Питерщики. Русский капитализм. Первая попытка

Лурье Лев Яковлевич

Между кадровыми рабочими и фабричными новичками возникал видимый конфликт. Как писал путиловец, «старая мастеровщина считала неквалифицированного рабочего человеком случайным в своей среде; рабочих, не усвоивших своей специальности, пренебрежительно называли "мастеровыми по хлебу"… Только хорошо работавший по своей специальности мог оказывать на окружающих нужное влияние» [296] .

У «недавних крестьян, людей по большей части неграмотных… грубые нравы, матерщина слышалась постоянно. Молодежь хвастала своими похождениями в кабаках и в других заведениях. Квалифицированные рабочие: ловкие движения токарей… несомненное чувство собственного достоинства, меньше унизительной неряшливости и грубости» [297] .

296

Буйко

А. М. Путь рабочего. Воспоминания путиловца. Л., 1964. С. 18.

297

Тайми А. Указ. соч. С. 22.

Это различие сказывалось и во время трудовых конфликтов: «Бастовать! … Они взяли да и уехали в деревню, а мы-то остались на бобах… мешают они рабочему делу, для них потребность в союзах не сказывается в такой степени, как на нас» [298] .

Оппозиция профессионал – чужак в рабочей среде была важнее, чем противопоставление земляка и постороннего, характерного для торговцев и ремесленников. В сущности, земляки на заводе были и не очень нужны друг другу. Земляк мог помочь только на первых порах, да и то – советом. В лавке же, трактире, на стройке, в артели, на извозчичьем дворе они определяли условия быта, заработок, возможности продвижения по службе.

298

Тимофеев П. Очерки заводской жизни // Русское богатство. 1905. Август – сентябрь. II. С. 25.

Пределы профессиональной мобильности

В торговле и ремесле, пройдя трудный, но заранее определенный путь от мальчика до старшего приказчика, буфетчика, десятника, крестьянин почти всегда мог рассчитывать на то, чтобы стать самостоятельным хозяином. Землячество выступало при этом поручителем, кредитором, источником необходимых связей и контактов.

Иначе было в промышленности. Даже квалифицированных рабочих администрация казенных предприятий и особенно владельцы частных заводов (иностранцы) предпочитали находить за границей – в Прибалтике, Финляндии. В 1869 г. нерусскими были 26,8 % рабочих петербургских верфей, 21,6 % рабочих металлургических предприятий, 11,6 % предприятий по обработке металлов, 15,6 % текстильных фабрик, 32,3 % администраторов крупных предприятий, 36,8 % инженеров [299] .

299

Юхнев Н. В. Этнический состав и этносоциальная структура населения Петербурга. Л., 1984. С. 52–71.

И в начале века ситуация менялась мало. В модельной мастерской металлического завода, например, квалифицированными рабочими главным образом были финны, эстонцы, латыши – «народ суровый, молчаливый, с которым было чрезвычайно трудно сойтись». На Сименс-Гальске работали в основном иностранцы: немцы, шведы, эстонцы, но их всех объединяли общим названием «немцы». На работу они приходили в крахмальных воротничках, в шляпах, некоторые приезжали на велосипедах [300] .

300

Канатчиков С. Из истории моего бытия. М. 1932. С. 136, 142.

Русские мастера внушали не лучшие чувства. Никакой правильной процедуры назначения на эту должность не было. Решали (именно в нижеследующей последовательности) протекция, родственные связи, образцовая работа [301] .

Вот типичная история: «Наш мастер произошел от дел, так сказать, матримониальных. Его сестра была в кухарках у одного из членов правления, приобрела на этого члена сильное влияние, пленила его сердце и волю… и поставила нам мастером своего братца» [302] .

301

Тимофеев П. Очерки заводской жизни // Русское богатство, 1905. № 10. С. 72–77.

302

Смидович П. Рабочие массы в 90-х гг. М., 1930. С. 30.

Между тем, роль мастера в заработке и судьбе рабочего была колоссальна: «Мастер – это такой человек, который кого хочешь сделает счастливым» [303] . Особенно велика была его власть по отношению к новичкам: на Путиловском заводе в 1890-е годы чернорабочие поступали на работу за взятку мастеру: гусь, петух, кадка масла [304] .

Играли роль и земляческие связи: «Мастера из рабочих – большие патриоты, так что они приглашают в свои мастерские только тех рабочих, которые доводятся им земляками. В Петербурге есть завод, где в целом отделе работают исключительно два уезда Тверской губернии – Старицкий и Новоторжский, откуда происходят два начальника» [305] .

303

Смидович П. Рабочие массы в 90-х гг. М., 1930. С. 72.

304

Смидович П. Рабочие массы в 90-х гг. М., 1930. С. 51.

305

Тимофеев П. Очерки заводской жизни // Русское богатство. 1903. № 8. С. 33–34.

Раздражала рабочих и часто была причиной волнений и забастовок грубость мастеров. «Правда» и «Луч» перед Первой мировой войной почти в каждом номере описывали конфликты рабочих с мастерами. Приведем только некоторые из них. На арматурно-электротехническом заводе акционерного общества «мастер Эруст забыл, что у рабочих есть имена: на провинившихся рабочих он начинает кричать, причем выпускает такие ругательства, что даже стены краснеют. Рабочих он называет не иначе, чем черт, сволочь, мерзавец и т. д., но рекорд на первенство побил токарный мастер Шванецкий, известный рабочим других заводов своей прежней деятельностью. Сломает рабочий сверло, за это на него сыплятся бесцензурные ругательства…». Забастовку и демонстрацию на ряде заводов вызвало самоубийство рабочего завода Нового Лесснера Я. Л. Стронгина, несправедливо обвиненного мастером Лаулем в краже меди из цеха [306] .

306

Правда. 1913, 3 апреля. С. 6; 23 апреля, С. 3; 25 апреля, С. 3; 23 апреля, С. 4.

Многие волнения и забастовки на заводах были связаны именно с недовольством рабочих произволом мастеров. Слова петиции рабочих Николаю II 9 января 1905 г. (события эти, как известно, были спровоцированы произволом мастера патронной мастерской Путиловского завода): «Над нами надругаются, в нас не признают людей, к нам относятся как к рабам, которые должны терпеть свою участь и молчать», – относятся, несомненно, прежде всего, к мастерам, столкновения которых с рабочими были повседневными.

В результате подавляющее большинство квалифицированных рабочих не стремилось повысить свой статус на производстве, считая это безнадежным, а должность мастера одиозной и презираемой. Наблюдатель заводской жизни начала века писал: «За десять лет жизни среди рабочих мне лишь очень редко приходилось встречать таких, которые не мечтали переменить профессию». Но мечты эти сводились к чему-то несвязанному с заводом: «домишко в городе, торговля, возвращение в деревню» [307] .

307

Подробнее см.: Л. Я. Лурье. Хулиганы старого Петербурга // Неприкосновенный запас. 2000. № 3. C. 77–88.

Как показал Л. Хаимсон, с начала XX века в требованиях забастовщиков все чаще звучит протест против некорректных форм обращения со стороны заводской администрации. «Упоминание о грубом обращении в требованиях и жалобах участников конфликтов означало многое: жалобы на грубое отношение мастеров и других представителей администрации предприятий, включая применение физической силы и употребление мата, на сексуальные посягательства по отношению к работницам, на отказ в перерывах на обед или отлучку в уборную, и общие жалобы на то, что с ними обращаются как с "детьми", "рабами", "крепостными", "вещами". Рабочие требовали "вежливого обращения", а именно на "вы", а не на "ты". Рабочие возражали против обращения к ним в той форме, какую использовали господин к слуге, помещик – к крестьянину…

Отмеченные явления свидетельствуют о росте протеста против остатков патриархальных и полукрепостнических отношений между верхами и низами даже модернизирующихся слоев русского общества… Остановимся еще на одном любопытном психологическом аспекте требований "вежливого обращения", требования к мастерам "обращаться культурно", как принято в цензовом обществе. Вместе с тем это и требование установить социальную дистанцию. Требование равенства, но также и самостоятельности [308] ».

308

Хаимсон Л. Российское рабочее движение накануне Первой мировой войны // Рабочий класс капиталистической России. М., 1992. С. 60–61.