Письма
Шрифт:
Воистину это что-нибудь да значит — создать «сонет из баланды» (Каннингхэм Грэм объяснит Вам, что такое тюремная баланда. Вам ведь негде было ее попробовать). У меня нет сомнений, что дело «выгорело», и это подлинный триумф.
Надеюсь, Вы появитесь в Париже в течение весны, и тогда мы увидимся.
Я вижу по газетам, что Вы по-прежнему делаете смертных бессмертными; жаль только, Ваши работы не появляются в парижских изданиях, а то Вы могли бы изрядно оживить здешние киоски. Всегда Ваш
Оскар
191. ФРЭНКУ ХАРРИСУ
Отель «Ницца»
[Конец февраля 1898 г.]
Мой дорогой Фрэнк! Я невыразимо тронут твоим письмом — это une vraie poign'ee de main [81] .
Не понимаю, что происходит с поэмой. Издатель заверил меня, что, вняв моим мольбам, он отправил два нумерованных экземпляра в «Сатердей» и «Кроникл», и он также пишет, что Артур Саймонз специально спрашивал у тебя разрешения поместить в твоей газете подписаннуюстатью. Конечно, издатели — народ ненадежный. Во всяком случае, вид у них всегда именно такой. Но какая-тозаметка, надеюсь, у тебя появится: ведь твоя газета (или, скорее, ты сам) — это в Лондоне большая сила, и, когда ты говоришь, все умолкают. Я, конечно, понимаю, что поэма слишком автобиографична и что подлинный опыт обычно нам чужд и оставляет нас равнодушными; но эти стихи исторгла из меня боль, это вопль Марсия, а не песнь Аполлона. Как бы то ни было, кое-что ценное в ней есть. Попробуй создай сонет из тюремной баланды. Это ведь не шутка.
81
Истинное рукопожатие (франц.).
Когда вернешься из Монте-Карло, дай, пожалуйста, знать. Мечтаю с тобой поужинать.
Что же касается комедии, дорогой мой Фрэнк, то я утратил главную движущую силу жизни и искусства — la joie de vivre [82] ; это совершенно ужасно. Есть удовольствия, есть сладострастие, но радость жизни ушла. Я гнию заживо; морг ждет меня не дождется. Я уже присматриваю себе там цинковое ложе. В конце концов я прожил чудесную жизнь, которая, увы, осталась позади. Но поужинать с тобой это мне не помешает. Всегда твой
82
Радость жизни (франц.).
О. У.
192. РОУЛЕНДУ СТРОНГУ {293}
Отель «Ницца»
[Февраль — март 1898 г.]
Не могу передать, какое удовольствие доставило мне Ваше письмо, как хотелось бы мне, чтобы именно Вы откликнулись на мою «Балладу». Я имею уже несколько в высшей степени доброжелательных и неглупых отзывов о «Балладе», но ни один из них не растрогал и не вдохновил меня так, как Ваше письмо… Между тем нет ли у Вас сейчас свободных денег? Если есть, то не могли бы Вы одолжить мне 50 франков? Я сижу sans le sou [83] в ожидании денег от моего нерадивого издателя…
293
Стронг, Роуленд (1865–1924) — журналист, парижский корреспондент ряда английских и американских газет.
83
Без единого су (франц.).
Оскар Уайльд
193. РОУЛЕНДУ СТРОНГУ
Отель «Ницца» Вторник
[Февраль — март 1898 г.]
Посылаю Вам экземпляр моей «Баллады», который Вы, надеюсь, примете вместе с добрыми пожеланиями автора… Это первое издание, им, отмечу с радостью, интересуются библиофилы, и оно высоко ценится в Лондоне: тираж был распродан в первый же день. «Баллада» имела большой успех, да и пресса не обошла ее вниманием.
Оскар Уайльд
194. РОБЕРТУ РОССУ {294}
[Париж]
Среда [? 2 марта 1898 г.]
Дорогой мой Робби! Тысячекратное тебе спасибо за все, что
294
«…ты… восседаешь посреди белоснежной райской розы» — парафраз из «Рая», песни XXX–XXXII.
Я не прочел твоего письма к Констанс. Перечти его лучше сам. Вполне полагаюсь на твою деликатность, на твой такт и возвращаю письмо непрочитанным.
Неаполитанские события, во всей их наготе, таковы.
Четыре месяца Бози бомбардировал меня письмами, предлагая мне «кров». Он обещал мне любовь, признательность, заботу, обещал, что я не буду нуждаться ни в чем. Наконец я сдался; но, встретившись с ним в Эксе по дороге в Неаполь, я увидел, что у него нет ни денег, ни планов и что он начисто забыл все свои обещания. Он вообразил, будто я в состоянии добывать деньги для нас обоих. Я действительно добыл 120 фунтов. На них Бози жил, не зная забот. Но когда я потребовал с него его долю,он тут же сделался ужасен, зол, низок и скуп во всем, что не касалось его собственных удовольствий, и, когда мои деньги кончились, он уехал.
Что же касается тех 500 фунтов, которые, как он клялся, составляют «долг чести» и тому подобное, то он написал мне, что признает эти деньги долгом чести, но, дескать, «сплошь и рядом джентльмены не возвращают своих долгов чести», это «вполне натурально», и никто не смеет подумать об этом ничего плохого.
Не знаю, что ты написал Констанс, но бесспорные факты таковы, что я принял предложение «крова», после чего обнаружил, что платить за все должен я, а когда платить мне стало нечем, меня бросили на произвол судьбы.
Это, разумеется, горчайший урок за всю мою горькую жизнь; это страшный, убийственный удар, но он не мог не быть нанесен, и теперь я понимаю, что мне не следует больше с ним видеться. Я не желаю его знать. Это ужасный человек. Всегда твой
О. У.
195. КАРЛОСУ БЛЭККЕРУ {295}
Отель «Ницца»
[Почтовый штемпель — 9 марта 1898 г.]
Мой дорогой Карлос! Я не в силах передать Вам, как я был взволнован и растроган вчера вечером, увидев Ваш почерк. Если можете, приходите ко мне завтра (в четверг) в пять часов; если это неудобно, можно назначить какое-нибудь другое время, но мне непременно нужно увидеть Вас, пожать Вам руку и поблагодарить Вас за необыкновенную доброту Вашу и Вашей жены к Констанс и мальчикам.
295
В комментариях к этому письму Р. Харт-Дэвис приводит письмо Констанс к Блэккеру, посланное 4 марта, в котором она очень нежно говорит об Уайльде, называет его «Балладу» «исключительной», выражая надежду на то, что вызванный ею успех поможет Уайльду продолжить работать.
После того как Уайльд и Дуглас расстались в Неаполе, мать Дугласа леди Куинсберри передала Уайльду через Мора Эйди двести фунтов от имени своего сына. В письме Россу от 17 марта Уайльд объяснял, что это часть «долга чести» — то есть тех пятисот фунтов, которые Дуглас был ему должен. Он отрицал, что эти деньги были заплачены ему за то, чтобы он никогда больше не встречался с Дугласом.
Я тут живу совершенно один и занимаю, разумеется, всего одну комнату; но кресло для Вас найдется. Я не видел Альфреда Дугласа три месяца; по-видимому, он на Ривьере. Не думаю, что мы когда-нибудь вновь увидимся. Дело в том, что если мы опять окажемся вместе, его месячное содержание уменьшится на 10 фунтов, а, поскольку он получает всего 400 фунтов в год, он счел за лучшее стать примерным мальчиком.
Я очень рад, что моя поэма имеет успех в Англии. Почти месяц я держу для Вас экземпляр первого издания, который мне не терпится Вам вручить.