Письма. Часть 2
Шрифт:
В. Ч<ирико>ва выходит замуж — за приземистого квадратного будущего инженера. А. И. А<ндрее>ва говорит, что хорошо.
(«Поуспокоится, пополнеет…» Кстати, никогда не замечала, чтобы после замужества полнели. Чту это — детская мука Нестлэ, [219] что ль?)
Ч<ирико>ва-мать играет в пьесе мужа 17-летнюю колдунью-молодку. [220] Вся семья переехала в Прагу, в Профессорский дом. Некоторые профессора, не получившие квартир, скрежещут.
219
Швейцарская пищевая компания.
220
Пьеса
Монах взял у С<ережи> пальто и поехал представляться К. Ни монаха, ни пальто. (С<ережа> ходит в костюме вот уже полтора месяца.)
Другой собутыльник (помните, аккуратный немчик с тургеневской фамилией? — летний) [221] истратил крупную сумму из журнальных (Св<оими> П<утями> денег и безвозвратно уехал в Ригу. С<ережа> и двое других выплачивают.
В. Н. Савинкова вышла замуж за чеха ученика и живет в Добриховицах.
221
А. К. Рудин. Переехав в Ригу, публиковался в журнале „Перезвоны“ и газете „Сегодня“
Лелик учится на скрипке и по воскресеньям играет с Алей в «Машину времени».
Александра Захаровна, связав всем соседкам чешкам белые шерстяные шали, вяжет А. И. А<ндрее>вой черную шелковую шаль.
________
Несколько стихов — наугад: (видали ли мою «Полотерскую» в № 1 «В<оли> Р<оссии>»? В следующих двух — юношеские стихи, пристрастие дорогого). [222]
Пела как стрелы и как моррэны…
222
Под общим заголовком „Из книги Юношеские стихи“ в „Воле России“ были напечатаны в 1925 г. стихи „Аля“ и „Уж сколько их упало в эту бездну…“).
……………………………………..
Ноябрь 1924 г.
Приметы («Точно гору несла в подоле…»)
……………………………………………..
Ноябрь 1924 г.
Не возьмешь моего румянца —…
…………………………………….
Декабрь 1924 г.
NB! (Этот стих — к жизни.)
_______
Русской ржи от меня поклон…
………………………………….
Март 1925 г.
_______
Выбирала самые короткие, — тбк, обзор, как это письмо. Пишу в беседке, на сильном ветру, ветер рвет бумагу, путает мысли и волосы. Сегодня ждем М<аргариту> Н<иколаевну> с Ирусей, а м. б. и — с Л<ебеде>вым! Аля в безумном волнении, штопает единственные приличные чулки.
Писала, не отрываясь, пользуясь Барсикиным [223] сном. Спит тут же в коляске, под В<ашим> бел<ым> одеялом.
223
Барсик — одно из семейных прозвищ сына Цветаевой
М. б. уже не придется писать, итак: 1) присылайте расписку на «Ковчег» 2) что с письмом П<астерна>ку? 3) что «дорогой»? (однако с порядочным обходом — вести! Из Праги бы ближе!) До Пасхи еще напишу. Да! умоляю: не опускайте сами письмо, давайте Аде. (Знаю, что опускаете их в ящик, а не мимо, дело не в этом.)
Целую нежно Вас и Адю. Она удивительная девочка. Непременно будет писать. Пусть <…> взять в «Свои Пути». Если не очень длинное. Пусть напишет и пришлет. Подписаться можно буквами.
Адя — пророчу! — к 20-ти годам будет, как я, лирическим циником.
МЦ.
Вшеноры, 12-го апреля 1925 г.,
Страстной понедельник
Дорогая Ольга Елисеевна,
Был у меня вчера Невинный — с визитом. Выдал аттестацию в молодости и неизменности. Хвалил Георгия, сам обнаружил сходство. (Теперь его вся В<оля> Р<оссии> перевидала — кроме Дорогого! И Росселя.) Сидели в навозной беседке, Невинный не замечал (навоза), наслаждался природой. А рядом козий загон, и козы все время делали. Рассказывал о Париже — как всегда, сплошное общее место: автомобили, конные, десять правил езды. И нарядность («У всех башмаки чищенные, — высшая ступень культуры». И я, мысленно: «А Бетховен?») О вас (вкупе) — следующее: живут средне, нерасчетливы, в общем <тысячи?> полторы в месяц — главное — есть база (квартира). Захвачены общим парижским веянием (православием) — я, мысленно: «эку штуку выдумал Париж, — православие!» — впрочем не О<льга> Е<лисеевна>, — дочери. Гинденбург и Эррио. Сыновья, — один на лоне природы с утятами и поросятами, другой — нб голову выше отца, «старший брат». Речь лилась, лилась, а я все бегала, бегала: с Барсиком — вверх и вниз (сад со ступеньками) — то молоко греть, то бутылочки полоскать, то сцены с переодеванием. Думаю, у Невинного в глазах рябило, как у меня — в ушах.
Потом ушел к Пешехоновым (здесь живут), с обещанием, если найдет номер в гостинице, придти, если же не найдет, вновь приехать завтра. А завтра — сегодня, и я в задумчивости: гулять ведь нельзя, значит — сидеть: сидеть и слушать.
Да! для справедливости: умиленно и даже умно вспоминал ту весну: гору, Пасху, приходы и проводы, сумасшедшие рукописи и сумасшедших кукол (Koчapoвcкoгo), — вce на фоне Вас, конечно. Единственный час в беседе, когда был человечен. «Любовь — слепа». Нет, — зряча и заставляет видеть. Он никогда не любил Вас, конечно, — не любовь, — фоксов обрубленный хвостик ее! — и уже общее место точнеет, общее становится местным, «ins Blaue hinein» [224] — точным, и уже мне, всю жизнь скучающей с людьми, с этим, скучнейшим из них — не скучно.
224
Здесь: неизвестность (нем.).
Бедный Невинный! Жалуется на свою волероссийскую клетку: «с весной — еще темней». И нет Ваших лисьих волос и львиных (определение Сережино: гениальное) глаз, чтоб осветить. У него отношение к Вам явно двоится: напетое в уши «товарищами» (непрактичность, неумение жить, неправильное воспитание Ади и т. п.) — в ушах — с той весны — оставшееся. И он путается, с одних рельс на другие. — Толчки —
________
Это меня возвращает к Анд<рее>вой. Вы, пожалуй, во всем правы. Оценка, для нелюбови (ибо Вы ее не любите), даже великодушная. Она мне чужда, чувствую это всем существом: чуждостью женщины — мужчине. Притягательной чуждостью. Влюбиться я бы в нее могла, любить — нет. С ней не взлетаешь, с ней — срываешься. (Помните у Гумилева):
И уста мои радыЦеловать лишь одну —Ту, с которой не надоУлетать в вышину!(курсив мой — и в нем все дело). [225]
А о дарении ненужного — до смешного правы. Принесла нам с Алей целый узел нелюбимых вещей (как цыганка — краденое, к которому остыла) — нам очень, ей явно не нужных. Красная куртка для Али, Верина юбка (для меня), что-то Нинино, в к<отор>ое даже я не влезаю. Конечно, могла бы продать, и — конечно — благодарна, ннно…
225
Из стихотворения Н. С. Гумилева „Канцона первая“ (1919)