Письма живого усопшего
Шрифт:
— Я начинаю чувствовать, что вы подразумеваете, — ответил я, — хотя сам я могу чувствовать лишь очень слабо.
Он улыбнулся и ничего не ответил, но во мне роились вопросы.
— Когда вы были на Земле, часто ли думали о Боге? — спросил я.
— Всегда. Я очень мало думал о чём-нибудь ином. Я искал Его всюду, но только по временам вспыхивало во мне осознание Его истинной сути. Иногда, когда я молился, а молился я много, во мне возникал внезапный вопрос: кому ты молишься? И тогда вырывался громкий ответ: «Богу! Я молюсь Богу!» Но хотя я молился Ему ежедневно в течение многих лет, только временами вспыхивало во мне истинное сознание Бога. Но настал час (я был тогда совсем один, в лесу), когда пришло великое откровение. Оно пришло не в виде
Выразить это великое, слишком великое для моей смертной природы, я сумел только в таких словах: «Всё сущее, — есть Бог». Это оказалось так просто, а между тем эта простота должна включать и меня самого, и всех существ — людей и животных; и даже деревья, и птицы, и реки должны быть частью Бога, если Бог есть всё.
С этой минуты жизнь обрела для меня новое значение. Я не мог видеть человеческого лица, чтобы не вспомнить откровения — не вспомнить, что это человеческое существо есть часть Бога. Когда моя собака смотрела на меня, я говорил ей: «Ты тоже часть Бога». Когда я стоял на берегу реки и слушал шум воды, я говорил себе: «Я слушаю голос Бога». Когда кто-нибудь из моих ближних сердился на меня, я спрашивал себя: «Чем мог я оскорбить Бога?» Когда кто-нибудь обращался ко мне с любовью, я говорил: «Теперь Бог любит меня». И от этого сознания у меня захватывало дух. Жизнь становилась невообразимо прекрасной.
Я был так погружён в Бога и так стремился найти Его, что мало думал о своих ближних и пренебрегал даже теми, которые были ближе всего ко мне; но с этого дня я начал сближаться с моими братьями. И я убедился, что чем больше я искал Бога в них, тем чаще Бог отвечал мне через них. И жизнь становилась всё более чудесной и прекрасной.
Иногда я пытался передать другим то, что чувствовал сам, но они не всегда понимали меня. И тогда я начал постигать, что Бог намеренно, по причине, известной Ему одному, скрывал Себя за покровами. Может быть, для того, чтобы радоваться, разрывая их? Если так, я решил помочь Ему, насколько хватит моих сил, и я стремился помочь другим людям познать Бога так, как я сам познал Его. В течение многих лет я учил людей. Вначале мне хотелось учить всех. Но вскоре я убедился, что это невозможно, и тогда избрал немногих, которые называли себя моими учениками. Я просил их не говорить, что они мои ученики, но убеждал их передавать другим то знание, которое я давал им. И таким образом, не я один, а многие постепенно приобщались к тому чуду, которое было мне открыто в тот день, когда я стоял в одиночестве, в лесу, и пробудился к сознанию, что Бог есть, Бог есть.
Сказав это, святой повернулся и оставил меня со всеми моими вопросами. Я хотел спросить его, когда и как он покинул Землю и какое дело делает здесь, но он ушёл.
Может быть, я увижу его снова когда-нибудь. Но увижу я его или не увижу, он дал мне нечто, что я, в свою очередь, отдаю вам, как он сам хотел отдавать своё знание миру.
Письмо 21
Досуг и души
Одна из радостей здешнего бытия состоит в досуге, в возможности мечтать и знакомиться со своей собственной сутью.
Конечно, и здесь много дела; но хотя я и намереваюсь вернуться в земной мир через некоторое время, я чувствую, что здесь у меня будет время для знакомства с собой. Я стремился к этому по мере сил и на Земле; но здесь меня меньше отвлекают и нет необходимости в процессе одевания-раздевания, в необходимости зарабатывать на жизнь для себя или для других.
Ввиду здешнего досуга я собираюсь в течение нескольких лет не только приобрести общие познания — ознакомиться с условиями этого четырёхмерного мира, но и пройти в обратном порядке все мои прежние жизни и усвоить всё, чему я научился в них. Я хочу синтезировать весь опыт моего Эго, вплоть до настоящего срока, чтобы вывести из этого синтеза, что я смогу делать в будущем с наименьшими трудностями. Я думаю (хотя ещё не вполне уверен), что я могу принести с собой многое из этих знаний, когда снова вернусь на Землю.
Я постараюсь известить вас в своё время, когда и где можно будет найти меня. Отчего же вы испугались? Это будет ещё не скоро. Я мог бы, вероятно, ускорить своё возвращение, но это было бы не мудро, потому что я не смог бы вернуться с таким потенциалом сил, какого хочу. Так как действие и противодействие противоположны и равны, а Эго человека способно развить только определённое количество энергии в данное время, для меня лучше оставаться в условиях этой лёгкой материи, пока я не соберу достаточно энергии для того, чтобы вернуться назад очень сильным. Но я не поступлю так, как делает большинство душ: они остаются здесь, пока не устанут от этого мира так же, как раньше они уставали от земной жизни, после чего устремляются обратно почти бессознательно — непреодолимой силой ритмического прилива и отлива. Я же хочу управлять этим ритмом.
За то время, что я здесь, один из тех, кого я знаю, вернулся на Землю. Он был уже совсем готов к этому, когда я впервые нашёл его. Самое удивительное заключалось в том, что сам он не понимал своего состояния. Он жаловался на усталость и на потребность частого отдыха... Это был, по всей вероятности, естественный инстинкт, чтобы подготовиться к высшему усилию ещё раз раскрыть двери материи. Легче войти сюда, чем перейти из этого мира в ваш.
Я знаю, где теперь находится эта душа: мне сказал Учитель. Меня это удивило, так как человек, о котором идёт речь, не должен был бы, по моему мнению, интересовать Учителя. Но кто знает? Возможно, в ближайшей своей жизни он соприкоснётся с Их учением.
Но я хотел поговорить о здешнем досуге. Мне хотелось бы, чтобы и у вас было больше досуга. Я говорю не о лени, но о пассивном состоянии ума, которое имеет такое же значение, как и активное состояние. Только когда вы пассивны, мы можем достигать вас. Если ваше тело и ум постоянно заняты, нам трудно повлиять на вас отсюда. Найдите немного времени, чтобы ежедневно совсем ничего не делать; в таком случае подсознательные части вашего ума начнут работать. Они напомнят вам, что существует внутренняя жизнь, ибо та внутренняя жизнь, которая доступна вам на Земле, есть настоящая точка соприкосновения с миром, в котором живём мы.
Я уже говорил вам, что оба мира соприкасаются, и соприкасаются они через внутренний мир. Вы входите внутрь, чтобы выйти наружу. Это парадокс, но парадоксы заключают большие истины. Противоречия — не истины, но парадокс не есть противоречие.
Существует большая разница во времени, которое люди проводят здесь. Вы говорите о тоске по родине, — здесь есть души, которые испытывают такую тоску по Земле. Они иногда возвращаются почти немедленно, но это большая ошибка. За исключением очень молодых душ, не использовавших энергии, сохранившейся от последней жизни, слишком быстрое возвращение назад лишает душу силы сопротивления.
Как ни странно, здесь можно встретить таких, кто тоскует по Земле, подобно тому как некоторые земные поэты и мечтатели тоскуют по внутренней жизни.
Это употребление терминов «внешний» и «внутренний» может показаться неясным, но следует помнить, что вам нужно войти внутрь себя, чтобы достигнуть нас, а нам нужно выйти из себя, чтобы достигнуть вас. В нормальном состоянии мы переживаем здесь то, что можно назвать субъективной жизнью. Мы становимся всё более и более объективными, по мере того как приближаемся к вашему миру, вы же становитесь всё более субъективными, по мере того как приближаетесь к нашему миру. Если бы вы это ясно сознавали, то могли бы почти во всякое время навещать нас на несколько мгновений — при условии достаточно глубокого проникновения в самих себя.