Письма бойцов
Шрифт:
— Что у меня с силовым аргументом? Напомню, там пока хрупкий баланс. Как только поднимется волна переселенцев, сразу возникнут эксцессы с арабами и друзами. Святая Земля отмечена одной интересной особенностью — там со времен римского владычества полный раздрай между племенами, да еще религиозные вожди постоянно масло подливают. Пророки чуть ли не каждое поколение приходят.
— Вот тебе и работа, навести там порядок на ближайшие пару столетий. Ты справишься. — Император поднялся на ноги и быстрым шагом подошел к окну.
— Уже весной пойдут переселенцы. Большая волна. Пока идет тонкий ручеек, но они уже создают трудности на турецких железных дорогах. Специалисты МВД уже в следующем
— У нас около пяти миллионов иудеев, лет на десять растянется. Так что у меня с силовым аргументом?
— Две пехотные дивизии в Палестине. Маневренные части в Месопотамии, Египте и Трансиордании. Постарайся действовать аккуратно, если и давить бунты, то быстро и точечно, чтоб пейзане не жаловались. Ладно, это лирика. Запомни главное: мне нужно лояльное государство, мирный благодатный регион, да еще чтоб все бесплатно.
— Переселение уже не бесплатно.
— Ошибаешься, — Алексей поднял палец. — Наши специалисты удачно все проработали. Депортируем бедных евреев за счет богатых. Конфискации уже идут, при полной всенародной поддержке, что характерно.
— Не интересовался этим вопросом. — Дмитрий не врал. Не его сфера интересов, не его проблемы.
С начала войны сюзерен ввел принудительный выкуп земли и предприятий у евреев, поводом послужила нездоровая активность сионистов и подрывных организаций. Выкупала казна, любые махинации с оформлением собственности на фиктивных владельцев наказывались конфискацией. В МВД тоже любят хорошую шутку, фиктивным собственникам выплачивалась хорошая премия за сдачу схемы полиции и свидетельствование в суде. Так что, сами понимаете.
Попытки взбаламутить людей, поднять бунты быстро пресекались казаками и народными христианскими дружинами черносотенцев. Так что, поднявшееся давление недовольства инородцев старательно подогрели к сбросу через массовую миграцию. Поработали с прессой. В отличие от своего папы, Алексей Николаевич не чурался уделять внимание презренной братии репортеров и борзописцев, его люди держали руку на пульсе журналистики и «средств массовой пропаганды», по собственному выражению императора.
— Ты был прав, — продолжил царь. — В Палестине работать не с кем. Слишком себе на уме, слишком фанатичны, слишком религиозны. Третье Отделение поработало с нашими лидерами сионистов. Есть интересные персоналии. Материалы тебе пришлют нарочным. Подумай. Интересных людей можешь вызвать через жандармерию. Все как один подлецы каких свет не видывал, но работать с ними можно. Слишком зависимы, чтоб предавать.
— Понимаю, идеальных людей вообще слишком мало, а святые среди политиков не водятся.
— Это даже хорошо, — улыбнулся царь. — Со святыми сложно работать. Никогда не знаешь, что они выкинут.
Американцы не обманули, прогноз царя Алексея сбылся. Уже утром на следующий день, Дмитрий прямо у парадной взял у мальчишки-газетчика целых ворох прессы с яркими кричащими передовицами. Новость передали по океанскому кабелю еще ночью.
У парадного крыльца МИДа стоял большой черный «Паккард» с американским флажком на капоте. Невдалеке дежурила тройка казаков императорского конвоя. Впрочем, охрана больше порядка ради. Как заметил князь, никто линчевать американцев не собирался. Раннее утро. Все спешат на работу. Не до выражения народного гнева и демонстраций. Впрочем, происходи действо на рабочей окраине, пролетарском Автово, или у Обводного канала, Дмитрий не был бы так уверен за нейтралитет обывателей. Все же Корпусной участок особый район, здесь живут и работают чиновники и служащие по большей части.
Зато в вестибюле взгляд князя сразу зацепился за фигуру Стаффорда Криппса.
— Доброе утро! — Дмитрий не упустил возможность перекинуться парой слов с англичанином.
— Здравствуйте, Ваше Высочество!
— Удивлен, что вы так быстро вернулись в Россию.
— Сразу после подписания перемирия и первых договоренностей. Первым самолетом. Вслед за вами, — Криспп глубоко вздохнул. — Король и премьер решили, не менять коней на пароме.
— Понятно. К Белановичу? — князь кивнул в направлении лестницы.
— Нет, Дмитрий Александрович, — англичанин хорошо говорил по-русски и даже воспринял русский обычай именовать по имени-отчеству. — Я зритель, заключал пари.
— Выиграли?
— Разумеется. И еще раз посмотрел на нашего общего противника.
— Разве американцы объявили войну Британии?
— Это вопрос времени. Британия проиграла одну войну, следовательно, мы вынуждены участвовать в следующей. Это элементарный расчет.
— Рад что на этот раз мы союзники.
— Я буду рад, если мы все выживем, — мрачным тоном заявил Криппс.
В своем кабинете Дмитрий Александрович первым делом схватился за телефон и затребовал свежую сводку. Что ж, газеты не сильно врали. Пользуясь гибелью несчастной «Мацонии» янки объявили войну России, Германии, Норвегии, Италии, Сербскому королевству, Персии, Словакии и Хорватии.
— Маршал Петэн будет сильно обижен, — усмехнулся князь, — его не посчитали противником.
Остальные новости не стоили внимания. Так, сводки с азиатских фронтов, сражение у Борнео, бои на Филиппинах, японские десанты на Суматру, захват Гуама. Можно было запросить отчет военного атташе в Японии и доклады разведки, но Дмитрий подозревал, что Тихоокеанские баталии точно не входят в его сферу профессиональных интересов. Даже светские споры об исходе грядущего сражения японского и американского флотов задевали князя постольку поскольку. Не его это забота. Он не единственный министр сюзерена. Пусть у других голова болит.
Дмитрий Александрович быстро расправился с документами первоочередной важности и вызвал к себе заместителей и помощников.
— Так, господа, решайте сами, кто едет со мной в Иерусалим. Евстигней Карпович, вы обязательно. А вам, Арсений Павлович, лучше остаться на хозяйстве в столице. Впрочем, решайте сами, — князь махнул рукой. — Даю день на решение кадровых вопросов. Мне нужны все наши специалисты по Востоку и талантливый изворотливый юрист.
Вспыхнувшее энергичное обсуждение Дмитрий пропустил мимо ушей. Дав людям выговорится, он резко оборвал спор и отправил людей работать. А вот Сергея Романова попросил задержаться.
— Так, молодой человек, мне нужны вот эти люди, — рука министра вывела на листе бумаги три имени с фамилиями и прозвищами. — Найти, проработать вопрос доставки в Петербург. Разрешаю запрашивать жандармов.
— Вот этот на каторге, — помощник ткнул пальцем в имя известного лидера Бунда.
— Найдите где именно проходит трудотерапию и ставим его в последнюю очередь. Что с остальными?
— Работать надо. Сходу не могу сказать.
— Вот и работайте. Идите.
За Сергеем закрылась дверь. Князь положил перед собой чистый лист бумаги и каллиграфическим почерком с завитушками вывел на нем еще одно имя. Затем поставил скобку, вписал имена «Владимир», «Эгаль», закрыл скобку. Отложив ручку в сторону, полюбовавшись на творение своих рук, министр сложил листок пополам и убрал его в сейф. Кандидатов много, но нужен один правильный. Чутье подсказывало, последний и будет первым.