Письма солдат
Шрифт:
— Дик. Простите, не стал вас дожидаться. Если хотите, могу заказать второй обед, — Бользен щелчком пальца подозвал официанта.
— Вы хорошо освоили английский, я за пять лет в Штатах до сих пор говорю с акцентом.
— Я тоже, но в Алабаме его считают за говор янки.
— Два пива, — Аркадий дождался, когда официант запишет заказ и уйдет на кухню. — Мы с вами встречались в Германии. Тогда вас звали Рихардом.
— Может быть, — Бользен внимательно рассматривал лицо человека.
Он многих видел и должен был помнить за прошедшие
— Я читал ваши книги, — наконец-то сработало, вспомнилось. — Мы виделись на конференции в Лондоне. Год не скажу.
— Достаточно. Здравствуй, товарищ, — Аркадий перешел на русский.
Бользену не говорили кто именно придет на встречу. Должен быть «ответственный товарищ» из старых кадров. Аркадий Алга в этой роли не удивил, но несколько насторожил. Уж больно оригинальный специфический человек, имевший отношение к внутренней безопасности Коминтерна. Тянулся за ним флер интересных историй с фатальным концом.
— Ваш отпуск может закончиться.
— Работа внутри Штатов? — Дик совершенно не удивился.
— Относительно. Меня просили передать, идут переговоры о восстановлении интербригад. Вы во Франции командовали батальоном?
— Ротой тоже, — свою эпопею с боем под Буамоном и обороной Вердена Бользен предпочитал не вспоминать, и не напоминать без особой нужды.
— Ценный опыт. Такие люди на вес золота. Вы убивали фашистов.
— Учту.
— Вас что-то настораживает? — Аркадий сплел пальцы перед собой. — Есть хорошая возможность отомстить фашистам за все. В следующий раз с опорой на Америку получится. Они не пройдут.
Дик не спешил отвечать. Обед они закончили, сейчас неторопливо подтягивали пиво. Разговаривали по-английски. В голове Дик лихорадочно прокручивал варианты, ему действительно не нравился этот разговор. Дело даже не в личности Алги, а в самой подаче. Дик Бользен знал, что придется вернуться в строй, это его не пугало. Но не сейчас, не так и не через этого человека.
— Я устал, — интуитивно нашел нужное слово и нужную линию разговора. — До сих пор приходят кошмары. Закрываю глаза и вижу танки с молниями. На улице воют собаки, а мне кажется, что это пикировщики.
Дик со стуком уронил кружку на стол, тряхнул головой и уставил недоуменный взгляд на подрагивающие пальцы.
— Понимаю, товарищ, нам всем сильно достались. Я доложу в группу. Попрошу, чтоб вам продлили отпуск.
— Если очень нужно, — бросил скороговоркой, — я всегда готов.
Главное не переиграть. Главное не забывать, Алга при всех его особенностях, специфичной личной этике и отношении к людям очень хороший писатель, интуитивно читает людей, подмечает малейшие штришки.
— Отдыхай, товарищ, — в голосе собеседника отчетливые нотки жалости и легкой брезгливости. — Знаешь, тебя хотели ставить командиром бригады.
— У нас так плохо с кадрами?
— Мало опытных ветеранов. А местных отнимает мобилизация.
—
— У меня третий путь. — Аркадий Алга легко попался на незамысловатый крючок. — Еду военным корреспондентом на Кубу. Внештатник «Вашингтон пост».
— Поздравляю! Удивил. Даже трудно представить: автор «Отряда Джеронимо» едет снимать войну, — Дик вспомнил самый известный цикл повестей Алги про скаута Джеронимо со своими друзьями боровшегося против уличной преступности и с опустившимися личностями в неназываемой субурбии.
— Так я всегда писал про классовую войну, только камуфлировал под детское и про детей.
— Не все это уловили. Борец за справедливость принципиальный скаут Джеронимо и его друзья, как аллегория войны? Что-то в этом есть.
— Разумеется, — Алга потупил очи, но уголки рта дрогнули.
— Если ты едешь на Кубу, значит ожидается вторжение?
— Надеюсь на это. Ты сам знаешь, фашисты не остановятся, они захватывают страну за страной, навязывают серость, средневековые взгляды, сжигают книги и людей. Они придут в Америку. Океан не препятствие для новых Чингисханов.
— Если не ошибаюсь, войну объявил президент Рузвельт, — не специально, Дику была интересна реакция.
— Вынужденная мера. Он же тоже на нашей стороне, за настоящий социализм. Он единственный кто понимает, с этими нельзя договариваться, им нельзя уступать ни на иоту.
Пиво допито, но заказывать по второй не спешили. Дику еще садиться за руль, а Аркадия тоже явно еще ждали дела. Ведь не ради одного Бользена приехал в Монтгомери. В конце разговора Алга бросил взгляд на часы.
— Если дать по зубам как следует, остановятся. Тоже ведь понимают свои возможности.
— Бесполезно. Они не люди. Можно только убить всех. Оставить детей, кого не затронула школа и пропаганда. Да, вот детей еще можно спасти.
Дик молча кивнул, разговор перешел опасную черту. Не стоит открываться больше допустимого, но и соглашаться тоже подло. Лучше глубокомысленно кивнуть.
— Удачи товарищ, отдыхай, восстанавливайся пока еще можно, — журналист поднялся из-за стола. — Только знаешь, все равно они придут. Всем нам предстоит встать в строй. Война неизбежна. От нее не спрятаться. Да ты сам все знаешь.
На столе осталась визитка. В координатах только почтовый ящик. Настоящую фамилию собеседника Бользен не знал, Аркадия все называли исключительно по псевдониму. Дик не стал играть в благородство, спокойно убрал визитку в карман. Может быть пригодится. В некоторых случаях сама визитка с именем авторитетного человека может резко изменить безнадежную ситуацию.
Вдруг вспомнилось, очень давно в другой стране тогда еще Рихарда спасла визитка Эрнста Рема. Забрал у мёртвого штурмовика, а когда пришло время воспользовался. С тех пор пошла привычка собирать артефакты со знаковых встреч.