Писатель-Инспектор: Федор Сологуб и Ф. К. Тетерников
Шрифт:
Основное внимание критиков сосредоточилось на прояснении социальных корней «передоновщины» и осмыслении места романа Сологуба по отношению к традиции русской классической прозы. В Передонове видели фигуру, восходящую к Беликову («Человек в футляре» (1898), несомненно, относится к непосредственным претекстам «Мелкого беса»), Сологуб, по мнению многих, успешно подхватил чеховскую тему измельчания и опошления русской интеллигенции (Передонов-то «Писарева читал» и «стремился к истине»).
А. Иоаннесиан (ла —?) писал:
Вспомним отношение Чехова к своим современникам, высказанное им устами студента Трофимова: «У нас в России работают пока очень немногие. Громадное большинство той интеллигенции, какую я знаю, ничего не ищет, ничего не делает и к труду пока не способно. Называют себя интеллигентами, а прислуге говорят „ты“, с мужиками обращаются как с животными, учатся плохо, серьезно ничего не читают, ровно ничего не делают, о науках только говорят, в искусстве понимают мало. Все серьезны, у всех строгие лица, все говорят только о важном, философствуют, а между тем громадное большинство из нас, девяносто девять из ста, живут, как дикари: чуть что — зуботычина, брань, едят отвратительно, спят в грязи, в духоте, везде клопы, смрад, сырость, нравственная нечистоплотность, везде грязь, пошлость, азиатчина»…
Вот мотивы творчества Чехова, вот что дала Чехову дебелая, румяная
731
Иоаннесиан А.Творчество Сологуба // ИРЛИ. Ф. 289. Оп. 6. Ед. хр. 100.
Содержание романа действительно предполагало прочтение, при котором фигура Передонова предстает порождением общественной реакции и провинциального мракобесия. Однако конкретно-исторический пласт «Мелкого беса» не исчерпывал ни его проблематики, ни значения. «Видеть в „Мелком бесе“ сатиру на провинциальную жизнь, видеть в Передонове развитие чеховского „человека в футляре“, — предупреждал Иванов-Разумник, — значит совершенно не понимать внутреннего смысла сологубовского романа» [732] .
732
Иванов-Разумник.Федор Сологуб // О Федоре Сологубе. Критика. Статьи и заметки. — С. 16.
В связи с размышлениями критиков о природе «передоновщины» весьма существенными представляются мысли, высказанные Сологубом в статье «После катастрофы» (1904), написанной по случаю смерти Чехова:
Так уж сложилась наша тусклая, бездарно-мещанская жизнь, что на всех путях стерегут нас чеховские страхи. И что мы ни делаем, куда ни идем, на что ни обращаем наши взоры, — везде мерещится нам страшное, и сердце сжимается опасениями и предчувствиями. <…> Опасение человека в футляре, — «как бы чего не вышло», — не чуждо каждому из нас. И мы боимся, — врагов, да и друзей, чужих и своих, силы и власти, ума и безумия, правды и клеветы, смерти и жизни. Не умеем быть смелыми, не смеем хотеть, стыдимся самих себя и робко прячемся в раковины обычного строя жизни, тупой, ленивой, вялой. Боимся разбить эти раковины, хотя они хрупки, хотя нам в них неловко и тесно. И когда бледная смерть внезапно станет перед нами, мы забываем всю нашу культурность и звереем. Потому что привыкли к страху [733] .
733
Сологуб Федор.После катастрофы // Новости и биржевая газета. — 1904. — № 181, 3 июля. — С.2.
Вполне очевидно, что Сологуб услышал в прозе Чехова не только внятный каждому читателю протест против косности быта и пошлости нравов, но прежде всего вопль, порожденный сознанием фатальной несвободы человека и экзистенциальным ужасом перед этой несвободой, — то есть истолковал Чехова (так же, как Толстого и Пушкина) через собственную творческую личность.
Возможно, об этом соединении в «Мелком бесе» «чеховских страхов» («страшно нестрашное») и сологубовского ужаса перед жизнью писал П. Пильский:
Передонов — зеркало, безостановочно и беспрерывно вертящееся мимо всех других, многих бесчисленных, быть может, всех земных душ. В это зеркало поочередно смотрятся все, и все себя видят, ибо оно громадно. И ужас в том, что никто не ужасается, трагедия — в отсутствии для всех трагедий. «Мелкий бес» непревосходим именно потому, что его автор изживает ужас за всех, что здесь он не говорит, а вопиет, что это не слово, а скрежет, не голос, а вопль [734] .
734
Пильский П.Федор Сологуб // Свободная молва. — 1908,— № 2, 28 января. — С. 3.
Нельзя не отметить, что в сознании современников феномен «передоновщины» беспрепятственно и сразу же встал в один ряд с такими социально-историческими и художественными обобщениями, как «хлестаковщина», «маниловщина», «обломовщина», «карамазовщина» и др., имя главного героя получило статус нарицательного, а сам «Мелкий бес» оказался чрезвычайно точно встроенным в «общий чертеж» русской литературы.
Роман Сологуба выделялся из потока современной ему прозы прежде всего богатой «генетической памятью», о чем свидетельствовали содержащиеся в нем многочисленные цитаты и реминисценции из классических произведений, полемические подтексты и аллюзии на тексты предшественников и современников. Вероятно, по этой причине «Мелкий бес» обрел вневременное звучание и стал своеобразным «мостом», связующим классическую прозу с прозой новейшего времени.
В некрологе, размышляя о значении творчества писателя, М. Слоним заключил:
Смерть Сологуба — большая утрата для русской литературы. Не только потому, что вместе с ним уходит в могилу целый период наших художественных исканий и борьбы. Сологуб был больше чем представителем известного направления. <…>
В Сологубе, прежде всего, замечали его манеру, переходящую в манерность, темный эротизм, с садистскими уклонами, оранжерейно-душную фантастику изощренного воображения, двусмысленную символику его мечтательности. Но забывали или не видели, что этот утонченный эстет и символист обладает в то же время огромной художественной способностью изображения быта, что этот поэт, идущий своими окольными дорогами, отрицающий жизнь, воспевающий смерть, создал замечательную картину убогой провинции и сумел в 90-ые гг. прошлого столетия связать современное ему искусство с оборвавшейся нитью гоголевской традиции. В «Мелком бесе» свыше тридцати лет назад соединил Сологуб реализм описания с «фантастикой быта» и дал потрясающий образ «духовного подполья». Именно в романе о Передонове даны были те элементы современной литературы, которые впоследствии были окончательно утверждены Ремизовым и Замятиным [735] .
735
М. Сл. [Слоним М.]Федор Сологуб // Воля России (Прага). — 1927. — № 11/12. —
Ни одна из попыток прокомментировать художественный замысел «Мелкого беса» не может быть названа окончательной или единственно верной. Роман Сологуба с момента его выхода в свет и до сегодняшнего дня прочитывали и прочитывают на разных «языках» и на разных уровнях (дополняю перечень основных интерпретаций по Т. Венцлове [736] новыми работами): как бытовой социальный роман, продолжающий традицию русской «разоблачительной» прозы (в прижизненной критике в подавляющем большинстве рецензий и откликов) [737] ; как пограничное произведение между реализмом и модернизмом [738] ; как «неомифологический» текст (символистский роман) [739] ; как гротеск в романтическом и модернистском понимании [740] ; религиозно-философскую аллегорию гностического толка [741] ; полифоническое произведение (в бахтинском смысле), в традиции романов Достоевского [742] ; как развертывание мифа о Дионисе [743] ; языковой эксперимент [744] ; алголагнический роман [745] ; «репродукцию» второго закона термодинамики (энтропии, распыления мира) — развертывание мифа «демонов пыли» [746] ; трансформацию классического плутовского романа [747] ; эзотерический текст — «мистерия души» и «мистерия плоти» [748] ; роман, содержание которого составляет ироническое и полемическое изложение истории русской литературы [749] , и т. д. и т. п. Вполне очевидно, что к названным прочтениям и углам зрения могут быть добавлены и еще будут добавлены новые и новые.
736
Венцлова Т.К демонологии русского символизма. — С. 59.
737
Из современных работ: Mills Judith М.Expanding Critical Contexts: Sologub’s Petty Demon// Slavic and East-European Journal. — 1984. — Vol. 28. — № 1. — P. 15–31; отчасти в кн.: Greene Diana.Insidious Intent: An Interpretation of Fedor Sologub’s The Petty Demon.
738
Ерофеев Вик.На грани разрыва («Мелкий бес» Ф. Сологуба и русский реализм).
739
Силард Л.Поэтика символистского романа конца XIX — начала XX в. (В. Брюсов, Ф. Сологуб, А. Белый). — С. 271–275; Минц З. Г.О некоторых «неомифологических» текстах в творчестве русских символистов; Борковская Н. В.Поэтика символистского романа. — Екатеринбург, 1996. — С. 128–161; Евдокимова Л. В.Мифопоэтическая традиция в творчестве Ф. Сологуба. — С. 69–108.
740
Ivanits Linda J.The Grotesque in Fedor Sologub’s Novel The Petty Demon //Sologub Fyodor. The Petty Demon. — Ann Arbor, 1983. — P. 312–323.
741
Masing-Delic Irene.Peredonov’s Little Tear — Why is It Shed? // Ibid. — P. 333–343.
742
Пантелей И. В.Традиции Ф. М. Достоевского в романах Федора Сологуба: Автореф. дис. … канд. филол. наук. — М., 1998.
743
Thurson Jarvis.Sologub’s Melkij Bes// Slavic and East European Review. — 1977. Vol. 55. — № 1, January. — P. 30–44; Минц З. Г.О некоторых «неомифологических» текстах в творчестве русских символистов; Розенталь Ш., Фоули X. П.Символический аспект романа Ф. Сологуба «Мелкий бес».
744
Connoly Julian W.The Medium and the Message: Oral Utterances in Melkij Bes// Russian Literatute. — 1981. — IX. — 4, 15 May. — P. 357–368.
745
Павлова М.Из творческой предыстории «Мелкого беса» (Алголагнический роман Федора Сологуба).
746
Венцлова Т.К демонологии русского символизма.
747
Евдокимова Л. В.Мифопоэтическая традиция в творчестве Ф. Сологуба.
748
Сергеева Е. В.Проблемы мировоззрения и поэтика прозы Ф. К. Сологуба (художественная космогония романов «Мелкий бес» и «Творимая легенда»): Автореф. дис. канд. филол. наук. — Магнитогорск, 1998.
749
Пильд Л.Тургенев и отвергнутая сюжетная линия романа Ф. Сологуба «Мелкий бес». — С. 45–55.
Многообразие смыслов, их неодномерность, «неуловимость», взаимная обратимость, сосуществование и способность со временем только умножаться определили судьбу «Мелкого беса» и его жизнь во времени. «Прехитрой вязью» игриво назвал Сологуб свое творение, — таковым оно продолжает оставаться и для нас, пытающихся угадать замыслы его сложного и лукавого плетения.
ГЛАВА ВОСЬМАЯ
Несчастливый сюжет: «Смертяшкин» против «Шарика»