Пищеблок
Шрифт:
– Картошку можешь себе оставить, только перебери – она здесь уже гнилая, и просуши. Рис подели пополам: три кило тебе, три – мне. А сахар вообще не трожь, я себе заберу, буду в августе варенье делать.
На раздаче Игорь взял борщ, перловую кашу и стакан с компотом, а затем вернулся на место рядом с Сашей. Обедать одному было неловко.
– Киселёв работал на четвёртом отряде, и тебя туда назначат, – сказал Саша. – А я на третьем. Весь день в третьем корпусе, а живу в четвёртом.
– Почему? – удивился Игорь.
– Не будут же селить парней с девушками.
«Моралист выискался», – подумал Игорь.
– А кто у меня второй вожатый?
– Это ты второй вожатый, – с превосходством поправил Саша. – А первый вожатый у тебя Иринка Копылова.
– Она? – Игорь кивнул на пухлую подругу Димона.
– Она. И ключ от комнаты я тебе пока не выдам.
– Почему? – возмутился Игорь.
– Сначала отнеси свои документы Наталье Борисовне. И справку врачу покажи. В прошлую смену во втором отряде был педикулёз.
– Думаешь, я вшивый?
Саша невозмутимо пожал плечами: почему бы и нет?
Игорь подумал и решил не спорить. Оно ему надо? Его цель – отмотать положенную практику, а не переделывать этот мир к лучшему. В казённой жизни всё похоже на медкомиссию в военкомате: превратись в косоглазого и плоскостопого идиота, и тогда тебя признают негодным к строевой.
Глава 3
Как везде
После обеда всех вожатых собрали в Дружинном доме. Собрание вела та самая Наталья Борисовна, которой Игорь должен был сдать направление на практику, – старшая пионервожатая. Фамилия у неё была Свистунова.
Игорь осторожно разглядывал Знамённую комнату, полыхавшую на солнце блеском медных горнов и барабанов с металлическими ободками; в шкафах без дверок среди рулонов стенгазет и растрёпанных журнальных кип сияли никелированные спортивные кубки; стены пламенели развешанными шёлковыми вымпелами. Свёрнутое знамя дружины, помещённое в особую стойку, от затаённого царственного величия казалось неподъёмно тяжёлым, словно ствол артиллерийского орудия.
Вожатых, считая с Игорем и Сашей, было двенадцать человек: четверо парней и восемь девушек. Двух других парней звали Кирилл и Максим, но казалось, что они тёзки, потому что явились в одинаковых олимпийках и трениках. А девушки, почти все, надели целинки, пестревшие шевронами, лычками и эмблемами – нашивки теснились так плотно, что куртку можно было читать как газету. Стройотрядовская фанаберия создавала ощущение бурной личной жизни у девиц, хотя их романтика, скорее всего, воплощалась в работе поварихами для какой-нибудь бригады стропальщиков где-нибудь на строительстве гидростанции. Однако Игорь всё равно заревновал. Сколько ни ехидничай, а стройотряд – не филологические посиделки с бабуськами.
Ещё на собрании присутствовал главный физрук – молодой высокий мужик с недовольно-скучающим лицом. Он сидел в углу, широко разведя колени, и подёргивал ляжкой, будто куда-то торопился, а его принудили торчать здесь. Сама же Свистунова, фигуристая бабёнка с зычным голосом, в пионерском галстуке выглядела эдакой боевой малышкой.
– Чего такие квёлые? – задорно спросила она вожатых и откинула
– Да мы же всегда готовы! – привычной, видимо, шуткой ответили ей девушки-вожатые и принуждённо засмеялись.
– У нас новый сотрудник. Игорь Корзухин. Откуда ты, Игорь?
– Филфак универа, – сказал Игорь.
– Ну и хорошо. Вливайся в коллектив, Игорёк.
– Сейчас вольюсь, – пообещал Игорь.
Ему не нравилось, когда его называют Игорьком, но девушки-вожатки повернулись к нему с дружелюбным интересом, и он не рассердился.
– Иришка, тебе маячок: взять шефство над новеньким.
– Пусть хоть одевается прилично, – вздохнула Ирина.
Вожатки посмотрели на Пола Маккартни у Игоря на значке.
– Ты на гитаре умеешь? – спросила одна из вожаток.
– Умею, но вам лучше этого не слышать, – честно предупредил Игорь.
Девушки рассмеялись уже свободнее.
– Наш человек, – подвела итог Свистунова. – Итак, к делу!
Широким жестом она расстелила на столе большой ватман с таблицей, заполненной разноцветными фломастерами, – подобным образом полководец расстилает перед генералами карту намеченного сражения.
– План-сетка прежняя, бойцы. Распределим мероприятия. Помнится, Ленчик, в прошлую смену ты не хотела у старших отрядов строевой смотр проводить. Но ведь справилась?
– Справилась, – кивнула кудрявая и глазастая Леночка.
– Вот, зря боялась, – удовлетворённо сказала Свистунова, помечая на ватмане ручкой. – Как говорится, только юбочка помялась… Веруня, а у тебя конкурс рисунков на асфальте и поделки из природного материала, так?
– Так. Только мел и пластилин никому не давайте, в тот раз не хватило.
– Едите вы их, что ли? – удивилась Свистунова. – Ладно, учту. А кто у нас за День Варенья отвечать желает?
– Может, не надо его? – усомнилась толстенькая вожатка с косой. – Здесь даже манник нормальный не испечь. Да и поварихи на кухне ворчат.
– Зато девчонок за уши не оттащить, – возразила Свистунова. – Поставлю на вид заведующей пищеблоком, пусть даст своим бабам втык.
– А я ещё шахматы возьму, у меня же разряд, – солидно сообщил Саша, сосед Игоря по комнате. – В конце смены турнир организую.
– Турнир – хорошо, как раз то, что доктор прописал, – согласилась старшая вожатая. – Ты у нас вундеркинд какой-то, Саша.
Саша снисходительно хмыкнул. Вожатки глядели на него заискивающе.
– За тобой, Вероничка, получается фестиваль пионерской песни.
– А фонограмму прислали? – спросила Вероничка.
Игорь подумал, что этой девушке не идёт уменьшительно-ласкательное имя. Девушка держалась надменно и потому казалась более сложной, чем все остальные. Целинку она не носила, и причёска у неё была не как у прочих вожаток: не хвост или коса, а короткая и даже дерзкая стрижка под мальчика. В ушах Вероники сверкали золотые серёжки, не сочетающиеся с пионерией. На филфаке Игорь уже встречал таких девушек. Они курили, сторонились однокурсниц, не обедали в столовке и читали поэтов Серебряного века.