Письма (1866)

Достоевский Федор Михайлович

NВ. (Прибавлю кстати, что я подозревал всегда, что брат Александр Павлович, может быть, несколько упрекал меня за эти деньги. Но тогда, когда я получил деньги от тетки для вспоможения семейству брата и поддержания журнала, решительно не моя воля была не издавать журнал и, 2-е) все шансы были тогда за журнал: с его успехом отдавались все долги и спасалось всё семейство от нищеты. Не издавать журнала было бы тогда преступлением, меня же бы все обвинили, что я погубил журнал. Одним словом, я должен был издавать. Неуспех журнала теперь ясен всем почему, и никем решительно не был и не мог быть предвиден (потому что тут вышли совершенно особые обстоятельства)).

Когда журнал погиб, все мои усилия пошли на уплату кредиторам журнала, что не могло быть иначе, потому что они меня посадили бы в тюрьму и тогда я никому бы уже не мог заплатить. Теперь осталось у меня всего долгу по векселям до 3000 р. и еще долгу есть тысяч до двух, да сверх того, за роман, который я теперь пишу, забрано 4000 вперед. Здоровье мое расстроено, состояния у меня никакого, и все мои средства зависят от двух вещей: 1) от моей работы, а 2-е) от успеха этой работы, то есть если хорошо написано, то и плата возвышается и 2-е издание можно за хорошую сумму продать.

Но несмотря на совершенно пролетарское и неизлечимо-больное положение мое, я ведь все-таки, случалось, зарабатывал большие деньги и многим уже заплатил много. Сейчас я ничего не имею, но в этот общий час, когда нас связывает общая великая печаль, объявляю тебе, Верочка, и вам, Сонечка и Машенька, и всем: что ничего святее и крепче не будет для меня теперь отдачи вам этого долга брата Миши за акции! Когда это будет, когда я в состоянии буду - не знаю. Но я опять-таки повторяю, что надеюсь, главное, на то, что бог поможет мне работать успешно, и на то, что, не имея ничего за душой, мне случалось же ведь в один год зарабатывать очень большие суммы (как, н<а>прим<ер>, за "Мертвый дом" или "Преступление и наказание") и тогда, конечно, употреблю все усилия и буду считать самым святым долгом отдачу вам этих денег.

Разумеется, это теперь только одни слова или, лучше сказать, мое слово. А одни слова в тяжелом положении - слишком мало и ничтожно. Я это знаю. Но все-таки когда-нибудь от меня возвращения этих денег ожидать вам можно. Это я обязанностью счел заявить.

Целую и обнимаю вас всех крепко. Масеньку, Сонечку, Верочку и всех, ради Христа, станем чаще переписываться, отвечайте мне немедленно, милые, родные! Сашеньку целую, Витю, Юленьку - всех! Будем любить друг друга еще крепче, если можно. Не будем расходиться, пока живы. Ваш брат и друг навсегда

Ф. Достоевский.

Р. S. Я работаю день и ночь (боюсь ужасно за успех работы, а как бы именно теперь надо успеха!) Аня вам пишет несколько строк: она последние дни ходит.

Ожидаю скорого письма от вас. До свидания, дорогие, когда-то увидимся.

Адрес мой тот же.

(1) вместо: будущая жизнь - было: надежда

(2) вместо: если - было: есть ли

(3) было: ясно

(4) было: вместо

(5) было: совершенно

(6) было начато: день<ги>

334. А. Н. МАЙКОВУ

18 февраля (1 марта) 1868. Женева

Женева 18 февр.
– 1 марта /68.

Добрый, единственный и бесценный друг (все эти эпитеты к Вам применимы и со счастьем их применяю) - не сердитесь на мое бессовестное молчание. Судите меня с тем же умом и с тем же сердцем, как прежде. Молчание мое хоть и бессовестное, но почти ведь буквально невозможно мне было отвечать, хоть и порывался несколько раз. Завяз с головой и со всеми способностями во 2-й моей части, приготовляя ее к сроку. Окончательно испортить не хотелось, - слишком много от успеха зависит. Теперь же даже и не успеха надо, а только чтоб не случилось окончательного падения: в дальнейших частях еще можно будет поправиться, потому что роман выходит длинный. Отослал наконец и 2-ю часть (опоздал сильно, но, кажется, поспеет). Что Вам сказать? Сам ничего не могу про себя самого выразить. До того даже, что всякий взгляд потерял. Нравится мне финал 2-й части; но ведь это только мне; что скажут читатели? Остальное всё как и в первой части, то есть, кажется, довольно вяло. Мне бы хоть бы только без большой скуки прочел читатель, - более ни на какой успех и не претендую.

Голубчик, Вы мне обещали тотчас же по прочтении 1-й части отписать сюда Ваше мнение о ней. И вот каждый день шляюсь на почту, и нет письма, а вероятно, уж Вы "Русский вестник" имели. Заключение вывожу ясное: что роман слаб и так как Вам говорить мне такую правду в глаза, по деликатности, и совестно и жалко, то Вы и медлите. А я именно в такой правде нуждаюсь! Жажду какого-нибудь отзыва. Без этого просто мучение.

Правда, Вы мне написали 2 письма еще до выхода, - но не может быть, чтоб Вы, в таком деле, со мной письмами считались! Но довольно об этом.

Если б Вы знали, друг мой, с каким счастьем я перечитываю по нескольку раз каждое письмо Ваше! Если б Вы только знали, какова моя здешняя жизнь и что для меня значит получение письма от Вас! Никого-то я здесь не вижу, ни о чем-то не слышу, а с начала года так даже и газеты ("Московск<ие> ведомости" и "Голос") совсем не приходили. Живем с Анной Григорьевной глаз на глаз и хоть живем довольно согласно и друг друга любя и, кроме того, оба заняты, а все-таки скучно, - мне по крайней мере. Анна Григорьевна уверяет совершенно искренно (я в этом убедился), что она очень счастлива. Представьте себе, до сих пор еще у нас нет ничего и ожидаемый джентльмен еще не являлся на свет. Я каждый день жду, потому что все признаки. Ждал вчера в мои именины; не было. Жду сегодня и уж завтра-то, кажется, наверно. Анна Григорьевна ждет с благоговением, любит будущего гостя чрезмерно, переносит бодро и крепко, но в самое последнее время у ней нервы расстроились и иногда посещают ее мрачные мысли: боится умереть и проч. (1) Так что положение довольно тоскливое и хлопотливое. Денег у нас самая малая капелька, но, по крайней мере, не бедствуем окончательно. Предстоят, впрочем, траты. В этом, однако, положении Анна Григорьевна мне стенографировала и переписывала, кроме того, успела сама всё сшить и приготовить, что следует ребенку.

Сквернее всего то, что Женева уж слишком скверна; мрачное место. Сегодня воскресение: ничего не может быть мрачнее и гаже ихнего воскресения. Переехать же теперь никуда нельзя, недель пять просидим здесь по болезни, а там еще неизвестно как деньги. Наступающий месяц для меня тяжел будет: болезнь жены и 3-я часть, которую, хотя и опоздаю, а все-таки надо безостановочно выслать. А затем и 4-ю; вот тогда, я думаю, и выедем из Женевы, этак к маю. Хорошо еще, что здесь зима вдруг смягчилась. Весь здешний февраль был теплый и ясный, точь-в-точь как у нас в Петербурге в апреле, в ясные дни.

Обо всем, об чем мне сюда пишете, всегда и беспрерывно интересуюсь. В газетах ищу всегда чего-нибудь в этом же роде, как потерянной иголки, соображаю и угадываю. Подлость и мерзость нашей литературы и журналистики и здесь ощущаю. И как наивна вся эта дрянь: "Современники", н<а>пр<имер>, лезут на последние барыши всё с теми же Салтыковыми и Елисеевыми - и все та же закорузлая ненависть к России, всё те же ассоциации рабочих во Франции и больше ничего. А что Салтыков на земство нападает, то так и должно. Наш либерал не может не быть в то же самое время закоренелым врагом России и сознательным. Пусть хоть что-нибудь удастся в России или в чем-нибудь ей выгода - ив нем уж яд разливается. Я это тысячу раз замечал. Наша крайняя либеральная партия в высшей степени стакнулась с "Вестью", и не может быть иначе. А про цинизм и гадость всей этой швали, - я иногда из газет вижу. Прислали мне сюда из Ред<акции> 1-й № "Русского вестника". Прочел от доски до доски. Вашего нет, - должно быть, Вы или опоздали или для окрашивания февральской книжки Вас берегут, а в 1-й Полонский (стихотвор<ение> премилое) и Тургенев с повестью весьма слабою. Прочел разбор "Войны и мира". Как бы желал всё прочесть. Половину я читал. Должно быть, капитальная вещь, жаль, что слишком много мелочных психологических подробностей, капельку бы поменьше. А впрочем, благодаря именно этим подробностям как много хорошего. Ради бога, пишите мне чаще о литературных новостях. Вы о "Вестнике Европы" упоминали (это Стасюлевич?). Мне кажется, такого направления у нас много развелось. Представьте: об "Москве", (2) об "Москвиче" - понятия не имею.