Писатель: Назад в СССР
Шрифт:
Но старшее поколение быстро выдохлось и вернулось за стол. Мы с Наденькой еще поплясали, но когда очередная песенка закончилась, я решительно нажал на клавишу «СТОП». Кузина посмотрела на меня осуждающе и надула губки. На помощь пришла соседка, сказав, что время позднее, завтра большинству из присутствующих рано вставать — и добавила, что девушку она забирает к себе, ибо у нее в комнате имеется лишнее спальное место. Мужчины свободны, а женщины займутся ликвидацией следов попойки.
Не знаю, как Савелий Викторович, а я воспринял данное предложение с радостью. Юрьева, с чисто женской мудростью, разрешила проблему выпроваживания гостьи. Выталкивать юную девушку на мороз, даже если собираешься
Пока они убирались на кухне, я совершил необходимые гигиенические процедуры и с чистой совестью завалился спать. И проспал часов до двенадцати. Никто меня не беспокоил. Проснувшись, я еще минут пятнадцать валялся, радуясь свободе и покою.
Совсем как у Пушкина: «На свете счастья нет, но есть покой и воля…» Вот-вот, счастье — дело наживное, а вот с покоем и волей всегда могут возникнуть проблемы, и нередко благодаря именно неугомонному стремлению к счастью…
Какие у меня планы на сегодня?.. Можно было бы просто побездельничать, но мне не терпелось заняться литературной карьерой. Все-таки надо перепечатать первые три сказки. А куда пойти? Поискать объявления на столбах и подъездах?.. Многие машинистки подрабатывают печатанием опусов таких как я, писателей-самоучек без мотора… На крайний случай, зайду в редакцию журнала, где собираюсь работать литсотрудником, ну или в любую другую редакцию. За коробку конфет мне уже наверняка отстучат три рассказика…
Я умылся и заглянул на кухню, насчет завтрака. Беглый осмотр семейного холодильника показал, что по крайней мере часть оставшейся после вчерашнего снеди перекочевала в него. Так что и позавтракал я с полным удовольствием. Теперь можно было отправляться по делам. Погодка на улице была вполне февральская. С пасмурного неба сыпался снежок. И надо было смотреть под ноги, дабы не поскользнуться.
Неторопливо продвигаясь к остановке, я поглядывал на столбы, обклеенные разными объявлениями, но ничего подходящего не обнаруживалось. Люди искали потерявшихся собак и кошек, сдавали комнаты и углы, хотели продать и купить разную бытовую утварь, от штопора до самовара. Само по себе это было дело увлекательное — для писателя — чтение, но у меня была сейчас конкретная цель. Я уже хотел было махнуть рукой и обратиться к иным способам, как увидел пожелтевший листок, на котором было напечатано: «ОПЫТНАЯ МАШИНИСТКА ПРИНИМАЕТ НА РАСПЕЧАТКУ РУКОПИСНЫЕ ТЕКСТЫ ЛЮБОГО ОБЪЕМА И СЛОЖНОСТИ. ОПЛАТА ПО ДОГОВОРЕННОСТИ» — и номер телефона. У меня екнуло под ложечкой.
Я ведь узнал это объявление!
Глава 9
Вот черт, а ведь я уже искал машинистку в первой своей жизни. И увидел именно это объявление тогда! Вот только номер телефона, конечно, забыл. И вот он, напечатанный на машинке, прямо под текстом. Не церемонясь, я сорвал листок целиком, сунул в карман и задумчиво побрел дальше. Ведь вспомнил я не только объявление, но и машинистку, которая его расклеила. А с этой молодой женщиной у меня было связано немало приятных воспоминаний…
Но, в отличие от Ангелины Дороховой, Лариса Ивановна, кстати, невестка Пименова, заведующего складом нашего завода, никогда не претендовала не только на мою вечную любовь, но и на штамп о браке в паспорте. К тому же она старше меня лет на пять и уже успела побывать замужем, но рано овдовела. Ее муж, племянник Федотия Тихоновича, военный летчик, погиб во время военных учений. Я собственными глазами видел его фотографию в квартире вдовы. Смущало ли меня это? Нисколько!
Не моя вина, что его уже не было, а молодая вдова изнывала от одиночества. У нее от мужа даже ребенка не осталось. Небольшая пенсия, да и только. Супруг ее не генералом был, а всего лишь старшим лейтенантом… Позвонить ей сейчас?.. А как же Лида?.. А что Лида? С ней у меня еще неизвестно, что выйдет, а с Ларисой… Хм… Приятные воспоминания нахлынули и развеяли все сомнения. Я поискал в районе телефон-автомат и нашел его неподалеку от магазина «Океан». Отыскал в карманах двухкопеечную монету. Зашел в будку. Набрал номер, и монетка провалилась.
— Слушаю вас! — отозвался знакомый до боли голос.
У меня даже сердце приятно ёкнуло.
— Здравствуйте! — сказал я. — Вам можно заказать перепечатку рукописи?
— Да, пожалуйста.
— Когда я могу зайти к вам?
— Да хоть сейчас, — последовал ответ. — Я работаю дома.
— Тогда подскажите, пожалуйста, адрес? — попросил я, хотя прекрасно его знал.
Она назвала улицу, номер дома и квартиры.
— Оказывается, мы почти соседи! — воскликнул я, постаравшись изобразить удивление. — Если не возражаете, я через десять минут подойду.
— Буду ждать!
— Спасибо, до встречи!
До дома, где живет вдова летчика, можно дойти и за пять минут, но я хорошо знал ее вкусы и потому решил по пути заскочить в магазин. Благо тот был в двух шагах от будки. «Океан» открыли, если мне не изменяет память, только в январе, так что внутри все еще было новеньким, так сказать, муха не сидела. И народ здесь толпился даже не столько ради покупок, сколько желая полюбоваться магазином, где вдоль зала тянулись витрины-холодильники с охлажденной и замороженной рыбой и стеллажи с рыбными консервами, пресервами и прочими полуфабрикатами. Я зашел не на экскурсию, а чтобы купить рыбный рулет — любимое блюдо Пименовой.
Ровно через десять минут я стоял перед дверью, обитой коричневым, потрескавшимся кожзамом. Надавил на кнопку звонка. Забавно, что визуальная и слуховая память из первой жизни у меня сохранилась, а вот тактильная словно отставала. Не помнили пальцы ощущения от кнопки звонка, на который я нажимал столько раз. Дверь распахнулась почти сразу же, и я увидел перед собой Ларису, в ее обычном темном домашнем платье, которое про себя называл «вдовьим», и в пуховой оренбургской шали. Она любила кутаться в нее в холода.
— Здравствуйте! — произнес я. — Это я вам звонил, насчет распечатки.
— Добрый день! — откликнулась Лариса без улыбки, по-деловому. — Я так и поняла… Заходите.
Я переступил порог. Обонятельная память не подвела. В квартире вдовы Пименовой пахло корицей и выпечкой. Хотя пекла она редко. Только когда я приходил или родственники. Квартира двухкомнатная. Обставленная почти новой мебелью. Через двадцать пять — тридцать лет такую начнут выбрасывать на свалку и тащить всякую дрянь из одного известного шведского магазина, но сейчас все эти столы и серванты смотрелись очень недурно, особенно если вовремя вытирать пыль и следить за тем, чтобы не царапать полировку.
Я снял пальто и шапку, скинул ботинки и прошел в большую комнату. В ней Лариса и работала. Здесь на журнальном столике лежали рукописи и распечатки, а пишущая машинка стояла на письменном столе. Хозяйка показала на кресло, дескать, садитесь. А я протянул ей бумажный пакет с рыбным рулетом, купленным в «Океане». Лариса машинально взяла его, удивленно развернула и вдохнула аромат, который просачивался сквозь фирменную коробку. Взгляд ее мгновенно потеплел. Я тихонько фыркнул в кулак. Запах рыбного рулета — лучший афродизиак для вдовы Пименовой.