Письма деду Морозу
Шрифт:
*
Про причёску девочка писать не хотела, причёсок много она делать ещё не научилась, но посчитала, что записать это надо обязательно. «Причёски я делать научусь», – подумала Алина, – «Обязательно научусь. Хвостик я делаю весьма прилично и расчёсывать волосы тоже умею. Даже косы, если постараться, могу заплести. Мише мои волосы обязательно понравятся!»
Вспомнив про Мишу, Алина села
От своих мыслей Алина покраснела и даже оглянулась, не подсматривает ли кто-нибудь её мысли. Но в квартире, кроме мамы никого не было, а мама находилась сейчас на кухне, грела чайник. Что-то скворчало на сковороде и оттуда вкусно пахло.
«Вот умела бы я готовить пищу!» – подумала Алина, – «Так и записала бы: «Вкусно готовить», но готовить пищу я ещё не научилась». Алина видела у подружки Нади в дневнике такую запись:
*
Сама же она писать ничего не рискнула, готовить не умеет, а на маму сейчас уже не очень, но всё ещё злится. Алина принялась снова за уборку. «И откуда берётся столько разных бумажек!» – воскликнула она мысленно, хотя сама накануне стригла тетрадные листы, пытаясь мастерить для куклы одёжки. Одёжки не получились, а бумажки остались и почему-то в самых немыслимых местах, даже лежали под кроватью.
«Вот прибираться я умею», – сказала мысленно Алина, – «Но писать это не буду. Вдруг Миша не любит, когда прибираются и что-нибудь на его столе трогают».
И вдруг её осенило! Алина быстро подскочила к дневнику и записала:
*
«Как это я сразу не сообразила, что зубы чистить надо обязательно!» Алина даже вздохнула с облегчением – план получился внушительный, самой понравился, осталось только привлечь к себе внимание Миши. На всякий случай Алина приписала ещё один пункт:
*
Она и сама не знала, зачем этот пункт нужен, но решила, что быстрый бег в жизни всегда пригодится. «Пусть теперь кто-нибудь скажет, что у меня плохой план!» – подумала она, а ещё девочка подумала, что план свой никогда никому не покажет и Мише тоже.
08.2019.
*Текст взят из интернета, автор неизвестен.
Лёшка-куропоть
Он стал охотником наверно ещё когда не родился. Не секрет, что к восьмому классу все мальчишки стали заядлыми охотниками. А Лёшка охотился и в восьмом классе, и в седьмом, и в шестом, а, может быть, и того раньше. Осознавать это стали остальные ребята только тогда, когда стали старше. Лёшке дали прозвище – куропоть, но не за то, что он похож на куропатку, а за то, что он вылавливал этих птиц несметное количество.
– Лёшка, сколько вчера поймал? – спрашивали любопытные одноклассники.
– Примерно сто двадцать три, – не задумываясь, отвечал Алексей.
Он не врал и не лукавил, а слово «примерно» сказал лишь потому, что при подсчёте добычи дома мог ошибиться.
Ему не надо было столько куропаток, но отец, у которого он перенимал навыки, слыл охотником-промысловиком. Этим он зарабатывал для семьи деньги, сдав добытую птицу или мясо государству. Лёшка ему помогал, но имел в тайге свои тропы и свои угодья, не мешая отцу и предпочитая заниматься промыслом в одиночку, а иногда проверял силки свои и у отца по его просьбе.
Куропаток Алексей ловил силками, чтобы не расходовать впустую на такую мелкую дичь боеприпасы, а ружьё в любом случае носил с собой. Мало ли что!
Силки из конского волоса ничего не стоили, для этого требовалось отрезать волос из конского хвоста, а коней в колхозе пруд-пруди, а потом отдельные волосинки определённым образом сплести. Имея навыки, это большого труда не составляло и приделать верёвочный хвостик для привязки силка к кусту тоже плёвое дело.
Лов куропаток – это так, это между делом, а главной добычей являлись пушнина или мясо. Для мелких и не очень мелких зверей стояли капканы и петли, с которыми он управлялся не хуже взрослого охотника-промысловика. А шкуры с добытых зверей он всегда помогал отцу снимать, учась его мастерству и сноровке.
Снять шкуру – это только пол дела, потом её надо выделать и выполнить много других операций, чтобы она выглядела не хуже, чем в магазине. Только в этом случае можно надеяться на успех, на то, что приёмщик не снизит сорт и соответственно цену.
Ребят-одноклассников Лёшка с собой в тайгу никогда не брал. Другие ребята ходили в лес парами, а он всегда один, но не от жадности, а потому, что так привык, так учил его отец.
Ружьишко он имел старенькое, одноствольное, видавшее виды и не мало сделавшее на своём веку выстрелов. Оно по привычке висело на плече, но так, чтобы не мешало заниматься делом и могло, в случае необходимости, оказаться быстро в руках.
Лёшка даже не задумывался о навыках обращения с оружием. Охотничьего билета он не имел, других разрешений и лицензий тоже, он даже не знал, что надо иметь при себе какие-либо бумаги. Об этом ему никто не напоминал, и никто разрешительных документов не спрашивал. Его, как охотника, в деревне знали давно, к его хобби все привыкли и принимали за настоящего мастера своего дела, даже взрослые.
– Сегодня на охоту пойдёшь? – спрашивали его в школе ребята.
– Пойду, я хожу каждый день, иначе куропаток зверь сожрёт, да и в капканах полакомится.
– Когда же ты делаешь уроки? – задавал кто-нибудь вопрос.
– Спишу у кого-нибудь, некогда чепухой заниматься, – отвечал Алексей по-взрослому.
– Мы тоже пойдём, – заявлял ему Валька, учившийся в параллельном классе, – Только силки мы не ставим, слишком муторно, а с ружьишком походим. Завтра похвастаем успехами. Не забудь пересчитать куропаток, завтра спросим, сколько поймал.