Письма о горнем и дольнем

Василий Архиепископ

1. См. текст архиепископа Василия «Богословский диалог между Православной Церковью и англиканским вероисповеданием и его проблемы».

19. Письмо брату

Брюссель, 19 августа 1977 г.

Дорогой Игорь,

Давно тебе не писал. Был много занят окончанием книги, получилось свыше 500 страниц. Теперь переделываю и перестукиваю на машинке. Надеюсь к весне закончить. Кроме того, был в Кембридже, на заседаниях англикано-православной Комиссии. Впрочем, я тебе уже рассказывал, когда был в Париже. Но пришлось писать подробный доклад критического характера в Москву м. Ювеналию о работе этой Комиссии. Всё это заняло много времени и сил, которые отрывают от книги.

Помнишь, я тебе говорил в Париже о голландском студенте Ленинградской Духовной Академии, которого выслали из

СССР за якобы «военный шпионаж в пользу американцев». Сейчас всё это выяснилось, сам студент, Феодор ван дер Форст, был у меня, беседовали два часа, показал мне журнал «Огонёк» № 27 за этот год с большой статьёй о нём (у меня, к сожалению, только фотография статьи, да и та, к сожалению, не полностью, найти журнал здесь в продаже я не мог). Никакого обвинения в шпионаже к нему не предъявлялось ни в КГБ, ни в «Огоньке», а идет речь о его участии в подготовке фильма о положении религии в СССР и нарушении прав человека, а ещё в связи с журналом «Посев» в лице его корреспондента в Стокгольме. Диссиденты в России предложили Форсту принять участие в подготовке фильма, он «счёл своим долгом» согласиться, ездил (через Финляндию, а далее тайно…) в Стокгольм, где получил от «Посева» киноаппарат, два магнитофона, пленки и 3000 рублей на расходы для разъездов по русским просторам. Но сам он ездить не смог, ему нужно было для каждой поездки получать разрешение от КГБ, а потому ездил его русский помощник. Фильм был почти готов, но тут его помощник Мурашев выдал всё КГБ (так пишут сами кегебисты), Форста арестовали, допрашивали сотрудники известных «органов» в здании Октябрьской гостиницы. Форст во всём сознался, но других (тех, что ему помогали в России и на Западе) не выдал. Написал заявление, где признает, что совершил «правонарушение». Текст заявления он мне пересказал, ну, что сказать… оно средне-трусливого характера, хотя без прямого сожаления о содеянном, но всё же видно, что пишет так, чтобы не попасть в концлагерь. Удивительно, но его допросили и не выслали, а наоборот, упорно настаивали чтобы он продолжал учиться в Академии (очевидно, чтобы сделать его своим агентом). Но Форст категорически отказался и получил разрешение уехать в Голландию, за что благодарит письменно сов. власть, за их «гуманное отношение». Всё-таки они его напугали, а потому он и каялся. Перед отъездом виделся с митрополитом Никодимом (Ротовым), подробно все рассказал ему, а митрополит Никодим отнесся к нему с пониманием, долго его успокаивал. Сам Форст – симпатичный молодой человек, искренний, но не сильный. Ввязался не в свое дело, да хотя поначалу, видимо, был настроен по-боевому. Он, оказывается, за три года своего пребывания в Лен. Академии сотнями возил богословские книги, Евангелия, Библии, иконки… Это, конечно, замечательное дело. Он ведь рисковал на границе, да и когда раздавал всё это в России.

Странно, но когда его схватили, то КГБ в этом его не обвиняло, и, по-видимому, они об этом не знают. Но ему, как иностранному студенту Академии, не следовало бы заниматься съёмками фильмов и так рисковать… хотя я сам, грешник, сколько провёз духовной литературы.

Эта история может затруднить принятие будущих иностранных студентов в Академию, да и самой Академии от КГБ могут быть неприятности. Митрополит Никодим – большая умница, он все понимает, а потому успокаивал Форста. Сам я считаю, что людям слабохарактерным не следует пускаться в такие рискованные дела. Мне только не ясно; было ли все дело с самого начала провокацией КГБ? Долго ли они за ним следили и когда подключили «друга-помощника» – провокатора? И самому Форсту всё далеко не ясно… но получилась глупая и неприятная история. Жаль его: не смог окончить Академию, остался ни при чём и с перевернутой душой.

В остальном у меня все обычно. В конце месяца еду в Шевтонь. Опять конференция, но не трудная и интересная по лицам, с которыми придётся встретиться.

Обнимаю,

Храни вас всех Господь, Ар. Василий

20. Письмо брату

Брюссель, 21 марта 1978 г.

Дорогой Игорь,

Сейчас Великий Пост, очень погружен в ежедневные богослужения, времени свободного мало, но всё же, хотя и не очень энергично, пытаюсь продвигать мой перевод на русский язык – мою рукопись о прп. Симеоне Новом Богослове. Уже перевел пять глав из двадцати семи. Переводить мне себя с французского на русский совсем нетрудно, и дело двигается быстро, другое дело цитаты, которые я перевожу непосредственно с греческого. Это гораздо труднее и утомительнее не потому, что греческий текст древний, совсем нет (я ведь его знаю в совершенстве), но строение греческого языка другое. А потому мне хочется соблюсти точность, и это трудно совместить с литературностью. Приходиться ломать голову, чтобы не получалось скучно и буквально, хотя необходима точность.

Конечно, следил с величайшим интересом за французскими Парламентскими выборами.

Очень рад провалу левых сил. Конечно, больше всего помогли коммунисты своими нападками на социалистов. Хотя французская Соц. Партия почти красная, тем не менее они стремятся к самостоятельности, к некой независимой линии. Со стороны коммунистов было бы величайшей глупостью допустить провал социалистов полностью, ведь тогда им не видать своих мест в парламенте вообще.

У меня давно уже возникает вопрос: а может быть, правы те, кто считает лучшей и действительной гарантией против коммунистической революции сильное социалистическое правление? (типа немецкого?) И потому коммунисты так боятся усиления социалистов и их поправения. Страшно подумать, что было бы с Францией, если бы в 1968 году власть захватили повстанцы! Французские социалисты такие идиоты, что нужно только надеяться, что они когда-нибудь окончательно провалятся, а Ком. Партия вместе с ними…

Других новостей у меня нет. С интересом жду своей поездки в Москву, думаю об этом и мечтаю побывать в глубинке.

До Пасхи в Париж не думаю приезжать, Обнимаю. Привет Н.А. и Никите.

Твой брат, Архиепископ Василий.

Р.S. Матушка Екатерина¹ довольно слаба и очень устаёт, но всё делает по-прежнему.

Примечание:

1. См. Рассказ о монахине матери Екатерине (Полюховой, 1906–1982).

21. Письмо брату

Брюссель, 3 марта 1978 г.

Дорогой Игорь,

Прошу простить меня, что не поздравил тебя вовремя с днём рождения, из-за разницы в стилях перепутал даты, потом было поздно. Желаю тебе здоровья и всех благ!

С моей рукописью о Симеоне Н. Богослове есть некоторые новости. Из Америки получил письмо от православного американца, профессора Эриксона¹, заведующего Издательским Отделом Владимирской Академии. Он написал мне, что рукопись моя получена, и её будут переводить на английский; боюсь только, что всё это очень задержится, да и как они с этим делом справятся. Я, конечно, просил переслать мне перевод, перечитать необходимо… тороплюсь, хочу успеть, а времени мало. Получил также ответ от о. Иоанна Мейендорфа: «Очень большое спасибо. Вы, Владыка, проделали исторический труд! Буду читать с радостью». Но он в этом году не во Владимирской Академии, а в Вашингтоне, а решающее лицо именно он. Впрочем, я не сомневаюсь, что он моего Симеона одобрит для перевода и печати. Весь вопрос во времени.

Несколько иначе обстоит дело с Шевтонь (Chevetogne)². Рукопись получена, читается p. Nicolas Egerder, заведующим шевтоньским Издательством. Сам он молчит, хотя прошло уже 4 недели (может, хочет закончить чтение? А всего 400 страниц). Но я виделся здесь с их настоятелем Michel Van Pargs, и он мне сказал: «C'est un beau manuscrit, vous montrez bien Sym'eon…»(Очень хорошая рукопись, вы хорошо представляете Симеона…) Но тут же некоторые оговорки, что он не прочёл ещё всей рукописи или что «большинство католиков ничего не понимают», или что последнее слово принадлежит о. Николаю Эгердеру, но мне кажется, что это неправда, потому как настоятель – более важное лицо и решает по сути он, а не Н.Э.

Я много думал и пришёл к выводу, что на самом деле содержание моей рукописи, а, вернее, сам Симеон Н. Богослов, не вполне в духе среднего католического читателя (но, как ни странно, и современного православного, который ничего о нём не знает!), именно это и смущает шевтоньских монахов. Но они будут молодцы, если решаться опубликовать, потому как им может «влететь» от их католического начальства. Впрочем, всё это только мои предположения. Но если бы Шевтонь не захотел публиковать, то у меня на примете есть и другие возможности для издания по-французски и по-русски³.

Говорил, кстати, со Н. Струве о возможности издать в его YMCA-Press, но он не даёт определённого ответа, говорит, что книга тоже не вполне в их духе. Они ведь не издали ни одной серьёзной богословской книги, всё больше художественной литературы, но когда я ему заметил это, то он стал это отрицать и ссылаться на финансовые трудности.

Скоро наступает Великий Пост, буду очень занят богослужениями, разъездами по Бельгии и Голландии. Вряд ли скоро удастся попасть в Париж.

Обнимаю, твой брат арх. Василий Р.S. Кланяюсь Нине Алексеевне и Никите большой привет.