Писатели империи мяу
Шрифт:
Дождавшись удобного случая, он тайно всыпал во флягу премьера, в которой тот хранил коньяк смертельную дозу мышьяка, и когда балерун в антракте отведал это зелье, то ясное дело, отравился насмерть.
Главного же режиссёра он убил, уже из-за наследства. Ибо тот признал не только перстень, но и его мать. Правда, при этом обозвал её шлюхой и воровкой. Но это всё, как говорится, уже не имело особого значения в сложившихся обстоятельствах. Ведь теперь-то он точно знал, что не зря проделал путь до Петербурга, потому что его отец, пусть и не мировая звезда балета, но тоже довольно известный и, стало быть, небедный человек, после кончины которого за неимением
Вот так-то способны подчас поступать наши дети. Ужас, да и только!
Вскоре, после раскрытия данного преступления, я окончательно отошёл от сыскных дел, оставив агентство на попечение своего зама. И вновь занялся своим любимым делом: летом собирательством ягод, осенью и весной грибов, а зимой катанием на лыжах и коньках.
11.01.2013 года.
Взятый на фу-фу.
После того, как я окончательно отошёл от сыскных дел, то позволил себе всего лишь один раз нарушить данное мной слово. Это произошло, когда убили моего старого приятеля, торговца антиквариатом Мурра Врунгеля.
Вначале я не хотел браться за данное дело, но, когда сам начальник полиции попросил меня об этом, пришлось согласиться, ибо наживать себе такого могущественного врага мне явно не улыбалось.
А отказывался я ранее лишь потому, что не чувствовал в себе силы объективно вести ход расследования. Ведь убиенный был моим приятелем. Уже в самом начале мне бросилось в глаза то, что убийца практически не оставил улик. По-видимому, работал профессионал, хотя, впрочем, это мог быть и чертовски везучий дилетант. Смерть Врунгеля наступила от потери крови. Очевидно, удар мастихином в грудь не был смертельным, и если бы Мурр Врунгель не был так пьян, то вполне возможно, он бы и остался жить(жив). Вызвал бы, к примеру, скорую помощь. А мог бы и сам остановить кровь, продезинфицировав рану подручными средствами. Он ведь был фельдшер по своей первой специальности.
Интересно, что же подвигло его на то, чтобы выпить столько спиртного. Наверняка, что-то из ряда вон выходящее, потому как обычно он был очень умерен в употреблении алкоголя. Как показали анализы, пил он коньяк.
Странно. Ведь обычно он предпочитал ему виски. Проверив всех, по моим убеждениям причастных к смерти Мурра, я обнаружил, что все подозреваемые имеют твердое алиби. Внук Артур в момент убийства деда был в стрипклубе. Его опознала барменша. Падчерица Аглая, та и вовсе находилась где-то за границей. А самый близкий друг покойного, скульптор Тигров, в эти часы лепил статую чемпиона по культуризму. И так как подозревать мне было больше некого, то я не верил в версию о том, что это мог сделать и кто-либо чужой, скажем по наводке кого-то из близких, потому что неплохо знал всех троих. И был убеждён в том, что они никогда не пойдут на такое. К чему лишние свидетели там, где всё можно сделать самому.
Посему я решил всё ещё раз тщательно проверить, но начал я теперь уже издалека. Прежде всего, я уточнил, чем покойный занимался в последнее время. Выяснилось, что он вот уже с год, как успешно вёл продажу работ прежде никому неизвестного скульптора начала двадцатого века. Теперь же, благодаря усилиям господина Мурра, ставшего знаменитым. Одну из этих работ сотрудники полиции и нашли при обыске квартиры его внука. Вначале тот божился, что дед сам подарил её ему. Но после того, как скульптор Тигров на допросе показал о том, что видел её в день смерти покойного, у того в кабинете, Артуру пришлось сознаться в том, что он её украл. А случилось
Похоже, он говорил правду. Торопить смерть деда ему было явно не резон. Да похоже и падчерице тоже. Как выяснилось позже, они с Артуром находились в любовной связи и собирались пожениться после смерти Мурра Моисеевича. А может это всё-таки сделала она? Ведь женщина подчас так коварна! Впрочем, вряд ли. Мурр бы никогда не позволил себе напиться в её присутствии, потому как сильно гордился тем, что женился на её матери, внучке самого адмирала Колчака.
Блин, кто бы это мог тогда быть? Выходило только одно - скульптор Тигров.
Но, как уличить его? Похоже, лишь одним способом, попытаться взять на пушку. На очередном допросе я нагло заявил подозреваемому Тигрову о том, что знаю, что это именно он, а никто иной, убил своего друга.
Но тот и усом не шевельнул, только спросил о том, какие, мол, у меня для подобного заявления доказательства.
И тогда я соврал. Не поверите, первый раз в своей жизни!
– Алиби,– говорю,- твоё липовое! Культурист не опознал тебя по представленной ему фотографии. Вижу глазёнки его как-то странно забегали, а потом он и говорит:
– Точно, вы правы, я не был в тот вечер у заказчика.
– А кто был?
– Мой коллега. Я попросил его подменить меня. Ведь заказчик не знал меня в лицо.
– Понятно. В следующий раз придумайте что-нибудь получше. Так за что вы убили вашего друга антиквара?
– Я его не убивал.
– Как же! А шерстинки, обнаруженные на одном из осколков, разве не от вашего свитера?
Да, так ловко, я никогда ещё не импровизировал.
– Но это доказывает лишь то, что я там был, между прочим, уже после наступления его смерти.
– Ха, ха. Впрочем, ладно. Зачем вы заходили к покойному?
– За деньгами.
– Тоже?
– Но, в отличие от его внука, я их заработал!
– Это как?
– Вещи, которые он выдавал за работы Хрюшина, изготавливал я!
– Ага, скажете тоже! Ведь эксперты не дураки, а они определили время создания этих работ, как начало двадцатого века.
– Правильно. Ибо я брал за основу сами работы бездарного Хрюшина и переделывал их, поэтому я гений, а не Хрюшин.
– И когда Мурр не дал вам того, что вы просили, вы без жалости закололи его мастихином.
– Это не я! Я всего лишь пригрозил ему, что всё расскажу полиции, если он не будет вести со мной честную игру.
– Какую?
– Прибыль от продаж должна делиться строго пополам и не иначе.
– И что же было дальше?
– Он напал на меня. Я всего лишь защищался. Он сам случайно себя заколол.
– Охотно верю. На мастихине обнаружены только отпечатки пальцев убитого. Ваших нет!
– Вот, видите!
– И всё же, вам придётся отвечать!
– За что?
– За неоказание помощи умирающему!