Питер Снелл. Без труб, без барабанов
Шрифт:
Во время второго круга, почувствовав, как группа растягивается, я пробился в середину, а затем в брешь между Мюрреем и Брюсом. Этот маневр вывел меня на третье место. Здесь Мюррей, моя надежда на третий круг, внезапно отпустил Коссара на два ярда. Я был вынужден покинуть его, вышел вперед и начал тесное преследование Коссара.
Он выполнял колоссальную работу, и полмили мы прошли за две минуты. Я придвинулся к его плечу и оглянулся назад, желая узнать, кто собирается повести третий круг. Все, что я увидел, была огромная брешь.
Нетерпение охватило меня. Я вышел в лидеры сам, решив, что
Теперь меня ждал сюрприз. К моменту, когда мы пробегали под гонгом, Брюс Талло успел подтянуться; гонг отбил начало последнего круга, Талло вышел вперед, спринтуя как ракета и с очевидным намерением вырвать победу. Это был тот самый стимул, в котором я нуждался, и неважно, что его вызвал спортсмен, не принятый мною в расчет.
На повороте, не сражаясь с ним, я увеличил темп ровно настолько, чтобы занять позицию у его плеча. Когда мы широким шагом вылетели на предпоследнюю прямую, откуда оставалось бежать 300 ярдов, я уже знал, что справлюсь с ним. Его присутствие меня не беспокоило. Я соревновался с секундной стрелкой, а не с Талло.
В этой точке я прекратил расслабление и начал финишный спурт. Это — момент, когда вы перестаете контролировать ваши действия сознанием и вкладываете все возможное, чтобы развить наивысшую скорость.
Я обнаружил, что бегу совершенно не напрягаясь. Ничто меня не сдерживало. Вряд ли я когда-нибудь еще испытывал такое чудесное ощущение силы и скорости без напряжения, какое возникло у меня тогда, на этих последних, радостных 300 ярдах. Пробегая последний поворот, я знал, что должен показать время значительно лучше четырех минут. Я вышел на прямую, в первый раз услышал приближающийся шум трибун и продолжал поддерживать высокую скорость. Даже на этой ступени мне не приходилось сознательно подстегивать себя, и я пролетел ленточку в совершенно свободном полете.
Я вбежал прямо в хаос. Этот момент, в сущности, означал конец соревнований, всюду были люди, бесконечный шум и смятение. Кто-то выскочил из толпы и, подбежав ко мне, показал мне секундомер. Стрелка стояла ниже четырех минут, но что именно она показывала, я рассмотреть не удосужился. Диктор выкрикивал, что у него тоже секундомер, но сейчас он может лишь сказать, что время значительно лучше четырех минут.
Казалось, прошла вечность, прежде чем было объявлено официальное время — 3.54,4, и из-за ошибки в программе этот результат посчитали равным мировому рекорду Герберта Элиота. К этому времени мне надоело ждать, и я начал круг почета. Стадион шумел не переставая, и я был в том же смятении чувств, как после финала в Риме.
Теперь Талло, озабоченно переговаривавшийся с хронометристами, узнал, что он тоже впервые в жизни выбежал из четырех минут, и зрители снова зашумели.
Наконец, когда судьи и публика точно установили, что мой результат на десятую лучше мирового рекорда Эллиота, на стадионе началось новое буйство.
Позже я узнал, что Мюррей не смог в этом состязании выполнить свою роль из-за того, что накануне ему сообщили о несчастном случае — его товарищ по клубу в Оуэйрейке, направлявшийся в Вангануи на соревнования, утонул во время купания. Этот факт Мюррей сознательно скрыл от меня, потому что он мог расстроить меня в той же степени, что и его.
Время по четвертям в этой рекордной миле, согласно данным новозеландского статистика Питера Хейденсторма, было: 60,7; 59,9; 59,0 и 54,8 — несколько необычная серия, в которой каждый последующий результат лучше предыдущего. Последние полмили были пройдены за 1.53,8.
Брюс показал 3.59,3, Олби Томас был третьим — 4.03,5, а Мюррей финишировал четвертым.
Сравнение моего графика с графиком дублинской мили Эллиота показывает, что первая четверть бега была мной пройдена на 4,3 секунды медленнее, а за круг до финиша я отставал от него на 0,4 секунды. На отметке 1500 м я показал 3.39,3, что было сравнимо с лучшим временем Мюррея на эту дистанцию, показанным им за границей — 3.38,8.
Когда я узнал, что побил мировой рекорд, мне вспомнился случай, происшедший прошлой зимой в Стокгольме, где Мюррей побил мировой рекорд на три мили. Я стоял на поле, когда Мюррею поднесли букет цветов, и он пробежал мимо меня с блуждающим и сверкающим взглядом. Он даже не замечал меня. Я несколько недоумевал, почему он явно игнорирует мое присутствие, но Артур, стоявший рядом со мной и тоже незамеченный, сказал: «Ничего. То же будет и с тобой через год или раньше».
Я не думаю, что в Вангануи выглядел до такой степени ошеломленным, но тогда мне стало понятно, какие именно чувство испытывал Мюррей в Стокгольме.
Неделю спустя, в Крайстчерче, я сам оказался в точно таком же положении.
Даже на следующий день я не чувствовал последствий этой рекордной мили. Казалось совершенно невероятным, что я смог пробежать так быстро, и эта неспособность поверить в случившееся не покидала меня до тех пор, пока я не вернулся в Окленд и на меня не обрушилась лавина поздравлений, среди которых было и поздравление Герберта Эллиота.
В среду я снова бежал, на этот раз в Инверкаргилле. Теперь я чувствовал себя способным побить мировой рекорд на полмили в Крайстчерче, и, естественно, у меня не было желания перенапрягаться в Инверкаргилле и испортить все ожидания. К этому времени я уже немного пришел в себя.
Казалось, в этом забеге никто не собирался напрягаться. Бег повели Эрни Канлифф и Джим Дюпре, я следовал за ними, и в таком порядке мы протащились первый круг за 58 секунд. Зрители насмешливо кричали: «Ну-ка поддай еще!» и «Покажите, как медленно умеете вы бегать!»— и в том же духе, когда мы медленно тянулись по прямой вдоль трибун.
На последнем круге я спринтовал, прошел его за 53,2 и выиграл бег с результатом 1.52,2.
Эти соревнования показали, что газетчики шумят не только по поводу хороших результатов. В Гамильтоне, где я повторил свой олимпийский рекорд, главный материал для прессы дал забег на две мили. Однако в Инверкаргилле, где я пробежал более чем на пять секунд хуже, газеты уделили мне больше внимания, чем великолепному забегу на две мили, где Брюс Талло показал 8.44,9.