Письма Звёздному императору
Шрифт:
К утру она всё-таки разбудила родителей. Рассказала про шип. Говорить уже было трудно, сознание путалось, огонь сжигал изнутри. Кайс немедленно вызвал медиков. Айлиссу увезли в Меннавар, а оттуда Меннао, в клинику экстренной помощи.
На маяк она не вернулась. И тело не отдали: часть тканей взяли для дальнейшего изучения, остальное кремировали на месте. Яд гиммора очень опасен, а для некоторых индивидуумов смертелен. Если бы Айлисса сразу же обратилась к врачам, ей вкололи бы сильную сыворотку, и тогда заражение крови могло бы и не начаться. А по прошествии столь долгого времени даже полное переливание не помогло.
Муж Айлиссы — папа Илассиа — постарался примчаться из Уллинофароа как можно скорее. Но
С захоронением праха тоже вышла заминка. У семьи Вайнир никогда не имелось собственного фамильного склепа. Откуда он у простых рыбаков? Первым, кто выбился из своей низкой страты, был погибший в море Карео. Но его останки сожрал океан, не осталось даже следов. И пришлось основательно похлопотать и даже поскандалить с родными, чтобы прах Айлиссы поместили в место общего упокоения Саонсов — семьи, хотя и не знатной, но весьма процветающей и уважаемой.
Саонсы владели двумя ресторанами, несколькими магазинчиками сувениров, собственным домом в Меннао и пансионатом для отдыхающих в пригороде, Меннаваре. Эта часть «большого Меннао» всеми воспринималась как отдельный городок со своим собственным именем и отдельной администрацией. Жизнь здесь шла размеренно и определялась сменой сезонов: во время долгих зимних дождей Меннавар пустел, все местные сидели у своих очагов, а приезжие сюда не заглядывали, зато летом, когда дожди случались лишь вечером или ночью, в Меннавар стекались любители морских купаний, прогулок на катерах и приятного безделья. По распоряжению местных властей даже громкие увеселения ограничены всего парой вечерних часов. В отдельно стоящих помещениях с крышей и толстыми стенами можно устраивать вечеринки и ночью, однако таких заведений в Меннаваре немного.
Кайс иногда привозил жену и дочь прогуляться по набережной. Задерживаться допоздна они не могли: работа на маяке допускала паузы, но не позволяла простоев. Ему думалось, дочка заслуживает хоть каплю веселья, а то вырастет, видя вокруг лишь море, дикие скалы, птиц, ящериц и бесконечные хлопоты по хозяйству.
Айлиссу не слишком тянуло туда, где легко потеряться в толпе, и где все чужие и какие-то странные. Что они все там делают? Отдыхают? От чего? Они вовсе не выглядят сильно уставшими. Когда устают, не идут гулять по длинной набережной, а ложатся спать. Айлиссе не нравилось находиться среди шума, гама, мелькания лиц, хаотических разговоров, обрывков музыки, криков торговцев… Она никогда не просилась на материк, и отец перестал устраивать эти изнурительные семейные выезды, во время которых мама Файя тоже чувствовала себя неловко: она одевалась не как городские дамы, на нее посматривали снисходительно или презрительно, а заводить себе новые платья ради редкой возможности покрасоваться перед незнакомыми «отдыхающими» — и дорого, и неразумно.
Даже когда Айлисса достигла школьного возраста, отец предпочел обучать ее сам. Иначе пришлось бы отдать девочку в интернат, ведь возить Айлиссу в Меннавар каждый день и потом забирать ее нет никакой возможности. И зачем дочке смотрителя маяка быть ученой? Достаточно, чтобы она умела читать, писать, считать, вести хозяйство, шить, лечить простые хвори, перевязывать раны, управляться с несложной техникой, — то есть, знать всё, нужное для будущей взрослой жизни. Такую невесту даже без приданого примут в любой приличной семье. Пробуждать в ней мечты о несбыточном ни к чему. Хорошо, что Айлисса вполне довольна своим положением и не рвется из дома туда, где ей вовсе не место. Со временем Кайс сам присмотрит ей жениха. Молодого, работящего, крепкого, но не грубого, способного содержать семью в достатке, однако не кичащегося богатством, нажитым предками.
Всё сложилось не так, как задумывалось.
Лаон Саонс, студент Императорского университета в Уллинофароа, проводивший каникулы у родственников в Меннаваре, приехал на Морну с компанией экскурсантов. Он бывал там еще ребенком и решил освежить впечатления.
В тот день за лотком у пристани стояла не Файя, завершавшая дома стирку, а Айлисса. Покупатели сгрудились у прилавка, разглядывая морские диковинки, Лаон же смотрел лишь на юную стройную девушку.
У нее была светло-серая кожа с чуть серебристым отливом, лицо, затененное широкополой соломенной шляпой. Верхний глаз вообще оставался невидимым. А два нижних внимательно наблюдали за мельтешением вокруг выставленных товаров. Лаон едва сумел разглядеть цвет ее глаз: серо-голубоватый, как море в вечернем тумане, сквозь который изредка сверкают огоньки проплывающих кораблей.
Окончательно покорил его голос девушки. Мелодичный, успокоительно низкий, не слишком громкий, но звучный. Ни единой крикливой ноты, ни тени раздражения на докучливых покупателей, одолевавших ее беспорядочными вопросами. Речь — простая, но вежливая, без заискивания и без вульгаризмов.
Он дождался, когда толпа рассосется и сказал экскурсоводу, что задержится тут: Лаон — местный, он уже бывал на маяке, ему интереснее рассмотреть панцирь ойса и резьбу по рогу хофарна…
Так они познакомились, Айлисса и Лаон. Когда вернулась Файя, они уже дружески болтали о том и о сем. Айлисса предложила показать ему те уголки полуострова, в которые туристов не водят — там либо слишком опасные тропы, либо заповедные гнезда илассиа. Эти птицы гнездятся на обрывистых склонах, откладывают раз в год по яйцу, и тревожить их запрещено.
Айлисса рассказала ему о повадках своих любимцев. Илассиа заключают союзы на всю свою птичью жизнь, заботятся друг о друге и вместе выкармливают птенца, защищая от хищников. У взрослых птиц нет серьезных врагов — мощный клюв, широкие крылья и внушительные размеры отпугивают скальных ассуров. Однако яйцо или маленького птенца эти шустрые мелкие хищники легко утащат и быстро съедят. А уж если на илассиа вздумают поохотиться обладатели настоящего оружия, то спасения нет: в местах гнездования скапливается множество пар, мишень заметная, подстрелить очень просто… Но — зачем?.. Ради мяса?.. Существует же много куда более годящихся в пищу птиц, взять хоть тех же гулламов. Ради перьев?.. Перья можно собрать, вовсе не прибегая к убийству. А илассиа так красивы в полете! Любоваться — не налюбуешься…
Вплотную приблизиться к птицам Айлисса ему не позволила. Но даже издали наблюдать за ними оказалось чрезвычайно увлекательным делом. Правда, пробираясь среди скал и колючих кустов, Лаон порвал и испачкал брюки.
Айлисса повела его в дом — отчищаться и зашивать дыру на колене. Файя предложила гостю выпить охлажденного травяного настоя и разделить нехитрую семейную трапезу. Экскурсанты давно уехали, а Лаона ближе к вечеру Айлисса сама отвезла в Меннавар на катере. Он мысленно восхищался этой девушкой — такой милой и скромной, но столько знающей о мире, в котором живет, и умеющей всё — и вести разговор, и готовить, и править семейным суденышком. Ни одна из его городских знакомых не могла бы выдержать уединенной жизни на маяке, выполняя всю ту работу, которую словно бы незаметно делали дочь и мать, Айлисса и Файя.
Он без конца повторял ее имя — «Айлисса», такое чудесное и необычное. Кайс и Файя назвали дочь, как птицу, но айлиссы на Морну не прилетают, их можно увидеть лишь зимой вблизи Меннавара, они бродят по мелководью и питаются там рачками и водорослями, а весной улетают в горы — гнездиться и выкармливать малышей. Лаон видел айлисс только в Императорском парке в Уллинофароа, и теперь признавал про себя: да, эта девушка — словно редкая птица, с отточенными движениями, с темной шапочкой на головке…