Пираты южных морей
Шрифт:
Если говорить об Америке, то там, пожалуй, наиболее известны два пирата — капитаны Роберт Кидд и Эдвард Тич, по прозвищу Черная Борода.
Сегодня относительно Кидда ничего нельзя сказать с уверенностью, ибо существует великое множество различных гипотез и даже ставится под сомнение, а был ли он пиратом вообще. На протяжении многих лет он считался одним из самых прославленных флибустьеров. Едва ли на американском побережье существовал какой ручей или речушка, клочок суши или же удобный участок песчаного пляжа, скалистый бугорок да пещера, наконец, которые слухи не объявляли бы местом захоронения сказочных сокровищ сего достойнейшего маронера. Теперь же имеются весьма убедительные
Так что беднягу Кидда придется низвести до заурядного разряда обыкновенных приличных людей, ну, может, и не совсем обыкновенных, но все-таки довольно приличных.
А вот с Черной Бородой дело обстоит иначе, ибо в его лице мы имеем настоящего, громогласного, неистового и яростного пирата per se [3] , который на самом деле закапывал награбленные сокровища, не единожды нападал на мирные суда и лично совершил убийств больше, чем достанет пальцев на обеих руках. Он по праву занимал и занимает присужденное ему еще нашими предками почетное место среди флибустьеров, которое наверняка сохранит за собой и во времена наших потомков.
3
По сути (лат.).
Капитан Тич был уроженцем Бристоля и ремеслу своему обучался на борту различных каперов в Вест-Индии во времена разгоравшейся Войны за испанское наследство — лучшего ученичества и пожелать было невозможно. Наконец где-то во второй половине 1716 года капитан капера, некий Бенджамин Хорниголд, произвел его в офицеры и поручил командование недавно захваченным шлюпом: вот тогда-то звезда Черной Бороды и начала восходить. Нужно было предпринять весьма незначительный шаг да поменять несколько букв в слове, чтобы из «приватира», как именовались английские каперы, превратиться в «пирата», что Тич в весьма скором времени и проделал. И он не только осуществил переход к новой деятельности сам, но еще и уговорил присоединиться к нему своего старого наставника капитана.
Тогда-то и начались те дерзкие и необузданные грабежи, что принесли ему вполне заслуженную славу и вписали его имя в список величайших корсаров.
«Наш герой, — свидетельствует один из историков тех лет, воспевая силу и храбрость сего великого человека, — получил прозвище Черная Борода за огромное количество волос, которые подобно ужасающему метеору покрывали всё его лицо и ужасали Америку более любой кометы, когда-либо появлявшейся на ее небосклоне. Обычно он заплетал их в небольшие косички, завязывал ленточками на манер парика и закладывал за уши. В бою он надевал через плечо ремень с тремя пистолетами в кобурах, вроде нагрудного патронташа, под шляпой же по обеим сторонам от лица втыкал горящие фитили, которые вкупе с его глазами, от природы имевшими вид весьма лютый и дикий, придавали ему такой облик, что даже самое изощренное воображение было не в силах создать более пугающего образа адской фурии».
В ночь перед боем, в котором он был убит, Черная Борода до рассвета бражничал в компании родственных душ. Один из собутыльников спросил, знает ли его несчастная молодая жена, где зарыты его сокровища. «Нет, — ответил пират, — об этом знаем только дьявол и я, и да получит всё тот из нас, кто дольше проживет».
Что до этой несчастной молодой жены, то жизнь, которую устраивали ей муж и его помешанные на роме товарищи, была слишком ужасной, чтобы пересказывать здесь сию печальную историю.
Какое-то время Черная Борода практиковал свое ремесло на юге Испанских морей, сколотив за несколько лет пребывания там весьма скромное состояньице. Вскоре, однако, в голову ему пришла идея попытать счастья у побережья Северной Каролины. С небольшим, но все же внушительным флотом из собственного корабля и двух захваченных шлюпов он двинулся на север. С тех пор он деятельно вносил свою скромную лепту в развитие американской истории.
Сначала Черная Борода объявился за отмелью Чарлстонской бухты, приведя в немалое волнение городок Чарлстон, и стоял там пять-шесть дней, блокируя порт и останавливая по собственной прихоти прибывающие и уходящие суда, так что какое-то время вся местная торговля была полностью парализована. Суда он объявлял трофеями, а экипажи и пассажиров (среди которых оказалось несколько важных особ) удерживал в качестве военнопленных.
Добропорядочным жителям Чарлстона было крайне неловко изо дня в день лицезреть за ровным участком солончака черный флаг с белыми черепом и костями, развевающийся на носу пиратского корабля, равно как и весьма неприятно осознавать, что тот или иной видный горожанин томится с другими пленными в переполненном трюме.
Капитан Черная Борода закапывает сокровища
И вот одним прекрасным утром капитан Черная Борода обнаруживает, что его запасы спиртного оставляют желать лучшего.
— Тьфу ты, — вырывается у него, — ну уж, долго нам ждать не придется.
Он призывает к себе бесстрашного капитана Ричардса, командующего шлюпом сопровождения «Месть», и велит тому взять господина Маркса (одного из пленных) и отправиться в Чарлстон за ромом. А надо сказать, что капитан Ричардс был буквально создан для решения подобных задач. Он и погреб к городу, настолько же храбро, насколько и бесстыдно.
— Слушай, ты, — заявляет он губернатору, — нам надо того-то и того-то, и если мы этого не получим, говорю тебе как на духу: мы сожжем ваши чертовы корыта, которые стоят вон там, а всем дурням на них перережем глотки.
На столь убедительный довод возразить было нечего, к тому же почтенному губернатору и добрым горожанам было очень хорошо известно, что Черная Борода и его люди из тех, кто держит свое слово. Так что пират получил свой ром, и хотя он обошелся колонии в две тысячи долларов, дело того стоило.
Рассказывали, что пока капитан Ричардс вел переговоры с губернатором, команда его шлюпки бродила по улицам города, восхитительно проводя время, а жители лишь гневно взирали на них, не осмеливаясь выразить свое недовольство ни словом, ни действием.
Награбив на захваченных судах тысяч семь-восемь долларов, пираты отправились из Чарлстонской бухты к побережью Северной Каролины.
И теперь Черная Борода, в лучших традициях своих предшественников, стал ломать голову, как бы ему надуть своих товарищей и прикарманить денежки.
В бухте Топсейл он посадил свой корабль на мель, якобы случайно. Хэндс, капитан одного из шлюпов, притворился, будто идет ему на помощь, и тоже угодил на мель. Не оставалось ничего другого, кроме как перебраться на другой шлюп: больше судов в маленькой флотилии не было. Таковую привилегию получили Черная Борода и около сорока его любимчиков. Остальные же пираты остались на песчаной косе дожидаться возвращения своих товарищей — но, разумеется, так сего и не дождались.