Письмо сестре, или Комментарии к эпиграфам
Шрифт:
Осталось два других таксофона, которые работают по принципу IP-телефонии: сначала нужно ввести десятизначный код с особой карты, потм код страны, код города и номер абонента. Саму карту в таксофон вставлять не надо. К сожалению, IP-карты в нашем магазине не продаются. Надо связаться с родственниками, попросить их купить такую карту на свободе и выслать её в колонию почтой.
С нижнего плаца можно попасть в промзону, на пекарню, в столовую и спортзал, в медицинскую часть, в магазин, на комендантский участок, в отряды № 1, 2 и 3, а также в отряд СУОН, в ШИЗО и ПКТ.
Почти посередине плаца, напротив служебного входа в столовую, находится участок помойки, который с одной стороны
…Вообще, в зоне постоянно чем-то воняет. Чаще всего досаждает запах рыбной муки, из которой делают «рыбные биточки» в непосредственной близости от зоны, в колонии-поселении. Запах резкий, неприятный, от него даже першит в горле. Также воняет гарью с кочегарки и, как я уже сказал, гниющими отходами. Летом доносится запах тины с залива.
Между нижним и верхним плацами находится перешеек, вроде переулка. По одну руку – котельная {она же кочегарка}, по другую – отряд «Карантин» и Пожарная часть. Недавно здесь открылось новое заведение: «Инструментальная кладовая жилой зоны».
Верхний плац представляет собой прямоугольную площадь, в центре которой стоит церковь Святой Матроны Московской – симпатичный деревянный домик из почерневших брёвен с жёлтым куполом на крыше. Если бы не купол, можно было бы подумать, что это теремок из детской книжки. Плац не замощён. Летом в сухую погоду грунт утрамбован и пылит, если идти, шаркая ногами; зимой он весь покрыт снегом и льдом. В межсезонье плац превращается в кашу из грязи. На верхнем плацу, помимо церкви, находятся: Штаб Администрации, клуб, БПК, баня, платная сауна, парикмахерская, школа, училище и общежития (бараки) отрядов №№ 4-11.
Все бараки обвешаны электрическими «соплями»: силовая проводка, телевизионные кабели, сигнальные и телефонные провода расползаются по фасадам во всех направлениях, пересекаются друг с другом, образовывают пучки, гроздятся, закольцовываются. Если снабдить их лампочками, то получатся отличные, густые гирлянды не хуже ёлочных, которые могли бы украсить нашу колонию. Некоторые провода спрятаны в гофрированные рукава и тем самым выбиваются из общего дизайна учреждения.
Во всей колонии очень мало растительности. В локальном участке промзоны растёт несколько узловатых кустарников, и ещё перед входом в клуб – четыре. Я не смог установить, как называются эти растения. Сам-то я в ботанике не силён, и поэтому спрашивал у других зеков и даже у некоторых сотрудников Администрации. Никто не знает. Может быть, это даже и не кустарники, а деревца.
В 2018 г. под окнами столовой посадили пятнадцать саженцев другого кустарника, который летом цветёт. Все говорят, что это сирень. Вокруг кустарников, а также вдоль заборов и фундаментов зданий летом проклёвывается наша жухлая северная травка. В последнее годы летом возле церкви и возле училища устраиваются крохотные клумбы с какими-то цветами. Опять же, названия никто не знает. Один из осуждённых шестого отряда, Сергей Алексеевич, во время проверки ест эти цветы; наверное, ему не хватает витаминов и каких-нибудь микроэлементов.
ФКУ ИК-17 располагается на улице со странным названием Угольная база. Во всех официальных документах так и значится: ул. Угольная база, д. 9. Однако почтовое ведомство не отвергает и другой адрес: ул. Угольная, 9. Говорят, раньше в этом районе Мурманска действительно было множество угольных складов, поэтому такое вот название улицы. Котельная учреждения тоже работает на угле, – его привозят самосвалами в выгружают в виде огромных куч прямо возле котельной или в углу верхнего плаца. Угольная пыль – непременный атрибут нашей колонии, она намертво втоптана в плац, во все конструкции и сооружения. Иногда её можно различить в воздухе. Если развесить на улице сушить бельё, то на нём образуется угольный налёт, и надо будет перестирывать. Особенно хорошо этот эффект заметен на простынях. Полагаю, зекам и сотрудникам Администрации, сидящим/служащим в нашем ФКУ, следует выдавать молоко «за вредность».
В народе наша колония называется Углями. Английское слово ‘ugly’ здесь, вероятно, ни при чём, однако значение этого слова удивительным образом к ней подходит.
Почти все здания, а также все заборы локальных участков выкрашены в голубой цвет, который со временем загрязняется, потм обновляется, потм опять загрязняется, потм опять обновляется, и так до бесконечности…
019
Философы – те же люди, только в доспехах.
Однажды с Огненным Копибуком произошел из ряда вон выходящий случай: он впервые за время своего существования попался на глаза кому-то, кроме меня. Это был парень из блатных. Всё допытывался, зачем мне это нужно.
Ну, вы-то уже знаете, а он – не знал.
И он тяжело и недоумённо воспринял мысль о том, что это форма досуга; сказал, что я ненормальный. Потм он скумекал, что я всё время отказывался от мысли о том, чтобы заиметь здесь мобильный телефон – удобное, многофункциональное и популярное средство досуга. Трудности с приобретением, доставкой, хранением, содержанием и эксплуатацией телефона я оценил как ненужные. Потм он вспомнил, что телевизор я тоже редко смотрю, и в основном читаю, и у него сложился пазл, оправдывающий существование тетрадки с цитатами из книг.
Чуть позже тетрадь попалась на глаза Заместителю Начальника Углей по безопасности и оперативной работе, подполковнику внутренней службы. Пока я завтракал в столовой, он вытащил тетрадку из пакета, который висел на вешалке в фойе. Дело было зимой.
Подполковник этот на год старше меня, ничего не сказал. Стопроцентно установил, что Копибук – это безопасно. Я ему говорю: «Ай-ай-ай, Юрий Олегович! Зачем вы в чужой личной тетради копаетесь?» А он стоит и читает какую-то цитату. Дочитал и говорит: «Ничего личного у вас здесь нет», – и отдаёт мне тетрадь. Очень остроумно. Подполковник этот – большой оригинал. Я даже не нашёлся, что ответить.