Письма Звёздному императору
Шрифт:
Побеседовав с иерофантом, Лаон помчался назад в университетский кампус — забрать из школы Ласси. Учеба давалась ей на удивление легко, хотя она оказалась самой младшей из одноклассниц. Почерк, правда, пока еще крайне коряв, зато она сызмальства знает множество умных слов и на устных заданиях вырывается вперед, а в математике идет вровень с мальчиками. Плавает и ныряет вообще лучше всех (ну, еще бы!), танцы быстро освоила, только с музыкой не особенно ладит: прочие дети уже играют кто на флейте, кто на калинсе, кто на стеклянном органчике — мийон эреллай. Утруждать ее и себя дополнительными занятиями Лаон не имеет возможности. Музыка — дисциплина не обязательная, к ней приобщаются во второй половине
Судя по первому классу, в этой школе больше уделяют внимания светским манерам и разностороннему развитию, нежели основательным научным знаниям. Впрочем, пока еще рано судить. Детям по пять с половиной — шесть лет. До наук они еще не дозрели. В старших классах будет иначе, там их готовят к университету. И, наверное, правильно, что сейчас им внушают правила этикета — если не вобрать такие тонкости с раннего детства, потом наверстать будет трудно. Лаон сам иногда страдает от своей вопиющей несветскости, хотя никто не считает его невежливым и неотесанным. Но всякий раз, оказавшись в обществе аристократов, он не улавливает все оттенки их обхождения и не может понять, они искренне интересуются им или это лишь форма ничего не значащей равнодушной любезности.
Профессор Каллео Вайянс и иерофант Нион Ойонай, безусловно, относятся к Лаону хорошо, однако оба накидали ему сегодня столько двусмысленных фраз и не слишком прозрачных намеков, что ломать над этим голову предстоит еще долго.
А впрочем… Нион Ойонай предложил ему поставить себя самого на место чиновника из правительственного архива.
Допустим, в распоряжение Лаона каждый год поступают сотни… нет, тысячи!.. писем на августейшее имя Звездного императора. Проще всего — взять выборочно десяток из них и, как в лотерее, устроить им выигрыш. Остальные — выкинуть, даже не просмотрев. Но это неправильно! В непросмотренных письмах может содержаться какая-то важная информация. Особенно, если пишет ребенок. Дети доверчивы и весьма откровенны. Они могут выдать любые семейные тайны. Не все же, как Ласси, настолько довольны своей повседневной жизнью, что не просят подарков. А бывают и взрослые, которые простодушней детей.
Тот, кто не просто читает письма к Звездному императору, а использует их как источник бесценных сведений о настроениях в разных стратах общества, о насущных потребностях в деньгах, лечении, справедливости и утешении после тяжких утрат, может в самом деле творить чудеса. Устранять напряжение там, где оно грозит обернуться взрывом, смягчать семейные коллизии, возвращать уверенность в торжестве законов над произволом.
Поэтому профессор Вайянс и сказал, что эта тема — скорее для социологов, чем для историков. Но социологи тоже этим не занимались; Лаон не помнит таких публикаций. Очевидно, при служебном архиве свои специалисты, и их изыскания — закрыты для посторонних.
Для проверки своей гипотезы Лаон всё-таки сунулся в архив Императорского правительства. Ему очень вежливо обяснили, что в настоящее время интересующий его исторический фонд закрыт на инвентаризацию и никому не доступен. Посмотреть каталог? Каталога нет, документы рассортированы по годам и по номерам. Письма текущего года, которые пока не заархивированы? О нет, уважаемый магистр Саонс, в них может быть совершенно конфиденциальная информация, затрагивающая чью-то семейную честь. Это частные, даже интимные письма, их никогда не показывают посторонним. Срок давности — тридцать девять лет, но и в этом случае пришлось бы заручиться разрешением представителей соответствующих фамилий.
В общем, как и предполагалось, отказ. Не совсем оскорбительно категоричный, но вполне однозначный.
Однако и эта беседа с чиновником оказалась не бесполезной. «Конфиденциальная информация», «разрешение представителей соответствующих фамилий»… Лаона вдруг осенило: почему бы не использовать тот же метод сбора источников, к которому он прибег, работая над магистерской об исторической памятий, передаваемой из поколения в поколение? И знакомые, и даже не очень знакомые собеседники чаще всего охотно делились своими воспоминаниями и семейными документами. Иногда разрешали копировать и цитировать, иногда оговаривали, что при цитировании нужно вычеркнуть имена, а иногда, напротив, просили обязательно упомянуть какого-то предка — забытого, как им думалось, несправедливо.
У него остались все адреса. Он попробует обратиться к тем же информантам еще раз и спросит их, не писали ли они когда-нибудь Звездному императору, если да — о чем, а может быть, часть посланий хранится в семейных шкафах и шкатулках с дорогими сердцу предметами (как он сам хранит первое, обезоруживающе безграмотное письмо своей Ласси)…
В таком подходе есть как изъяны, так и явные преимущества. Изъян — заведомая неполнота, которая не позволит сделать выводы статистического характера. Преимуществ же много. Это — добытый из первых рук материал, на знакомство с которым не нужно бюрократических разрешений. А значит, можно спокойно писать статью без оглядки на «редактуру» старших коллег и публиковать где угодно, в том числе в межгалактическом сборнике.
Решено. Он составит опросник и будет его рассылать или лично вручать всем подряд.
«Доводилось ли вам, вашим близким, детям, родителям, дедам и прадедам писать Звездному императору?
Сохранились ли в вашем семейном архиве эти письма, их копии, черновики?
Могли бы вы предоставить их для изучения в исторических целях?
Дали бы вы согласие на публикацию ваших реликвий в том или ином виде: полностью, фрагментарно, в пересказе со ссылкой на источник, с упоминанием без указания вашей фамилии?»…
А начнет с себя. Со своей семьи и всех родственников.
Нежданный визит
Через день, отведя Ласси в школу, Лаон вернулся домой — лекцию читал профессор Вайянс, присутствовать там было не обязательно. Проводить это время на факультете не хотелось, там без конца отвлекают студенты, коллеги, звонки, забредающие поболтать сотрудники деканата.
В квартире — тихо, не считая мерного шума транспорта и голосов за окном. Лаон воспринимал этот шум как нейтральный фон, не мешающий думать, вроде рокота волн или криков птиц вокруг мыса Морну.
Он методично штудировал тексты «Комментированных источников», выискивая нужные сведения, делал выписки на закладках — и внезапно услышал звонок.
Никаких гостей Лаон не ждал, а случайные посетители сюда не ломились.
Заинтригованный, он открыл.
На пороге стояла Баллайна. Одетая с аристократической элегантной неброскостью. Синевато-серое платье, палевая накидка, в руках изящная сумочка с аппликациями — фиолетовыми цветами. Свежая, благоухающая чистотой, немного смущенная, но уверенная в благосклонном приеме.