Письма В. Досталу, В. Арсланову, М. Михайлову. 1959–1983

Лифшиц Михаил Александрович

Об Эйзенштейне скажу, что это тоже сомнительная величина. Хорош был «Потёмкин», если выбросить из него экспрессионистские мелькания и другие дешёвые эффекты. А «Александр Невский» и «Иоанн Грозный» – это уже нечто совершенно «нордическое», а вовсе не коммунистическое. Явный путь от ультралевизны к тому, что из этого начала неизбежно, по тенденции своей, растёт. Жил бы он в Китае, и снимал бы уже фильмы из жизни Конфуция.

Однако на сегодня хватит. Будьте здоровы и благополучны. Кажется, я поработал на Ваше интервью.

Ваш

Мих. Лифшиц

10 марта 1965 г

Дорогой Владимир!

Я давно Вам не писал, да и вообще не писал никому. Дело в том, что в январе-феврале с.г. меня сильно тряхнула стенокардия, так что я даже не мог держать перо в

руках, не говоря о машинке. После этого я лечился жестокими методами, и сейчас мне лучше. Большое спасибо за предложение кордипина – я его уже испробовал, но он мне не помог. Больше помогли разные методы воздействия на поджелудочную железу, в которой теперь видят эпицентр моего землетрясения. А вот мепробамат – если у Вас будет возможность, пришлите с кем-нибудь. Я надеюсь, что Вы можете получить что-то за меня из журнала «Эстетика» – так на лекарства хватит. Если нужна доверенность, то напишите, пожалуйста. Но пусть не переводят через банк в Москву, как недавно это сделали венгры. Я предпочитаю потратить < деньги > на книги или художественные принадлежности в Чехии.

За присланные журналы спасибо. В моей статье, кажется, что-то сокращено. Вашу я, к сожалению, прочитать не могу. Насчёт Разумного⁸⁸, думаю, Вам беспокоиться нечего. Его уже высадили из начальства и не знают, как подойти к делу, чтобы высадить совсем. Если будут задержки, Вы мне напишите – я поговорю с Овсянниковым, который там начальство. Что касается статьи молодого Рюрикова⁸⁹, то я не читал, а по слухам, она слишком либеральная, т. е. глупо подражательная по отношению к западной моде. Теперь это у нас во всём, хотя одновременно и другое, как Вы, вероятно, заметили. Вот новость: я ушёл из Института истории искусств, ибо переносить эту модернистскую шайку и это окончательное погребение марксизма, даже словесного, с близкого расстояния не могу. Сейчас пишу брошюру, связанную с книжкой Гароди и всеми этими проблемами, как расширение нашей с Л.Я. статьи о кубизме, которую я Вам так и не прислал, а теперь, видимо, пришлю уже в виде брошюры (если она выйдет).

Для Вашего журнала «Эстетика» пока у меня ничего нет, да и нет большой охоты писать. Какие будут отклики на мой парадокс, пожалуйста, скажите, хотя я думаю, что никто не станет поднимать перчатку: ограничатся общим осуждением. Насчёт Луначарского я у Саца⁹⁰ спросил. Но это не так просто. Хранить и распространять статьи Луначарского – не его прерогатива. За этим нужно обращаться в Институт марксизма-ленинизма. Но, по мнению Саца, ничего, кроме вариантов речей, в стенограммах не существует.

Книгу Шаффа⁹¹ я, к сожалению, не читал, и, кажется, её в русском переводе нет. Не знаю, что у него там. Боюсь, что опять марксизм без берегов. Но Вы правы в том, что вся моя деятельность тридцатых годов была направлена против отрешённого социологического марксизма, за восстановление роли и значения «человеческих» проблем. Разумеется, я думал об этом гораздо больше, чем написал, и у меня есть готовые тетради тридцатилетней давности, дающие некоторые положительные решения без разрыва с историческим материализмом и тем, что у нас называлось «классовым анализом», а также без эклектизма. Возможно, что кое-что из этого высказал и ещё выскажет Лукач, но я, со смешанным чувством сожаления и удовлетворения (ибо я человек и мне доступны дурные чувства), вижу, что никто, кроме меня, не может этого сделать. И тем более я браню мою непроизводительность – не в смысле мысли, а в смысле изложения. Вот как раз передо мной папка с надписью «Историческая антропология как задача». В ней только то, что относится к более ясному выражению этой проблемы, а в широком смысле вся моя лаборатория имеет отношение к науке о человеке. У меня есть, например, старый комментарий к Монтеню (30-х годов), не знаю даже, сохранился ли полностью. Кстати, о Монтене. Второй том я всё же выцарапал обратно и пошлю Вам, а третьего пока не видать. К сожалению, моя малая мобильность в настоящее время мешает мне отыскать Вам остальные книги, но я это сделаю, как только выйду на оперативный простор. Будьте здоровы. Спасибо. Кланяйтесь Владимире от меня и Лиды.

Ваш Мих. Лифшиц

Жаль, что

Вы не слышали двух моих больших лекций на тему «Добро и зло», прочитанных весной прошлого года, и лекций о трагическом, прочитанных немного раньше⁹².

27 апреля 1965 г

Дорогие Владимира и Владимир с чадами!

Искренне поздравляем вас с праздником 1 Мая. Благодарю за лекарства, они давно пришли в Москву, но я их только вчера получил. Письма я в них не нашёл, поэтому жду дальнейших вопросов из Вашей, Владимир, обычной анкеты.

У нас ничего нового, кроме того, что после падения кривой в начале года в настоящее время я на своё здоровье жаловаться не могу – хожу неплохо. Надеюсь справиться и с бессонницей, которая опять приступила ко мне в Переделкино.

Шлём вам обоим лучшие пожелания, будьте все здоровы и счастливы.

Ваш

Мих. Лифшиц

18 июля 1965 г

Дорогой Владимир!

Спасибо за книгу о Кафке, она будет иметь для меня познавательный интерес. Я уже начал понемногу читать её, но пока вижу только общие декларации, а что дальше будет – не знаю. Что-то давно от Вас нет никаких письменных сообщений. Всё ли у Вас хорошо – как жена, дети? Одолели ли Вы эстетику Лукача? – я ещё нет, всё другими делами занимаюсь.

За последнее время мне пришлось что-то сделать для «Нового мира», опять в жанре травести – философские сюжеты в этом роде, кажется, ещё не излагались. Что из всего этого выйдет – я Вам напишу, сам ещё не знаю. Только что отделался от первой волны переделок⁹³. Теперь пришлось срочно броситься на Луначарского, которым и занимаюсь. Должен написать статью – другого выхода у меня нет, хотя нет и большого желания⁹⁴.

Мы опять живём нынче летом на даче в Переделкино. Не собираетесь ли в Москву? Лето, правда, вышло пока холодное и дождливое, но, ежели проездом в Гагры, то ничего. Как Владимира и её монография о нашем восточном человеке, закончила ли?

Я всё мечтаю, что путём энергичных усилий разметаю вокруг себя все обязательства и тогда начну излагать свой курс философии в параграфах и короллариях [15] ⁹⁵. Но в глубине души думаю, что это будет первым моим трудом уже в другом мире. Я имею в виду краткость оставшегося срока пребывания в этом, а на здоровье не жалуюсь. Чувствую себя в настоящее время сносно, даже сон – тьфу! тьфу! чтоб не сглазить! – похож немного на сон среднего человека. Этот человек является вообще моим идеалом, я вижу, что он живёт и в ус не дует и потому его, в сущности говоря, следует назвать вполне совершенным человеком, или, как говорил покойный Анатолий Васильевич, – «всечеловеком»⁹⁶.

15

Королларий, corollarium (лат.) – следствие, вывод.

Лидия Яковлевна часто ездит в Москву, исполняет разные организационные функции, а я пока сижу за машинкой, но вскоре мне тоже предстоит чаще посещать наш стольный град, ибо я снова поступил на службу, менее выгодную, но, как мне обещают, более спокойную⁹⁷. Володя Гриб когда-то говорил: «Мы всю жизнь стараемся создать себе условия для работы». Он так и не успел закончить создание таковых. Я тоже никогда не думал, что написанные мною где-то на ходу и без всяких условий брошюрки и статейки останутся моим достоянием, может быть, и окончательным. Зер комиш [16] , как сказал онкель Юри [17] , выйдя, как Иона, из чрева китова⁹⁸.

16

Зер комиш, sehr komisch (нем.) – очень забавно.

17

Онкель Юри (Onkel (нем.) – дядя), дядя Юри – имеется в виду Д. Лукач.