Письма в Небеса

Бакулин Алексей Анатольевич

Так решив, повстречал он Савву, бредущего своим путём, и, подозвав его, начал говорить:

— Савва, друг! Разве ты не знаешь, что отец твой сильную любовь ко мне имеет? Что же ты меня обижаешь, не хочешь в моём дому жить? Теперь послушай слов моих: приходи и живи у меня, и питайся со мной за одним столом. За любовь отца твоего я тебя как сына родного приму.

Услышав такое, Савва весьма обрадовался и мужу тому славному низко поклонился. Не медля нимало, ушёл он из гостиницы в дом Бажена Второго и, живя там во всяком благоденствии, был счастлив. А у Бажена Второго была жена, третьим браком приведенная, замуж взятая девою. Ненавидящий род человеческий супостат диавол, видя мужа того добродетельное житие

и желая учинить возмущение в доме его, уязвил молодую жену на блудное желание к юноше, а самого юношу непрестанно склонял льстивыми словесами к падению: знал он, что женское естество легко уловляет молодые умы к любодеянию. И так Савва лестью жены той, а лучше сказать, завистью диавольской, был завлечен и попался в сеть любодеяния, ненасытно творя блуд и во все дни пребывая с нею в этом скверном деле, ни воскресений, ни праздников не помня, но забыв и страх Божий и час смертный, всегда в кале блуда, как свинья валялся.

Вот наступил праздник Вознесения Господа нашего Иисуса Христа. В навечерии праздника Бажен Второй взял Савву в святую церковь к вечернему пению. По отпущению вечерни вернулись они в дом свой и после обычного ужина возлегли каждый на ложе своём, благодаря Бога. Бажен, муж боголюбивый, всегда засыпал крепко, жена же его, подстрекаемая диаволом, восстав тайно с ложа своего, пришла к постели юноши и, разбудив, понуждала к скверному смешению блудному. Он же, хоть и молод был, но, уязвлен стрелой страха Божиего, убоялся суда Господня, размышляя: «Как в такой святой день столь скверное дело творить будем?» И, помыслив так, начал с клятвою отрекаться от неё, говоря:

— Не хочу безвозвратно погубить душу свою и в такой великий праздник осквернить тело своё.

Она же, ненасытно распаляемая похотью блуда, неослабно нудила его то ласканием, то угрозами, чтобы исполнил желание её, и много потрудилась, но никак не смогла склонить его воли, ибо некая божественная сила помогала ему. Увидела лукавая жена, что не может подчинить юношу своей воле, распалилась на него, как змея, лютой яростью и со стоном отошла от ложа, помышляя волшебным зельем опоить его. И что замыслила, то и сотворила.

Когда начали звонить к утреннему пению, боголюбивый муж Бажен Второй скоро встал с ложа своего, разбудил и Савву и отправился на славословие Божие. Проклятая же его жена старательно готовила для юноши волшебное зелье, словно змея, желая влить в него яд свой. По отпущении Божественной литургии Бажен Второй и Савва с радостью вернулись домой.

Бажен Второй приказал принести немного вина ради святого сего праздника, ничего не подозревая о лукавом умысле жены своей. Вот принесли вино — наливает она чашу и подносит муж своему. Он, выпив, возблагодарил Бога. Она себе налила и выпила. И потом уж налила приготовленное отравленное зелье Савве. Он же, ничего не подозревая, выпил лютое это зелье. И тут начал некий огонь гореть в сердце его. Он, чувствуя это, подумал: «Много всякого пития в доме отца моего, но никогда я такого не пил, как ныне». И выпив, начал он сердцем тужить и скорбеть о той жене. Она же, как лютая львица, яростно поглядывала на него, и показалась ему весьма привлекательной. И начала она мужу своему на юношу клеветать и злые слова говорить и повелела изгнать его из дому. Богобоязливый тот муж, хотя и жалел в сердце своём юношу, но был уловлен женской лестью и приказал ему покинуть дом, обвиняя в неких проступках. Юноша с великой жалостью и печалью ушёл из дома, тужа и сетуя о лукавой этой жене.

И пришёл снова в ту гостиницу, где прежде обитал. Гостинник его спрашивает:

— За какую вину оставил ты дом Баженов?

А он ответил, что, мол, сам не захотел жить у них — шибко голодно было. Но сердцем он скорбел и неутешно тужил по Баженовой жене, и от великой печали начала красота лица его увядать, а тело таять. Гостинник же видел юношу сильно скорбящим и вздыхающим и недоумевал, что тому причиной.

Жил в городе том некий волхв, чародейством угадывающий, кому какая скорбь приключится, кому жить, а кому умереть. Гостинник и жена его, будучи благоразумными, пригласили тайно того волхва, чтобы узнать, отчего юноша тужит. Этот волхв, посмотрев в чародейские свои книги, обо всём догадался и сказал, что никакой иной тут причины нет, кроме тоски по жене Бажена Второго, с которой пал он в блуд. Но гостинник с женой, услышав такое, не поверили, ибо знали Бажена за мужа благочестивого и богобоязненного и жену его такой же числили. Савва же, непрестанно тужа и скорбя о проклятой жене той, день за днём так исхудал, словно великую болезнь перенес.

Однажды Савва вышел прогуляться в одиночестве за городом, чтобы развеять немного уныние и скорбь. Шёл он по полю один, ни о чём другом не помышляя, как только о прискорбном разлучении своём с тою женою, и пришла ему в голову мысль злая, и сказал он про себя: «Если бы мне какой человек или хоть сам диавол помог вновь вернуть ту женщину, так я послужил бы и диаволу». И словно в припадке безумия такую мысль помыслив, пошёл он дальше, но немного прошёл, как услышал за собою голос, зовущий его по имени. Он обернулся и увидел юношу, быстро бегущего, хорошо одетого, рукою его манящего.

Юноша тот, а лучше сказать — супостат-диавол, рыщущий непрестанно, ища погибели человеческой, подошёл к Савве, вежливо поклонился ему и сказал так:

— Брате Савво, что ж ты бегаешь от меня, словно чужой? Я ведь давно тебя поджидаю, с любовью, по-родственному. Мне давно известно, что ты из рода Грудцыных-Усовых из города Казани, а если обо мне хочешь узнать, так я из того же роду, но живу в Великом Устюге, а сюда приехал лошадьми торговать. По рождению мы братья с тобой, так будь же мне братом и другом, не отлучайся от меня: я ведь готов во всём тебе помогать.

Савва, слыша от мнимого своего брата, а вернее сказать, беса, такие слова, весьма обрадовался тому, что в дальней, незнакомой стороне удалось ему родственника найти. И поцеловал его любезно, и пошли вместе по полю тому. И говорит Савве бес:

— Брате Савво, что за скорбь такая у тебя на душе, что вся красота твоя юношеская исчезла?

Тот в ответ придумал какую-то ложь, а бес усмехнулся и говорит ему:

— Что это ты таишься от меня? Я ведь всё про твою печаль знаю. А что ты мне дашь взамен, если я тебе помогу?

Савва отвечал:

— Так скажи мне, что у меня за печаль, и если правильно угадаешь, то поверю, что сможешь и помочь мне.

Бес говорит:

— Ты сокрушаешься по жене Бажена Второго, с которой тебя разлучили. Но что ты мне дашь, если я вас снова в любви соединю?

Савва отвечает:

— Сколько ни есть у меня товаров и богатства отца моего, и торговой прибыли — всё тебе отдам, только верни мне прежнюю любовь!

Бес, усмехаясь, говорит ему:

— Ну что ты мне несёшь? Я знаю, что отец твой весьма богат. А ты знаешь ли, что мой отец всемеро твоего богаче? Что мне до твоих товаров? Нет, ты мне дай расписочку некую, и я желание твоё исполню.

Обрадовался юноша, думая: «Вот и богатство отца моего цело будет, а расписку я ему, конечно, дам!» — и того не знал, что ещё в худшую пагубу впадает. Вот ведь безумие юношеское! И прежде его женская лесть уловила, и теперь в какую погибель нисходит! Когда сказал бес слова сии, юноша с радостью обещался дать расписку. Мнимый же брат, а лучше сказать, бес, тут же достал из кармана чернила и бумагу и протянул юноше, повелевая немедленно начать писание. Савва же, писать умея плохо, по наущению беса, не размышляя над тем, что пишет, вывел отречение от Христа, Истинного Бога, и предался в служение диаволу, мнимому своему брату. И по сем вернулись в город Орёл.