Питер да Москва – кровная вражда
Шрифт:
Но Филат не слушал. Он сменил тему:
– Ребята сказали, что грек мне якобы какой-то сюрприз приготовил. Верно?
– Знаешь присказку, Рома: «Ямщик, не гони лошадей!» Не слыхал?.. – Красный выжидательно посмотрел на Филата и учтиво добавил: – Всему свое время.
Катер, рассекая волны, мчался в открытое море. Впереди была финская граница, и в какой-то степени подобное обстоятельство устраивало Филата. Если Красный решил подивить гостя заморской страной, пусть так и будет.
Прямо по курсу дрейфовала огромная баржа. Проржавленные бока свидетельствовали о том, что она болтается здесь с того самого времени, когда апостолы промышляли рыболовством. Похоже, что уже две тысячи лет на
Гостей уже ждали: у самого борта выстроились пять молодцов в выцветших тельниках и дружелюбно взмахнули руками, когда катер притерся к барже.
Сверху сбросили веревочную лестницу, и Красный, подавая пример остальным, стал уверенно взбираться по зыбким ступенькам.
Следом за смотрящим заторопилась и его свита во главе с Пантелеичем, а затем последовали Филат с Данилой.
– А вот и сюрприз, – загадочно произнес Красный и, оглядев сияющие лица моряков, проговорил: – Ну что, боцман, веди моего гостя в апартаменты.
– Сюда! – произнес старший из морячков, увлекая гостей в трюм.
Обветренная и задубелая кожа на лице «боцмана» давала понять, что, прежде чем попасть на ржавую списанную баржу, он несколько раз совершил кругосветное путешествие. Его резиновые каблуки громко стучали по металлическим ступеням, наполняя трюм гулким эхом. Замыкал шествие высокий сутулый моряк. Он что-то пробурчал ехидное, когда Данила, зацепив каблуком ступеньку, едва не скатился головой вниз.
Баржа внутри оказалась на удивление комфортабельной: мягким декоративным кожзаменителем были обиты стены, по углам стояла современная мебель; под потолком висела роскошная люстра, очень напоминающая театральную; в серванте из красного дерева пылились на полках дары моря – огромные ветвистые кораллы и раковины величиной с голову. В общем, ни дать ни взять салон шикарного океанского лайнера.
Видно, в лице Филата произошла какая-то перемена, потому что Красный самодовольно улыбнулся, заметив, что сумел-таки удивить столичного гостя.
– Нравится? Ты бы знал, сколько сюда вбухано бабок!
– Ржавчину-то чего снаружи не соскребете?
– А зачем? – искренне удивился Красный. – Так оно и задумано – чтобы меньше любопытных было. Ладно, пойдем дальше. Я тебе не все еще показал. – И он повел Филата по ворсистой дорожке, заглушавшей каждый их шаг. Мохнатая дорожка привела к двери, обитой толстым дерматином.
– А это наша комната отдыха, – Красный толкнул дверь рукой.
Юмор Филат оценил, едва переступил порог. В центре «комнаты отдыха» стояло широкое деревянное ложе, по обеим сторонам которого – у ног и в изголовье – были встроены металлические трубы с воротами, на которые были намотаны толстые веревки. «Дыба!» – невольно ужаснулся Филат. Если уложить на такую постельку жертву да привязать ее за руки, за ноги к концам веревок, повернуть несколько раз рукоятки воротов – кости захрустят… Боковым зрением Филат видел, с каким интересом Красный за ним наблюдает: не смутится ли посыльный московского сходняка от подобной неожиданности. Неприятный озноб прошиб Рому Филатова. От шального смотрящего можно было ожидать любого подвоха: вот кликнет сейчас своих заплечных дел мастеров – и распнут его на дыбе как великомученика воровского дела…
На страшное орудие пытки Филат старался смотреть подчеркнуто равнодушно, тем самым подчеркивая, что сей предмет его не страшит.
– Вот так мы и развлекаемся, – проговорил с улыбочкой Красный.
В правом углу «комнаты отдыха» стоял стул с металлическими подлокотниками, обтянутыми кожаными ремнями. На спинке был укреплен металлический ошейник, а рядом, в огромном корыте, лежали орудия пыток: плоскогубцы, клещи, гвозди, колпаки с шипами и прочая мрачная атрибутика, которая вызвала бы восторг у любого палача времен инквизиции.
В противоположном углу стоял еще один исторический экспонат – «железная дева»: на голове шляпа, чем-то напоминающая кокошник, металлическое платье искусно собрано в складки. Сразу было видно, что «дева» попала сюда прямехонько из четырнадцатого века.
– Не правда ли, хороша баба? – спросил любитель антиквариата, поймав взгляд Филата. – Ты не представляешь, сколько пришлось мне отвалить за этот шедевр!
– И где же ты его подобрал?
– Прикупил его в одном немецком музее! А как мы ее сюда волокли – морем из Гамбурга, так это отдельная история… Знаешь, Филат, сколько веков прошло, а эта бабенка не растеряла своих добрых качеств. Вот смотри: тут подведены специальные рычаги. Достаточно дернуть за один, как наша баба распахивает для объятий свои ручонки. Дергаешь за другой – и женщина стискивает в объятиях узника. Вот только ее ласки не так нежны, как хотелось бы, – смеясь, посетовал Красный. – Внутри-то у нее во-от та-акие шипы. После одного такого объятия на теле живого места не остается! Я вот что думаю: до каких только чудачеств не додумывались эти средневековые палачи! А этот рычажок знаешь для чего? – Красный показал пальцем на торчащий в стене крюк.
– Ну и для чего же?
Филат все более мрачнел. Общество смотрящего на него начинало действовать угнетающе.
– А чтобы легче было хоронить, – бодро отозвался Красный.
– И как же это?
– Нажимаешь на рычаг – и пол под «железной бабой» проваливается. И покойничек оказывается на дне. – Красный нежно потрепал «железную бабу» по плечу. Истукан скрипнул, видно, понравилась хозяйская ласка. – Знаешь, чем хороша морская вода?
– Чем же? – усмехнулся Филат.
– В земле покойнички смердят, косточки от них остаются. В ментовке это называют уликами. А в воде – никаких улик. А потом морская водичка обладает еще одной важной особенностью. Растворяет кости не хуже соляной кислоты! Через месяц от трупа не остается и следа. – Красный обратился к «боцману»: – Давай: приводи их!
И вновь Филат подивился мгновенной перемене в смотрящем. Самодовольный бахвал исчез – возник холодный палач. Охотно верилось, что значительную часть своего времени Леха Краснов проводит на этой проржавленной барже, потому что обожает выкручивать плоскогубцами пальчики своим узникам.
– Сейчас, Леша, – равнодушно отозвался «боцман».
Ждать пришлось недолго. Сначала за переборкой послышалось металлическое звяканье, а потом в «комнату отдыха» ввели двух человек. На ногах у обоих были цепи, руки в деревянных колодках.
– Что-то вы уныло выглядите, гости дорогие! – опечалился Красный. – Такое впечатление, что вас несколько дней не кормили.
– Брось ломать комедию, Красный, – тихо пробурчал Филат. – Объясни, что за люди?
В дверях толпились охранники Красного, морячки, Пантелеич, из-за чьего-то плеча выглядывала голова Данилы. По лицам присутствующих Филат понял, что им уже наскучили чудачества смотрящего и они с нетерпением ожидали финального акта.
– Выйдите! – Под строгим взглядом Красного все попятились. – А ты останься, боцман, – Красный посмотрел на ветерана флота, – не мне же с них цепи снимать! – Когда дверь захлопнулась, Красный мгновенно стал тем человеком, которого Филат знал по сходнякам, – серьезным и хладнокровным. – Этих ребят мне сдал Перикл. Мы их ночью взяли. Похоже, они тебе готовились испортить песню.