Письмо, так и не написанное, потому что его отправлять некому
Шрифт:
Истина проста: нет любви – даешь котлеты!
Всех этих рассуждений мне хватило, чтоб душа и совесть, воспитанная на классической литературе, была совершенно спокойна.
После 17.30 я надел самое приличное из моего скудного южного гардероба – все-таки сначала на день рождения иду – надушился модным и дефицитным одеколоном «Саша», и отправился к «корове» Еще не зная, что там случиться…
Глава 8
…А случилось совершенно неожиданное – я стал мужчиной. И произошло это сразу после того, как
Но сначала, откуда взялся арбуз.
Я, Илья и Лена, встретившись на набережной, пришли в «Корову» почти в шесть. А, как полагалось в те времена, полноценный ресторан, то есть с живыми музыкантами, начинал работу с семи.
Поэтому, мы и собрались в номере у Алины. Хозяйка – тот самый художественный критик из элитарного журнала, у которой был роман с народным художником (Великим папой). Высокая, стройная и в то же время статная брюнетка. Всем своим видом показывающая, что уж она то знает, как дергать бога за бороду.
«Бог» её, правда, судя по условиям проживания здесь, в доме отдыха, так, средней руки. А условия: комнатка – пенал. Высокохудожественный окрас стен: верх – ядовито-голубой, низ – отравляюще-синий. Правда, есть удобства. Те самые. Нормальный человек повернуться в них может с трудом, и все же – удобства! Да и чего уж там ворчать, номер-то все же одноместный. А это дорогого стоит.
Только когда в этот пенал набивается куча людей, а куча – это семь человек, то создается впечатление, что ты в московском автобусе в утренний час пик. Что ж в тесноте, но не в обиде.
А теперь, почему арбуз сыграл такое значение в моем сексуальном просвещении.
Совпало. Случайность. Могли быть сливы, или виноград. А может персики. Но случился арбуз.
Просто мудрые Шурики, которые появились тоже раньше, принесли с собой разогревочную бутылку сухого вина и огромный спелый арбуз на закуску.
Вино было разлито по всем емкостям, в которые можно разлить. От изящных рюмочек до банки из-под майонеза. Удивительно, но хватило всем. И сделав, первую пару глотков, мы «взрезали кавуна». Я взял аппетитный кусок с темно-красной сочной и сахаристой сердцевиной. Счистил в блюдечко черные семечки и уже поднес ко рту, чтобы надкусить.
Но именно в это мгновенье…
– Привет! Уже начали, и меня не дождались!
…в это мгновенье раздалось у меня за спиной. Я сидел, чуть отвернувшись от двери, и кто это сказал, видеть не мог. Хотя догадаться было не сложно: конечно именинница. Из тех, кто должен был пойти в ресторан не было только её и её отца.
Все шумно приветствовали виновницу торжества. И я ради приличия развернулся…
Как объяснить, что произошло в то мгновенье, когда я посмотрел на неё, что бы с одной стороны не впасть в банальность, но с другой, объяснить, в том числе и самому себе, что же я ощутил?
Мгновенья неповторимы. И порой вмещают в себя столько граней мира, что потом возвращаясь и возвращаясь к тому мимолетному, как вспышка, мгновению, открываешь новые и новые пласты событий и душевных переживаний.
…Я взглянул на неё. Но если все поздоровались с миленькой девчонкой, ростом выше среднего, чуть пухленькой, с лицом, овальным, почти круглым и мягкими, с темными большими глазами и модной тогда прической каре (под Мерей Матье), то я:
застыл
замер
остолбенел …
Просто я увидел совсем не то, что вся наша компания.
…На ней была зеленая легкая блуза и широкая, спадающая широкими складками юбка более темного изумрудного цвета. Но мне показалось, что и эта одежда и она сама окружена какой-то аурой. Это был не свет, а ощущение. Да, да, я впервые увидел не только женщину – её лицо, глаза, фигуру, одежду. Я увидел то, что увидеть глазами невозможно – ощущение, ореол женщины. И этот ореол почти мгновенно разросся и окружил меня.
А, окружив, сразу же проник внутрь и отключил сознание полностью. То есть от хомо сапиенс остался только хомо. Но это не было влечение самца к самке. Нет, ощущение было совсем иными, определение подобрать к этому сложно. Нет его ни в одном языке. Восторг, удивление, восхищение, страх от возможности проснуться от мгновенного любовно летаргического сна и вновь восторг, но уже не только от её присутствия, но и жизнью, которая дарит такое мгновенье – если кто-то найдет определение всей этой гамме чувств – обещаю премию. Я до сих пор не нашел.
Да Бог с ними – с определениями.
– …буз, – донеслось до моего парализованного мозга.
– Что? – переспросил я, совершенно не понимая, при чем тут автобус
– Арбуз сейчас тебе на колени свалится, – Шурик-маленький был заботливо саркастичным. О моих брюках он позаботился, как же!
Я пришел в себя, поспешно откусил хрустящую мякоть и попытался сделать вид, что ничего не случилось. Остальные точно так же усиленно делали вид, что ничего не заметили. Слишком усиленно, что бы это было правдой.
И только Оксана была естественна. Она, кажется, единственная, кто ничего не заметил и не понял.
– А кто мне даст арбуз? – кокетливо обиженно спросили она. – Имениннице сегодня положено самое лучшее, не так ли?
Все мужчины начали двигаться, но так бестолково, словно каждый хотел, чтобы другой его опередил. Шурик-большой никак не мог найти нож, лежавший под его рукой. «Маленький» рассматривал взрезанный арбуз с видом человека, который никак не мог понять, что вкуснее – мякоть, кожура или семечки. Илья «не мог» дотянуться. В общем, все показывали, что они пропускают кого-то, уступая почетную долю поухаживать за виновницей торжества.
Да, удары по голове, да еще через сердце, к хорошему не приводят. Идиот! Это же они меня пропускают.
Держа в левой руке свой кусок арбуза (а куда я его дену, стол-то далеко?), правой я схватил нож и буквально двумя движениями вырезал сочную хрустяще-сахаристую сердцевину, подцепил ее на широкое лезвие и повернулся к имениннице.
– Лихо! – успел удивленно уважительно заметить кто-то из Шуриков.
– Спасибо! – спокойно, словно не замечая всей этой суеты, сказала виновница переполоха и … взяла из моей левой руки мой надкусанный кусок арбуза.