательности последнего можно убедиться лишь после определенного испытания.

Если в вашу спальню а полночь тринадцатого дня этого месяца войдет женщина в белом, пожалуйста ответьте на мое письмо. Если она не появится, я не буду ждать ответа. Если эта особа что-либо скажет вам, не откажите в любезности запомнить ее слова и повторить их в вашем письме.

Заверяю вас, что моя просьба (которая до некоторой степени необычна) требует серьезного внимания с вашей стороны. Умоляю хранить письмо в тайне, пока дальнейшие события не сделают опубликование необходимым. На этом позволю себе закончить.

С искренним уважением, Карсон Нейпер».

— Еще один парень с заскоком, — прокомментировал мой секретарь Ротмунд.

— Итак, письмо пришло десятого, — заметил я, — а сегодня четырнадцатое. Теперь в итоге — загадочная история, в которой надлежит разобраться.

— Что может четырнадцатое число добавить к письму? — удивился он.

— Вчера было тринадцатое.

— Не хотите ли вы сказать, что нечто произошло наяву или вы видели во сне… — начал он скептически.

— Именно это я и хочу сказать. Леди приходила… Я ее видел…