Письма мёртвой Ксане
Шрифт:
Нет, неправильно. Надо жить. По возможности весело и беззаботно, не обращая ни на что внимания; вот и вся недолга. На вольного воля, на невольного охота. Хотя разницу между первым и вторым сумеет различить не каждый. Да и есть ли она?
***
На свете существует столько ошибок, что одному человеку не под силу совершить и половину из них, даже если б он поставил перед собой такую задачу и трудился бы над её выполнением день и ночь, без перерыва на сон, еду и отправление естественных надобностей. Тем не менее никто не обходится без промашек, упущений, оплошностей, заблуждений,
Человеческий мир давно разделён на сильных и слабых, добрых и злых, умных и глупых, здоровых и больных, богатых и бедных, красивых и уродов, счастливых и несчастных, честных и лжецов; этот мир настолько многопланово, тщательно, издевательски-всесторонне разделён, что просто удивительно, как он сохранил хотя бы внешнюю видимость единства, иллюзорный образ хрупкой целостности, и трудно понять, отчего он до сих пор не развалился окончательно… Андрей давно понял, что его и Ксану разделяет непреодолимый барьер. Фактически они принадлежали разным вселенным – пусть и не вступавшим в немедленный антагонизм, но фатально несовместимым.
Нередко это понимание исчезало, однако неизменно возвращалось к Андрею. Впрочем, оно возникло не сразу. Был короткий период самообольщения. Хотя даже в том, как они познакомились, было нечто неправильное, если не сказать противоестественное. Ситуация закрутилась далекая от тех шаблонов, какими зашоренные киношники и романисты потчуют публику, охочую до слащаво-душераздирающих лав-стори. Это не был трындец с первого взгляда; совсем наоборот: Ксана вкрадчиво прилепилась к нему, как ночное наваждение, от коего мучительно стараешься избавиться – но выпутаться из цепкой паутины сна не удаётся, и ты снова и снова бежишь по замкнутому кругу, с замиранием сердца сознавая, что неуклонно срастаешься с ним, делаясь неотъемлемой частью охватившего тебя потока эфемерных событий.
Наверное, в том и беда, что подобные превращения происходят постепенно. Во всяком случае, поначалу Андрей чувствовал себя легко и непринуждённо, никаких сложностей с Ксаной для себя не предвидел и к тому же полагал, будто любые отношения легко оборвать, как это уже не раз ему доводилось делать в прошлом. Закавыка заключалась в том, что он – по непонятной для самого себя причине – привязался к этой молоденькой и, в сущности, глуповатой нимфоманочке, к этой ненасытной и не по годам циничной пустышке, в которой уже жила небольшая, едва угадываемая стервоточина, которая со временем грозила разрастись махровым цветом, но пока дремала, не доставляя особых неудобств; и вместе с тем присутствовало в девчонке некое неуловимое качество, заставлявшее Андрея удерживаться от разрыва, невзирая на частые – и имевшие под собой достаточно весомые причины – ссоры.
А началось всё с автомобиля.
…«Жигулёнок» был подержанный. Зато купил его Андрей фантастически дёшево – можно сказать, почти даром – у пьяндалыги из дома напротив. Причина простая: мужичку-синячку даже на водку постоянно не хватало, а уж о перманентно дорожающих бензине и запчастях говорить не приходится – посему «семёрка», хоть и была относительно исправна, но последние год-полтора никуда не выезжала, заурядно ржавея в ожидании того счастливого часа, когда её хозяин, истерзанный приступами очередного похмелья, не выдержит и ударит по рукам
В первый же вечер Андрей выехал в город на своей «семёрке». Без какой-либо особенной надобности – просто так, привыкнуть к баранке и обкатать автомобиль.
В прекрасном расположении духа он колесил по улицам. Когда кто-нибудь голосовал на обочине – Андрей останавливался и за умеренную плату подбрасывал пассажира куда тому требовалось… Даже не заметил, как перевалило за полночь. К этому часу у него в кармане уже скопилась изрядная пачка разномастных дензнаков, заработанных без особенных проблем; подумывалось даже, не заняться ли ему извозом – в будущем, когда потребуются деньги… Увидев поднятую руку очередного клиента, Андрей, подрулив к тротуару, затормозил. Клиент оказался совсем молодым парнем. Он наклонился к опущенному окошку и торопливо заговорил, выдыхая винные пары:
– Слышь, шеф, отвези клюшку в Черёмушки! Правда, у меня денег мало, – он показал несколько смятых купюр. – Зато можешь отхарить её как угодно, она не против. Нет, ну просто до Черёмушек далеко пёхом пилить, а я обещал, что домой без проблем довезу – ну прикинь, облом: потом ведь назад добираться. Ты не думай, я отвечаю: она даст без рамсов – хоть во все дырки, она это любит, я просто уже не могу, понимаешь… Так возьмёшь, шеф?
Андрей нехотя согласился. Не сказать, что его сильно привлекло обещание секса со смутно покачивавшейся за спиной парня «клюшкой»; но он пребывал в благодушном настроении, да и надоело ему таксовать. В конце концов, отчего бы и не расслабиться, завершив подобным живописным штрихом этот не лишённый приятности вечер. Этакое незамысловатое приключение.
Она оказалась симпатичной. Смуглая кожа, большие карие, слегка раскосые глаза, пухленькие губки, на которых блуждала лёгкая улыбка, и распущенные по плечам густые чёрные волосы, завивающиеся мелкими спиральками. Было в ней сходство с мулаткой – нет, скорее с квартеронкой – да и неважно, какая разница; главное, что возникало необъяснимое очарование, всплывали в воображении никогда не виденные золотые пляжи Варадеро и Копакабана, вливались в кровоток, постепенно набирая силу, ритмы румбы и самбы. Словом, полный зной в голове и нарастающие толчки желания в паху.
А ещё она была изрядно пьяна. Наверное, поэтому, закурив, сразу стала делиться своей обидой:
– Представляешь, этот сынок хотел меня трахнуть.
– Сынок? – удивлённо поднял брови Андрей. – А тебе-то самой сколько?
– Восемнадцать.
– А ему?
– Ему тоже, – хихикнула она. – Но это ведь совсем другое дело. Ты что, не понимаешь?
– Если честно, не очень.
– Да ну тебя. Все вы, мужики, глупые. Вот ты пойми: если мы учимся в одной группе, и я пошла к нему – ну, там, выпить немного, послушать музыку… Разве это значит, что можно сразу на кровать меня валить и юбку задирать? Да хоть бы помылся сначала, от него ещё и потом воняет, как от козла, бр-р-р!
– Тебя как зовут-то?
– Оксана… Ксана, короче.
– А меня – Андрей.
– Ага… Ну, ничего… Я тогда ему сказала, что сейчас крик подниму – он, бедный, как перепугался: «Не вздумай, Оксанка, а то завтра родители из отпуска вернутся, а соседи у меня такие сволочи, сразу настучат!». Прикинь: кавалер, ха-ха-ха! Ты видел, как он спешил от меня избавиться? Нет, ты видел?
– Ну… он же обещал отвезти тебя домой.
– Да ни фига он не обещал! Просто я ему наврала, что если через полчаса не вернусь домой, то мой папик сам к нему приедет. Ха-ха-ха! А этот сынок испугался! Слушай, давай купим пива.