Письма живого усопшего
Шрифт:
Рассказать вам о том, кого я называю Прекрасным Существом? Если у него и есть имя на Небесах, я этого имени не слышал. Можно ли назвать Прекрасное Существо женщиной или мужчиной? Иногда оно кажется одним, а иногда другим. Здесь скрыта тайна, в которую я не могу проникнуть [12] .
Однажды вечером я отдыхал на лучах месяца; это означает, что поэт, скрытый в каждом человеке, пробудился и во мне. Мне казалось, что я лежу на лунных лучах, и моё сердце наполнилось экстазом. На мгновение я вырвался из когтей времени и жил в той небесной тишине, которая есть не что иное, как величайшая активность восторга, доведённого
12
«Вы спрашиваете — кто это Прекрасное Существо, о котором говорится в книге Баркер? — пишет Елена Ивановна Рерих. — Существо это принадлежит к обитателям иной планеты, скажем, Юпитера, и хотя Оно и не входит в состав Белого Братства, тем не менее, Оно сотрудничает с Ним в полном согласии. <...> Между Прекрасным Существом и Тарой разница невелика». — Письма Елены Рерих. 1932-1955. — Новосибирск. 1993. — С. 490-491.
Я живо сознавал и лунный луч, и себя, вся же остальная Вселенная покоилась во мне. Никогда в жизни не был я так близок к осуществлению верховного сознания: «я есмь».
Прошлое и будущее казались одинаково пребывающими в настоящем. Если бы какой-нибудь голос прошептал, что это было вчера, я согласился бы с ним; если бы другой голос возразил, что это было миллион лет тому назад, я бы также согласился и с ним. Но было ли это вчера или миллион лет тому назад, мне было совершенно безразлично. Возможно, Прекрасное Существо появляется только перед теми, для кого миг и вечность — одно. Оно явилось ко мне, и я услышал голос, сказавший: «Брат, это я».
В моём сознании не было вопроса: «Кто говорит со мной?» Голос, сказавший: «это я», мог принадлежать только той Индивидуальности, которая сама почти столь же обширна, как Вселенная; которая погружалась в океан Всебытия, но также знает и малое в силу того, что всё заключило в себе.
Передо мной стояло Прекрасное Существо, светящееся своим собственным сиянием. Если бы оно оказалось не столь прекрасным, я был бы поражён; но само совершенство его формы и осанки порождало атмосферу торжественного безмолвия. Я не удивился потому, что само состояние моего сознания было чудом. Я был настолько высоко вознесён над своим обычным состоянием, что сравнить переживание тех мгновений, чтобы выразить их глубину, мне было не с чем.
Представьте себе юность, ставшую бессмертной, настоящее, сделавшееся вечным. Представьте себе цветущую свежесть детского лица и глаза бездонной мудрости. Вообразите блеск тысячи жизней, сосредоточенный в этих глазах, и улыбку на устах любви столь чистой, что она не просит ответной любви от тех, кого дарит своей улыбкой.
Но земной язык не может описать неземное, и не может земной разум охватить размеры тех радостей, которые Прекрасное Существо открыло мне в тот наивысший миг моей жизни. Ибо самые границы существования раздвинулись для меня, и значение души раскрылось в новых, неизведанных глубинах. Те, к кому является Прекрасное Существо, никогда уже не смогут остаться прежними. Они могут по временам забывать, могут даже в деловой сутолоке утерять великую магию виденного Явления; но каждый раз, когда воспоминание о нём пронесётся в их душе, последняя будет неизменно воспарять в восхищении на крыльях пережитого восторга.
Это может случиться и с человеком, который живёт на Земле; это может случиться и с тем, кто носится в межзвездных пространствах; но переживание должно быть для всех одним и тем же, раз оно появилось, ибо только тому, кто находится в состоянии, близком Прекрасному Существу, может Оно раскрыть себя. И никому другому.
Песнь прекрасного существа
«Когда вы, люди, слышите проносящийся шелест, слушайте внимательно, ибо возможно, что это — долетающая до вас весть.
Когда вы чувствуете в сердце своём таинственное и прекрасное горение, возможно, оно посылается вам от неведомого чудесного очага.
Когда неведомая радость переполняет ваше существо, и ваша душа вырывается из привычного состояния и тянется... к какой-то желанной тайне, знайте, что сама тайна протягивает к вам свои тёплые и любящие, хотя и невидимые, объятия.
Мы, пребывающие в невидимом, видимы друг для Друга.
Здесь сияют нежные цвета и очаровательные формы, и взоры упиваются невиданной на Земле красотой.
О, вы не знаете всей радости простой жизни — быть и петь в вашей душе непрестанно, как птица поёт своей подруге!
Ибо всякий раз, когда поёт ваша душа, это — песнь, несущаяся к вашей подруге.
Не думаете ли вы, что лишь весна может потрясать и заставлять прислушиваться к шелесту крыльев?
Нет, весенняя пора сердца длится вечно, и осень может не наступать никогда.
Слушайте! Когда жаворонок поёт, он поёт для вас, когда поют водяные струи, они тоже поют для вас.
А когда радуется ваше сердце, всегда есть другое сердце, которое где-то отвечает на вашу радость, и душа внимающих Небес радуется извечной Радости.
Я радуюсь, когда Я здесь, и радуюсь, когда Я там. Всюду красота, где бываю Я.
Можете ли вы, дети Земли, отгадать, почему?
Выходите поиграть со Мной на покрытых цветами полях пространства. Я буду поджидать вас у перекрестка, где встречаются четыре ветра.
Вы не собьетесь с пути, если последуете за лучом, мерцающим в глубине садов надежды.
Есть музыка и в громовом шуме Земли, когда она проносится в пространстве.
Есть музыка и в тонах, неведомых тяжёлому слуху Земли, и в гармонии, аккорды которой — те души, что настроены на один и тот же лад.
Слушайте... Слышите вы их?
О, уши созданы для того, чтобы слышать, и глаза созданы для того, чтобы видеть, сердце же — для того, чтобы любить!
Часы идут, не оставляя следов, и годы подобны сильфам, танцующим в эфире, столетия же выступают торжественно и тихо.
Но мы улыбаемся, ибо радость пребывает и в торжественном ходе столетий.
Радость, радость всюду. Она и для вас, и для Меня; для вас столько же, сколько для Меня.
Хотите застать Меня там, где встречаются четыре ветра?»
Письмо 37
Там, где нет времени
Я думаю, теперь вам понятно из всего, переданного мной, что не все души, перешедшие воздушную границу, находятся или на небесах, или в аду. Немногие достигают крайних пределов, большинство проводит здесь предназначенный им период так же, как они проводили предназначенный им земной срок, не понимая ни возможностей, ни истинного значения своего положения.
Мудрость — дерево, растущее очень медленно; кольца, отлагающиеся вокруг ствола, изображают собой земные жизни, а борозды между ними — периоды между двумя жизнями. Кто горюет о том, что жёлудь медленно превращается в дуб? Точно так же неразумно думать, что истина о великом досуге души, которую я стремился передать вам, должна быть непременно грустной. Если бы человек должен был превратиться в Архангела в течение немногих лет, он страдал бы ужасно от мучительного напряжения роста.