Письма полумертвого человека
Шрифт:
Блок (тоже "живший, в сущности, одиноким", а кончивший еще хуже Чехова) пишет другу Евгению Иванову из Шахматова 25 июня 1905-го (по нынешней промозглости хочется думать, что - в сверкающий прекрасный летний день): "... одиночество, пока оно остается чувством, томит и нежит, и думать не дает, и рукой манит. А потом вдруг оно становится из чувства - знанием, и тогда оно крепит, и на узде держит, и заставляет себя же черпать. Черпай, черпай, пока не иссохнет гортань, а если выживешь - силу узнаешь". Если...
Письмо XXXII. С. Л. - Д. Ц.
2 октября 2002
Узда Клодта
Ну да, ну да
Жить на вершине голой,
Писать
И брать от людей из дола
Хлеб, вино и котлеты.
И чтобы эти люди с котлетами (или конфетами?) появлялись не когда им вздумается и даже не по расписанию, а тотчас по первому зову, - не раньше, не позже. Стань передо мной, как лист перед травой, - ко мне передом, к лесу задом. Брать собеседника из окружающей тишины, точно книгу с полки; включать собутыльника нажатием кнопки - так же и вырубать...
Романтики вечно грезят вслух про тишину и одиночество - громче всех, если не ошибаюсь, Марина Цветаева (помните, конечно: без ни-лица, без ни-души!) Это вроде как заповедь: невзлюби ближнего, как самого себя.
Интеллигентский тик - добавил бы я неделю назад, но теперь не решаюсь: не совсем прилично и вообще несправедливо. Тут по ящику показали уездного предводителя местных интеллигентов - помните, в прошлом году был у них слет, в ходе которого (так сказать, между лафитом и клико) избили журналиста? На экране предводитель не дрался - читал нотацию: отсутствует у них профессионализм, - говорит, - безнравственность... Буквально так построил фразу. Признаюсь, я не стал дальше слушать, так что не могу verbatim et litteratim пересказать, о чем был гундос; осмелюсь предположить - про журналистов же: наверное, мы, злоумышленники пера, избитые и пока еще нет, омрачаем начальственным мыслителям предпраздничный восторг. Не даем поликовать всласть, а юбилей на носу, и, что ни день, все краше становится населенный нами пункт, с легкой руки первого интеллигента-государственника Ф. В. Булгарина называемый Северной Пальмирой.
Везде следы - если не довольства, то, по крайней мере, труда. Выйдите на улицу, пойдите куда глаза глядят - хоть налево, хоть направо, непременно шагов самое большее через сто будет яма, канава, шурф: как если бы кто-нибудь неутомимый обнаружил у себя множество неучтенных талантов и спешит зарыть их в землю - мол, целее будут.
А над ямой - выше голову!
– парит роскошное виденье: чуть не в натуральную величину фото Укротителя с Аничкова моста в тот самый момент, когда бедный гуигнгнм уже почувствовал узду: кончилась вольная пастьба, пожалуйте в стойло. И надпись: "Так держать!" И подпись: Комитет по подготовке юбилея.
Кто-то из нас, говорящих акул, пытался при помощи сомнительных острот навести тень: якобы не всем понятно - растолковали бы, дескать, публике что держать. Что, что... Коня в пальто. Не подменяйте смысловой акцент. Не что, а как - то есть как нарисовано, а именно - в узде надо держать. Кого ясно кого. Кому - тоже не бином Ньютона: в высшей степени было бы странно, если бы здешние чиновники обратились с подобной челобитной к деятелю со стороны, какому-нибудь варягу.
Как изящно совмещена идея узды с намеком на желательность многократности! Барон-то Клодт изваял, оказывается, аллегорию большого творческого пути: на плакате предвосхищается третий этап, а скульптур на Аничковом, к нашей радости, четыре...
Замечательный плакат. Шедевр уздозвонства. Поистине украшает культурную столицу. Прекрасно
– даже не приходят в голову. Очевидно же, что сколько бы ни стоила - этим деньгам (наверняка все равно иностранным) лучшего применения не найти. Разве настрогать садовых скамеек? Но на них ведь тотчас же рассядутся старики и старухи, как правило - не нарядные, и праздничный ландшафт немедленно потускнеет. Иностранцам станет грустно, руководству неприятно. А стариков у нас миллион, всех бесплатная медицина когда еще изведет...
На днях вызывал я "скорую помощь" к старику, с которым случилась беда, причем такая, что без врача - конец нынче же. Дозвонился, объяснил, в чем дело, сказали: ждите. Через час не выдержал - напомнил; диспетчер говорит: ждите терпеливо! понятия не имею, когда к вам приедут; где, говорит, возьму я вам врача? рожу, что ли? у меня, говорит, их всего-то двое, и оба на вызовах, причем один пьян, а другой уже устал и навряд ли захочет куда-то еще тащиться за гроши... С опозданием, уже повесив трубку, я осознал этот чеканный, извините, месседж: ключевые слова - "за гроши". Пробился опять рассеял опасения, - все завертелось.
Я это совсем не к тому, чтобы тревожить атмосферу звуками про развал самой гуманной в мире. Я не забыл, как соседа по коммуналке - лет двадцать или больше назад - хватил кондрашка, - я вызвал "скорую", потом сам побежал умолять (станция "скорой помощи" находилась через квартал)... Сосед умер через сорок минут, врач явился через час. Денег на медицину и тогда не было (были - на Афганистан и Анголу, на плакаты и портреты начальников), а усилилась с тех пор только подсознательная - ответная - ненависть раба к рабовладельцу, возросло - и возрастает в геометрической прогрессии презрение к человеческой жизни, к жизни вообще; чужая-то во всяком случае не стоит труда.
Я это к тому, что старики у нас - низшая каста; перетопчутся без скамеек. Как и без лекарств (потому что Чечню еще не дочиста укротили, а вроде пора воевать Грузию). Да мало ли способов; самый дешевый - чуток притормозить отопление - вот как сейчас, на грани октября: глядишь, и перепись упростится слегка.
Короче говоря: так держать! Особенно - прессу. Не то распоясается вконец.
Вы ведь знаете эту нашу с Вами скверную привычку раздувать разные мелочи, отпугивая наиболее вероятного инвестора.
Стоит кому-нибудь нарисовать свастику на памятнике (да и памятник-то одно название, самый обыкновенный камень из Соловков) - мы опять пристаем: кто да кто нарисовал, нельзя ли узнать, да нельзя ли поймать... А какое наше дело? К тому же камень-то обозначает убитых врагов народа - убитых, спрашивается, кем? друзьям народа, может, обидно, что эта глыба посреди города лежит. Нисколько не украшает, настроение только портит. А огорченный человек склонен мыслить государственно. Руки просятся к баллону с краской, баллон - к поверхности камня... Это даже удивительно: каждый третий читает в год менее одной (!) книги, а вот нарисовать свастику очень многие умеют хоть в темноте. И еще приписать: "Мало стреляли!"