Письма Высоцкого и другие репортажи
Шрифт:
Главарь блюдет законы леса и чем кровавей и подлей, тем получает больше веса у стаи бешеной своей.
...Наутро — гнев в бессилье! плача и осознание беды.
А стая в лес уходит, пряча свои кровавые следы.
И не тая повадки беса, вновь нагло бродит меж людьми, навек верна законам леса, как волчью стаю ни корми.
1991
Репортаж девятый
НРАВСТВЕННОСТЬ И КПСС
(Беседа с народным депутатом СССР Александром Щелкановым)
Я
Кандидатура для такого разговора возникла весьма неожиданно.
Как-то в одной из передач Ленинградского телевидения — это была беседа «трое на трое»: три народных депутата СССР и три партийных функционера — мало кому известный тогда (кроме ленинградцев, конечно) народный избранник Александр Александрович Щелканов высказал вслух мысль, до того еще не звучавшую, по-моему, в телевизионном эфире. Он сказал, что единственное и самое разумное, что остается партии коммунистов на сегодняшний день,— это заявить о своем самороспуске. Я тоща же (это было, кажется, в январе 90-го) подумал, что Щелканов, наверное, тот, кто мне нужен для задуманного разговора. Через ленинградских знакомых узнал его телефон, и когда Александр Александрович в очередной раз приехал в Москву на сессию Верховного Совета, мы с ним встретились.
Запись нашей беседы прозвучала по радио «Свобода» в программе «Контуры перестройки» (ее ведет Владимир Дмитриевич Мален-кович) где-то в июне 90-го. И вдруг через какую-то неделю-другую я узнаю, что Александр Александрович победил на выборах председателя Исполкома Ленсовета. Не скрою, мысль о том, что я «угадал» в Щелканове достойного политического лидера демократических перемен, была для меня весьма приятна.
В получасовую программу радио «Свобода» вошла примерно половина нашей беседы. Здесь я ее привожу полностью.
— Александр Александрович, может быть, для начала вы немного расскажете о себе? Я вот, например, не знал, что вы– -
капитан первого ранга запаса...
— Военным моряком я стал после окончания Ленинградского кораблестроительного института в 63-м году — был призван в кадровый состав военно-морского флота так называемым добровольнопринудительным способом. Без желания и без согласия. Отдал родине 25 лет личнокалендарной службы (27 с небольшим — общей) и в декабре 88-го года по состоянию здоровья уволился в запас в звании капитана первого ранга.
— А что это значит — вы командовали кораблем или?..
— Я военный инженер, проектант оружия. В самых различных
ипостасях на протяжении почти всего срока службы занимался в основном этим делом. '
— А кто вас выдвинул кандидатом в народные депутаты?
— Когда я баллотировался, то в документах звучало иное: «грузчик ленинградской торговой фирмы “Березка”»... Дело в том, что, будучи демобилизован 15 декабря 88-го года, я имел три месяца на трудоустройство, и к 15 марта у меня истекал этот срок. Все попытки в течение трех месяцев устроиться на работу по специальности остались безрезультатными. Причем отнюдь не потому, что я уже тоща вышел из партии. В тот период, вы, наверное, помните, проходила штатная реорганизация, и приемы в научно-исследовательские и проектные институты были прекращены до 1 мая. Я обращался в несколько серьезных организаций такого типа с предложениями своих услуг и своих двух высших образований и нище не пригодился. Везде был один ответ: ждите, ждите, ждите, а 15 марта у меня истекал срок...
— Двух высших образований?
— Я, уже находясь на службе, в 77-м году закончил еще военный институт иностранных языков...
— Александр Александрович, если вы
— Жесткое сочетание — нравственность и партийность. Я постараюсь исключить личный момент: несправедливость КПСС лично ко мне. Нельзя не учитывать, что у нас и в КПСС и в обществе в целом еще масса стариков (я называю этих людей именно стариками, не ветеранами, а стариками, потому что это люди, человеческое начало прежде всего), и я вижу совершенно безысходную боль и тоску в их глазах. Поэтому нам ни в коем случае нельзя становиться экстремистами при обсуждении партии в целом, а нужно знать, что в ней тоже люди, простые люди. И большинство-то в партии все-таки составляли, особенно в те страшные периоды, 30-60-е годы, люди, верившие в нее, находившиеся внизу и преданные не столько партии, сколько самому делу. И обязательно надо учитывать их состояние, их настроение, их отношение и пытаться
для них искать объяснение ситуации, а не противостоять в целом партии как таковой.
Вот уже и проблема нравственности... А насколько нравственно мое поведение? Особенно часто этот вопрос звучал в процессе предвыборной кампании и был Одним из самых «интересных» (именно в кавычках) для тех, кто категорически не хотел допустить меня до депутатства. Вопрос поднимался на каждой встрече с избирателями по нескольку раз, притом поднимался очень интересно: раздается выкрик — и человек исчезает, он уже боится дискутировать...
Итак, я вступил в партию в 81-м году, мне было 42 года, и часто мне сейчас говорят, что этот поступок безнравственный. Пробыл я в партии семь лет, и в 88-м, в конце года, подал заявления о выходе из КПСС.
Сначала — зачем я в нее вступил... Я категорически был и остаюсь противником КПСС в частности и партийности вообще, что далеко не всеми принимается. Многие политологи и серьезные, как они себя считают, ученые-обществоведы обвиняют меня в безграмотности за то, что я не жалую никакие партии и в общем-то исповедую' как высший тип демократии общество беспартийное. Но это отдельная тема. Сам я подался в партию, потому что исчерпал возможность реализации минимальных способностей, отпущенных мне природой. Я не мог их реализовать, не будучи членом партии. Слава Богу, теперь этого уже никто не скрывает. Невозможно было без красной книжечки в кармане тогда двигаться дальше. Буквально: если ты партийный, ты получаешь право подписи, поднимаешься на следующую ступень, и тоща твой голос может быть услышан, тогда с тобой мало-мальски считаются. Хотя это тоже еще совсем не та ступень, на которой вершатся государственные дела.
И вот в этой ситуации, после долгих и серьезных раздумий, после настойчивых рекомендаций людей, которым я верил, людей нового типа, я принял решение — и отвечаю полностью за это — вступить в партию. Вступить для того, чтобы попытаться — обращаю внимание — не партию оздоровлять изнутри, нет, у меня таких мыслей не было, а для того, чтобы все-таки реализовать свои возможности, приобретя то право, которым, к сожалению, тогда торговали. Шла самая настоящая торговля: вступаешь в партию — за это тебе следующая должность, за это тебе следующее звание и так далее. Мне звания не нужны были, мне нужно было попытаться расширить диапазон реализации своих возможностей, в частности в практике проектирования и внедрения оружия, кстати весьма порочной до сих пор.
И буквально два слова о выходе из партии.
После того, как в 85-м году были объявлены преобразования — якобы по инициативе партии,— я с этим не согласился. Не согласен и сейчас... Простите, создали это люди, которые дальше не могли терпеть развал всего. А одному из партийных лидеров стало ясно, что либо надо что-то поменять искусственно, либо вся система в целом загремит... Вот только и всего.
Не по инициативе партии пошли перемены — партия открыла только форточку, чтобы дать возможность лишь вздохнуть...