Письма героев
Шрифт:
Машины погрузили с вечера. Построение стандартное, как всегда поручику Никифорову досталось место замыкающего. Саперы шли отдельной колонной, по своему маршруту. Вообще говоря, организация маршей оставляла желать лучшего. Общая координация если и была, то в поле ее не видели. Хорошо, бедная пустынная местность позволяла обходить узости по грунтовкам, да и мелкие речушки изобиловали бродами.
С дороги открывались виды на следы недавних боев. На каждом шагу встречались подбитые танки, сгоревшие и просто брошенные машины, разбитые орудия. Когда саперы выбрались на шоссе, водители невольно сбросили скорость: справа от трассы насколько хватало глаз стояли танки. Именно
Кто-то сгорел на дороге, кто-то успел развернуться, попытался вырваться из огненного мешка, кого-то достало в атаке. Артиллерии англичанам не хватило. На краю поля среди сгоревших русских БТК встречались характерные силуэты «Матильд» и «Виккерсов». Сколько здесь полегло пехоты и не сосчитать. Вон, у еще воняющих пожарищем развалин деревеньки свежие холмики с крестами. А сколько просто сгребли в воронки и закопали?
Никифоров истово перекрестился на целую гору битой техники, здесь бронеходчики нарвались на кинжальный огонь противотанковой артиллерии. И ведь кто-то доехал до проклятых пушек и окопов. Вон, чуть дальше разбитая, разорванная гусеницами, истерзанная позиция противотанкистов. Брошенные орудия с покореженными станинами, уткнувшимися в землю стволами. Невдалеке кресты над могилами. Чуть дальше застрявший в окопе, накренившийся БТК. Башня повернута на борт, люки открыты, на броне черные проплешины копоти.
Свежие части шли по полю смерти. Лязг железа, гул моторов, шорох колес, скрежет гусениц перекрывали гудки клаксонов. Вопреки всем приказам и наставлениям водители отдавали последний долг погибшим. Не важно, застигнутым врасплох, пытавшимся бежать, или полегшим в последней лихой атаке, в безнадежной попытке дотянуться если не огнем, так гусеницами до врага, раздавить и растоптать. Уже не важно.
— Они все погибли в крестовом походе, — сорвалось с губ Никифорова.
— Господи, будь милостив, — вторил сидевший на заднем сиденье унтер. Иван Дмитриевич взял в машину своего старого знакомца Антона Генералова. Взвод может и обойтись на коротком марше без командира, пусть ефрейторы командуют и учатся.
Водитель нажал на гудок, над полем пронесся прерывистый пронзительный сигнал.
Короткая остановка. Впереди затор. Мост через безымянную речушку разбит, если гусеничные бронетранспортеры спокойно форсируют препятствие по ближайшей отмели, то машинам приходится объезжать препятствие. Три регулировщика у разбитого моста флагами показывают направление объезда.
Броды уже размечены, из воды торчат длинные жердины с синими флажками, однако, подъем на берег крутой, людям приходится спешиваться и с такой-то матерью известным бурлацким способом выталкивать машины на подъем. Из-за этого на берегу скопились машины.
Назарет отнюдь не впечатлял красотой, архитектурными шедеврами и величием. Да, город с историей, эти древние камни помнили еще поступь римских легионов, были свидетелями прохода Вифлеемской звезды, но уж больно здесь грязно! Азия. Типичная погрязшая в косности и дикости Азия.
Чистяков и Никифоров не стали забираться в центр, под расположение батальона заняли несколько приличных домов на окраине. Успели первыми, уже когда саперы наводили порядок, их попытались подвинуть тыловики пехотной дивизии. Неудачно. Иван Дмитриевич в свои годы и не такое видал, и не такое пережил. Приходилось за казенные контракты драться и борзых конкурентов на место ставить. Так что, пытавшийся захватить территорию капитан ушел со своими людьми не солоно хлебавши.
— Жаловаться будете хоть
На следующий день в Назарет пришел весь батальон. Довольный и радостный подполковник Никитин первым делом обнял офицеров своей «блудной» и героической роты, затем огорошил новостями. Оказывается, командование само не знает, что делать с оторвавшимся от своего мехкорпуса батальоном. Прикреплять именную часть к обычной «номерной» дивизии не-комильфо. Статусы разные. Сам мехкорпус до сих пор на севере Сирии втянут в вялотекущие бои с французами, причем, явно надолго. Давать батальону особый статус и прикреплять к фронту не будут. Здесь Григорий Петрович сплюнул через левое плечо.
Так что, последние свои решения штаб фронта не пересматривает. Батальон, как и положено механизированной части, остается в оперативном подчинении 12-й мехбригады. Большой привет подполковнику Манштейну.
— Вы, господа, уже знакомы с нашим непосредственным начальством. Так что, время не теряем, проводите меня в расположение бригады, представите комбригу.
— Связываемся по радио и едем в Тиберию.
— Это еще не все. Вам, Иван Дмитриевич и подпоручику Аристову подписаны представления на «Георгия» четвертой степени. Андрею Ивановичу в госпитале вручат. Уже ждем, обещают через две недели выписать. А вам и нашим отличившимся саперам все вручат, когда из Багдада нарочный прилетит. Извини, но могу только на словах порадовать.
— И за это благодарствую. Солдат тоже не забыли?
— Всех, кого ты в списки внес, всем кресты положены. За оборону Иордана отдельные представления готовлю.
С этими словами комбат сжал руку слегка опешившего Никифорова. Дражайший Григорий Петрович умолчал об одном нюансе, вместе с орденами и крестами батальон должны догнать приказы на повышения в званиях. Так, Ивану Дмитриевичу предстоит войти в Иерусалим с погонами штабс-капитана. Всего полгода в армии, образования нет, но на фронте цензы отменены.
Так и получилось. Вновь собранная из маршевых рот, сшитая на живую нитку 12-я мехбригада одной из первых ворвалась в священный город трех вер. Саперы шли вместе с танками и бронегренадерами, расчищали пути, наводили мосты, разминировали дороги. Только в Великом городе батальон получил долгожданный отдых, здесь же его догнало пополнение. к Суэцкому каналу прорывались уже другие части.
Глава 43
Франция
21 мая 1940. Алексей.
Если говорить правду, героическую оборону Вердена русская дивизия даже не заметила. Рихард честно пытался хоть что-то сделать, но…. Мочиться против ветра не лучшая затея. Когда бронегренадеры смяли защитников и ворвались в город комбриг посчитал лучшим выходом спасать тех, кого еще можно. Вместе с ним вырвалась старая гвардия Эйслера, несколько солдат второго батальона да, пожалуй, и все.
О судьбе пятого батальона лучше не спрашивать, они попали под главный удар. Тихон Павлюченко не пережил первый же обстрел. Старый хитрый еврей и хороший верный товарищ Розенберг погиб. Комиссар дрался на батарее противотанковых пушек. Даже подбили два танка. Об остальных своих товарищах и геноссе Рихард не спрашивал. Запретил себе задавать лишние вопросы. Теплилась в душе искорка надежды, вдруг как в прошлый раз, кто-то да отступил в город, кого-то завалило в блиндаже, кто-то вдруг да уцелел под огнем.