Питер да Москва – кровная вражда
Шрифт:
Парень не выглядел испуганным – может, он тоже, как Гера, уже распрощался с жизнью?
– Сколько позволит судьба.
– Может, оно и к лучшему. Так вот, твоя судьба находится в твоих руках. Или ты расскажешь все, что знаешь, и уйдешь отсюда на все четыре стороны, или можешь сыграть в партизана и разделить участь Зои Космодемьянской.
– Хорошо. Я скажу, что знаю. Но где гарантия того, что вы не отправите меня вслед за Герой?
– Гарантией будет магнитофонная кассета с записью твоей исповеди. Если она попадет к тому, на кого ты работаешь, так тебя подвесят за яйца. Но, думаю, этого не случится – кассета будет лежать у меня в надежном месте до тех самых пор, пока ты будешь на меня работать.
– Боцман, займись магнитофоном! – крикнул Красный.
– А все готово, – отозвался тот. В руке у него уже болтался кассетник «Шарп». «Боцман» нажал на кнопку, и кассета медленно завертелась.
– Ну, колись, браток, – улыбнулся Филат.
На лбу у Семена выступили капли пота, которые стали быстро стекать тоненькими струйками по переносице и щекам.
– Однако, я смотрю, пауза затягивается, – печально заметил Филат. – Мне это не нравится. Боцман, прижми-ка нашему герою пальцы щипчиками.
– Не надо, я все скажу, – встрепенулся Семен. – Спрашивайте!
– Кто стоит за тобой?
– Гера не соврал – и я их тоже не видел ни разу. Они нигде не засвечиваются. Предпочитают действовать через цепочку посредников. Мне известно только, что это очень влиятельные люди.
В центральном офисе ГАО «Балторгфлот» Семен с Германом появились дважды. Задание у них было несложное. Одному из них, пока второй стоял на стреме, нужно было застать заместителя генерального директора в кабинете и предложить за сто тысяч долларов внести кое-какие изменения в список участников предстоящего тендера.
– И все? – изумился Филат.
– Все, – подтвердил Семен.
– И какие же изменения?
– О конкретной просьбе нам должны были сказать потом. Для начала нужно было просто подкатиться к нему. Но мы не успели… – Семен мотнул головой в сторону Красного, давая понять, что их замели в самый разгар операции.
И все же Филату все это было непонятно. Зачем посылать каких-то хмырей в офис ГАО, неужели нельзя было обработать руководство иным, более надежным способом?
– Так кто вас туда направил? – строго спросил Филат.
Семен помолчал секунд десять, видно, собираясь с мыслями, и протянул:
– Кеша. Он назвался просто Кешей. Это посредник. Общались по телефону. Но я знаю, где он живет.
– Да что ты! – обрадовался Красный. – Это уже кое-что! И что это за Кеша?
– Может, кликуха, может, настоящее имя. Фамилии не знаю, – заторопился Семен.
– Как вы стали на него работать?
– В армии я с Герой служил в одном взводе, здесь, под Питером. Есть там одна секретная база ВДВ. Все два года мы занимались рукопашным боем и учились диверсионной работе. Вроде нас хотели использовать в горячих точках. А кто-то говорил, что нас готовили для каких-то тайных операций. В общем, два года прошли в ожидании. Иногда приходили «покупатели» и отбирали кого-нибудь из нас.
– Ближе к делу. Все это меня не интересует. Как ты попал к этому Кеше?
– За два месяца до окончания службы к нам в часть приехал парень лет тридцати. Уже одно то, что он попал на территорию части, говорило, что у него сильные покровители. Он подвалил на шикарной иномарке. Начальник штаба бегал вокруг него, как собачка, разве что задницу не лизал. Парень назвался представителем «Росснабвооружения» и сказал, что ему нужны люди, которые готовы работать у него после демобилизации. У нас с Германом не было особых планов на гражданку, поэтому мы к нему в списочек записались! – Семен сглотнул слюну. – Но потом мы его больше не видели… Через полгода после дембеля, когда мы уж и думать про него забыли, мне позвонил Кеша, напомнил о том хмыре… Звали его… – Семен нахмурился, припоминая, – то ли Антон, то ли Андрей. Он визитку оставил – там фамилия была какая-то простая, вроде Кузнецов, но он сразу сказал, что фамилия липовая и чтоб мы не забивали себе голову. Главное, говорит, телефон для связи.
– И что за телефон? – перебил Филат.
– Тоже липой оказался, – горестно заметил Семен. – Я по нему как-то раз звонил – оказался коммутатор какой-то коммерческой фирмы. А Кеша оставил действующий телефон.
– Ты спрашивал у него про того Антона-Андрея? – настаивал Филат.
Он и сам пока не понимал, зачем он так упрямо выпытывает у Семена про представителя «Росснабвооружения», но ему казалось, что это очень интересная зацепка.
– Спрашивал. Но Кеша сказал: забудь про него. Теперь твои дела к нему никакого отношения не имеют.
– И что за дела?
Пленник пошевелил деревянными колодками, точно хотел высвободить руки.
– Всякие. Взрывные дела. Платил хорошо.
– Кого взрывали? – заинтересовался Красный. – И где?
– Тут, в Питере. В порту. Прогулочный теплоход «Радуга»…
– …твою мать! – заревел Красный. – Так это вы мне песню испортили? Представляешь, Филат, в прошлом году у нас тут одни энтузиасты организовали круизную турфирмочку для иностранцев, только я собрался взять ее под свое крыло, как они лишились своего единственного транспортного средства! Они на этой самой «Радуге» собрались интуристов возить по Неве…
– Погоди, Красный, сейчас не об этом речь! – Филат поднял руку. – Ну, а еще какие подвиги на вашем боевом счету были?
– Пару раз на оптовых рынках в области фейерверк устраивали, на таможенном терминале пожар… Еще по мелочи кое-что…
– Ну-ну! – помотал головой Красный. – Хотел бы я на твоего хозяина поглядеть хоть одним глазком – что за птица такая? Я про эти дела все знаю, – заметил он Филату, – да вот только так и не выяснил, кто это химичил. Сразу видно: конспирация!
– И как часто с тобой связывается Кеша? – продолжал допрос Филат.
– Раз в неделю. Иногда он пропадает целыми неделями, но деньги в конце месяца платит исправно.
– Вы где-нибудь еще работали?
Парень отрицательно покачал головой.
– Абсолютно нигде. Это было главным условием нашего контракта – никаких дел на стороне! Кеша объяснял это тем, что в любой момент нас могут отправить на дело подальше от Питера.
– За рубеж были командировки?
Опять в комнате установилась зловещая тишина.
– Отвечай погромче, – глухо произнес Филат, – что-то я не расслышал.