Письма В. Досталу, В. Арсланову, М. Михайлову. 1959–1983

Лифшиц Михаил Александрович

Зелень нынче в Переделкино очень буйно разрослась, чистый Барбизон, лес Фонтенбло! И много грибов. Но мне, конечно, некогда их собирать, кроме как в супе.

Будьте здоровы и благополучны.

Привет от Л.Я.

Ваш Мих. Лифшиц

26 июля 1965 г

Дорогой Владимир!

Спасибо за поздравление, спасибо за Ваши пожелания, спасибо за лекарство. Что Вы узнали о моём «юбилее» только из Энциклопедии – совершенно естественно". Или, вернее, – неестественно, так как, будь моя воля, я, конечно, запретил бы помещать в Энциклопедии ныне здравствующих лиц (ну пусть уже специальные справочники издаются, если нужно).

Поздравлять меня не с чем – вот если бы с тридцатилетием, тогда ещё другое дело. Я старался замазать это дело, но не вышло. Впрочем,

ничего, кроме небольшого домашнего празднества в редакции «Нового мира», не было. От Твардовского я получил в подарок стихи, посвящённые моей малости, но относящиеся к марксизму вообще, что я считаю за честь¹⁰⁰. В настоящее время в редакции находится моя статья, намеченная в сентябрьский номер¹⁰¹, но что будет дальше – пока не знаю. Статья опять несерьёзная, не отвечающая тем высоким требованиям, которые Вы ко мне предъявляете и, как оказалось, предъявляет довольно много других лиц, в том числе гораздо менее дружественных, чем Вы. Кончится дело тем, что даже те, кому я обязан привычке к молчанию, мои старые друзья тридцатых-сороковых годов, будут на меня в обиде за то, что я ничего положительного не создал. Ну, это всё шутки. Я обычно больше всего склонен винить самого себя, но не вполне даже винюсь, ибо 1) после подведения итогов, со временем, что-то более или менее серьёзное найдётся, а если что проникло в жизнь через других людей, то «сочтёмся славою», как говорил Маяковский¹⁰², 2) не тянет меня что-то сейчас к серьёзным занятиям, а тянет к озорству, к публицистике. Я больше всего думаю не о тех, которым нужна методология для эстетики, литературоведения, философии и т. д., а о том народившемся для меня, более широком читателе, и не заграничном, а нашем. Я прекрасно понимаю, что мои теперешние писания мне широких лавров не принесут, модным я быть не могу, ни с Гароди, ни с Фишером, ни даже с моим другом Лукачем (не похожим на этих болтунов, потому что он честный марксист) я соревноваться не буду. Но буду очень рад, если скажут, что моя публицистика напоминает некоторые хорошие образцы русской литературы и не является простым подражанием.

Я Вам просто моё настроение высказываю, которое сильнее меня и, может быть, вредно для меня – не знаю. Не ради этого, я истратил несколько месяцев на забавную статейку, а ещё у меня есть в запасе «Разговор с чёртом» в стиле Достоевского¹⁰³.

Что у вас так жалки дела марксистской эстетической традиции, мне понятно. Да, союз фарисеев старого типа с цадукеями модернизма – повсеместный факт. Что касается «младомарксистов», как я их называю (вроде Гароди и ниже), то они тянут примерно к богостроительству образца 1910 года. Всё очень похоже..

Мне очень жаль, что в семействе Вашем было столько болезней в нынешнем году. Жаль, что Вы и Владимира не приедете нынче. Шлю вам всем мой привет и благословение, поскольку я уже перешёл в разряд старцев.

Ваш Мих. Лифшиц

12 января 1966 г

Дорогой Владимир!

Вы действительно меня забыли. Надеюсь, что особенных причин для этого не было. Как вся Ваша семья? Здоровье девочек? Работа Владимиры? Я провёл всё это время в кипучей, но не слишком продуктивной работе, переутомлён до крайности. Много времени потратил на не достигшую необходимого успеха публицистическую деятельность. Теперь бросился на выполнение более академических обязательств. Как видите, всё это не интересно. Недавно прочёл в австрийском журнале «Тагебух» статью вашего Иржи Гаека – отвратительный болтун¹⁰⁴.

Привет от Лиды всему семейству

Искренне желающий Вам добра

Мих. Лифшиц

23 декабря 1966 г

Дорогой Владимир!

Мы с Лидой недаром беспокоились, думая, что у Вас, должно быть, не всё благополучно, раз Вы так долго не даёте о себе знать. Извините и меня, что я не писал Вам – жизнь, знаете, такая суматошная и вся основанная на спешке, что нет времени даже для самых необходимых человеческих функций. Что мне сказать по поводу Вашей жизненной нескладицы¹⁰⁵? Жаль, очень жаль. Но – всё проходит, и это тоже пройдёт. Особенно в молодые годы, когда впереди бесконечность –

всё излечимо. Приезжайте к нам для рассеяния. Между прочим, теперь существует и метод индивидуального приглашения, если хотите – можем Вас пригласить. В общем, как говорит русская не то поговорка, не то присказка – горе не беда. Диссертации, кстати говоря, и у нас можно защищать, и многие даже для этого к нам специально ездят.

Ситуация в Праге, которую Вы обрисовали в своём письме, меня как «догматика», то есть марксиста, конечно, не веселит. Могу Вас утешить, если это утешение, что и у нас всякий модернизм в полном расцвете, и болтать можно всё, что угодно, а защищать наши старые идеалы трудно – тотчас же обижаются и относят к защитникам старины. Появилась новая монополия неприкасаемого либерализма, и некоторые терновые венцы уже греют как чепчик. Обладатели их проживают не худо, они образуют «новую знать», распоряжаются степенями, словом – лезут в люди. Я не сомневаюсь в том, что вскоре найдётся, конечно, лучшая часть общества из той же молодёжи, которой всё это обрыдло, и захочется ей чего-то здорового. Но пока нужно ждать. Лишь бы два типа глушителей – казённые и либеральные всё это дело не заглушили, ибо молодым мозгам разобраться во всей этой путанице трудно.

Но я верю в нашего марксистского бога, конечно, не того, которого придумывают Гароди и Фишер. И хотя, как Вы верно изволили заметить, ругают меня немало – я ведь привычный. Не первая зима на волка! Пострадаем и от либералов – они ведь потому и называются либералами, что не демократы. Вот провести некоторую разницу между теми и другими в мозгах людей я и считал бы своей обязанностью.

Сдаваться никоим образом не надо – Вы совершенно правы. Надеюсь, что Ваше трудное стечение обстоятельств Вас только закалит и разозлит – с этого всегда нужно начинать. Когда злость приходит – всё остальное уже не страшно. Старайтесь поберечь здоровье, ведь у Вас, кажется, был процесс в лёгких? Что касается личных дел, то мне самому пришлось пережить разные передряги – и вот выросли у меня дети, неплохие, и любят меня очень.

Я чувствую себя вполне сносно, в общем – в соответствии с возрастом. Злость есть. Между прочим, сообщаю Вам, что я возвращаюсь в Институт философии. Сейчас меня отвлекла от благих намерений дурацкая дискуссия¹⁰⁶, но, как только это кончится, займусь более продуктивным делом. Получается ли у Вас в Праге журнал «Художник»¹⁰⁷? Прочтите в № 9 статью «Всё отвергнутое прекрасно?»¹⁰⁸, там же в первом номере будет «Плеханов как критик модернизма»¹⁰⁹. В первом номере «Вопросов философии» набрана статья «Читая Герцена»¹¹⁰, есть ещё кое-что в проекте, но писать пока рано.

Относительно «денежного долга», как Вы пишете, – пусть это Вас, ради бога, не беспокоит. У Мариши я ничего брать не буду, и вообще – всё это вздор. Без материи Лидия Яковлевна проживёт, у неё есть всё, что ей нужно. Если будет возможность послать с кем-нибудь несколько листов – не такую, конечно, громадную пачку, как в прошлый раз – цветной бумаги, но других тонов – охры, розоватой и синеватой, то пошлите. Однако не стоит беспокоиться об этом, времени всё равно нет.

Будьте здоровы и спокойны духом. Мы с Л.Я. шлём Вам лучшие пожелания и выражения искренней любви.

Ваш Мих. Лифшиц

Привет от Крыстю Горанова¹¹¹ из Болгарии.

23 апреля 1967 г

Дорогой Владимир!

Прежде всего, поздравляю Вас с наступающим праздником международного пролетарского единства, имеющего ныне своим центром Прагу. А затем поздравляю Вас с тем, что Вы ушли из угнетённого состояния, это видно уже по характеру Вашего письма, в котором есть элемент «интервью». Меня радует, что интерес к жизни пробудился. Со мною хуже – внешне я не теряю интереса ни к чему, но это, скорее, стоицизм, упрямство, ибо проклятые годы – всё-таки порядочное бремя, давящее и на любознательность. Что-то не могу найти в себе прежнего интереса к научным занятиям, хотя тружусь непрерывно, даже слишком, но это уже по причине конвейера, в котором каждый занимает своё место. В прежние времена, когда я был больше в стороне, чувство свободного интереса обозначалось более полно. Теперь уже часто думаешь: «А на кой это?»