Писательница по вызову
Шрифт:
– Ребят, каково в очках ночью? – спросил мужчина, безо всякого страха подходя к одному из охранников.
Резким движением сорвал их с квадратного лица и кинул на землю. Громила даже бровью не повел.
– Максим, добрый вечер, – знакомый скрипучий голос обдал Макса холодом.
Откуда-то сзади подкрался худощавый мужчина в идеально выглаженном костюме.
Личный помощник отца Макса, его ищейка и сторожевой пёс. Три в одном флаконе. Именно этот человек и подослал к наследнику охрану для сопровождения. По сути, поступок можно было бы квалифицировать, как похищение, но все всё прекрасно
– Здорова, Герман, – Макс натянул обворожительную улыбку, хотя от пронзительного взгляда помощника отца любой бы начал нервничать.
Шикарный особняк за городом напоминал типичный дом аристократа. Мраморные колонны, подпирающие крышу, внушительных размеров крыльцо и обязательно крепкая дверь из массива дуба. Внутри – пустота и напускная роскошь. Лепнина, блеск и вычурность в стиле барокко, которую Макс всегда ненавидел. Огромная прихожая, способная вместить роту солдат, не меньше, светлый мраморный пол, и обязательно – широченная и совершенно бесполезная каменная лестница, ведущая на второй этаж.
– Герман, ты ее лично каждый день полируешь своим языком? – с усмешкой уточнил мужчина.
– Не нужно ёрничать, молодой человек. Ваш отец уже заждался.
Макс отлично знал дорогу – путь крови, как обычно называл его, находясь в одиночестве. По лестнице на второй этаж, затем вглубь вправо до черной двери, украшенной серебряной ручкой в виде львиной головы. Еще одна безвкусная штука в отвратительном жилище. Герман поправил тонкую оправу очков, затем открыл дверь. Хозяин особняка сидел за широким письменным столом кабинета и вглядывался в экран ноутбука.
– Спасибо, – обратился к помощнику, – оставь нас.
– Что за срочность? – спросил Макс, глядя на сухого жилистого мужчину с едва пробивающейся сединой в зализанных назад волосах, вальяжно откинувшегося на крепкое кожаное кресло.
Безупречен, как всегда. Тонкие губы, небольшие близко посаженные глаза и немного крючковатый нос. Выглаженный черный костюм и полнейшее безразличие к собственной семье. Макс презирал отца.
– Я пропущу твою наглость мимо ушей, – сказал тот, – хотя бы потому, что уважаю стремление к самостоятельности.
Его сын прыснул. Он долго смеялся, вытирая слезы тыльной стороной ладони, затем резко успокоился и подошел вплотную к излучающему тяжесть рабочему месту отца.
– Ты никого и ничего не уважаешь, – процедил сквозь зубы, – если нечего сказать, я поехал.
– Сядь! – рявкнул мужчина, в глазах которого заиграл недобрый блеск, – не смей поворачиваться ко мне спиной, сынок.
Макс сжал зубы, ощущая, как мрачная тень воспоминаний накрывает с головой. Наказания за любую провинность, жесткое воспитание наследника, слезы под той самой отвратительной лестницей. Но с тех пор Макс не плакал. Рыдали другие. Мальчик с ранних лет научился мастерски манипулировать людьми, подставлять их, при этом оставаясь в тени. Отца не боялись только сумасшедшие… и мертвые. Макс послушно плюхнулся на изящную кожаную софу в викторианском стиле, с закругленными спиралевидными подлокотниками и спинкой, обрамленной дорогим деревом. Тканевую обивку украшал витиеватый крупный рисунок.
– Выпьешь? – крупная фигура хозяина особняка уверенной походкой проплыла мимо сына к небольшому мини-бару, стоящему рядом с диваном, и достал бутылку виски.
– Я за рулем, – отрезал Макс, ощущая себя все меньше рядом с этим властным человеком.
– Итак, я считаю, что ты достаточно поигрался со своим издательством, – отец бросил в низкий стакан два кубика льда и плеснул напиток, – пора послужить общему делу.
– Нет, – сразу отказался тот, – я тебе всё уже сказал.
– И нравится так жить? Трахать тёлок непонятного происхождения, изображать книжного эстета? Общаться с холопьем?
– Очень, – Макс расплылся в садистской улыбке.
На лице его отца появилось недовольное выражение, которое молодой мужчина отлично знал. В детстве после этого следовала затрещина. Но теперь он мог дать отпор.
– Тогда к делу. Мне нужно, чтобы ты женился на одной хорошей девушке. – сказал хозяин особняка, выдавая злость лишь едва играющими желваками, – она умна, богата и воспитана. Отличная партия.
– В этом весь ты, – усмехнулся Макс, – беспринципный, расчётливый, жестокий. Знаешь, что плевать я хотел на твои приказы, но все равно пытаешься подмять под себя. Хорошая девушка? Сколько членов в ней побывало на этой неделе? Твой уже был?
– Закрой рот! – рявкнул отец, – она девственна, у меня на руках все справки. Что будешь с ней делать, решай сам.
– То есть знаешь, что отдаешь мне чистое непорочное создание и не боишься, что с ней будет? В твоем стиле.
– Главное, не лупи так, чтобы оставались следы, – сказал отец, – по большому счету мне плевать, как и с кем ты будешь ее трахать. После подписания контракта она должна просто оставаться живой.
– И твой партнер в курсе?
– Любит дочь больше всего на свете.
Макс поднялся и взглянул в пустые глаза отца. Он не верил, что этот человек способен на хоть какие-то чувства и эмоции. Возможно, именно из-за подобного воспитания так возбуждался, нанося удары по мягкой коже своих рабынь.
– Мой ответ: иди к чертям, папуля, – прорычал Макс и вышел из кабинета, громко хлопнув дверью.
Герман едва слышно вплыл в кабинет.
– Остановить его?
– Нет, он вернется. Просто нужно подождать.
***
Запах похоти никак не хотел выветриваться из кабинета редактора Алексеева. Он с довольной улыбкой стоял спиной к двери и курил. Вкус табака казался более насыщенным, чем обычно. Слаще был только аромат смущения его новой рабыни. Как и думал, Аня повела себя, как надо. Клетка захлопнулась и теперь ее прекрасное тело будет ублажать их в любой день недели, днем и ночью. Но пока нужно дать малышке время свыкнуться, снова выстроить защиту, которую он лично раскроит на сотни частей.
В кармане брюк зазвонил телефон. Когда-то родной, а теперь лишь раздражающий номер.
– Да, Женя?
– Игорь, мой адвокат подготовил документы.
Мужчина вздохнул. Поганое завершение сладкого вечера. Что же, Анечке придется ответить за его испорченное настроение. Жену Алексеев любил, но по-своему и никак не мог свыкнуться с мыслями об ее уходе. Его натура не предполагала давать партнерше слишком большой свободы. Любил подавлять, растаптывать любой характер, даже самый склочный. Сила Ани Шахно стала для него лакомым кусочком. Из мыслей вырвал возглас почти бывшей жены.